Вторая за две недели картина великих художников становится жертвой вандализма, маскируемого под политический активизм. Вслед за полотном Винсента Ван Гога, которую экоактивисты облили томатным супом в музее в Лондоне, хулиганы — также «борцы за экологию» — забросали картофельным пюре шедевр Клода Моне, на сей раз в Потсдаме. Нападения на произведения искусства — явление не новое, но обычно такие выходки устраивают психически неадекватные персонажи. Однако два последних инцидента совершили как будто совершенно вменяемые люди, считающие, что своими перформансами они приносят пользу обществу. Почему протестный акционизм принял столь странные формы, разбирался NEWS.ru.
Двое активистов из немецкой группировки Letzte Generation («Последнее поколение»), парень и девушка в оранжевых жилетах, средь бела дня в воскресенье забросали картофельным пюре картину «Стога» французского импрессиониста Клода Моне, стоимость которой на сегодня составляет $110,7 млн. Считается, что это самое дорогое творение художника.
Свой акт вандализма, снятый ими же на видео и выложенный в интернете, хулиганы именуют «борьбой с изменениями климата» и «единственным способом заставить общественность обратить внимание на экологическую катастрофу». Усевшись под полотном, с которого стекала желтая картофельная жижа, и приклеив руки к стене, они принялись кричать на весь зал, что «люди голодают, люди мерзнут, люди умирают».
Все ваши картины гроша ломаного не будут стоить, если вам придется драться за пищу. А вас беспокоит не это, а то, что картины испачкали кетчупом или пюре, — кричат на камеру активисты «Последнего поколения».
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
https://youtu.be/aI8E0b0RaBo
К счастью, все полотна в экспозиции потсдамского музея Барберини покрыты защитными стеклами, поэтому сама картина, написанная в 1890 году, не пострадала, и в среду, 26 октября, ее снова откроют для просмотра. Акционистов задержали на месте, хотя полиции пришлось потрудиться, чтобы отклеить их от стены.
Немецкие «борцы за экологию» прямо заявляют, что брали пример со своих английских единомышленников. Десять дней назад как две капли воды похожий инцидент произошел в Лондонской национальной галерее, где юные экологи облили супом гаспачо картину Ван Гога «Подсолнухи» (ее стоимость на сегодня составляет $84,2 млн), а затем тоже приклеили себя к стене. Таким способом парочка 20-летних хулиганов протестовала против продолжения добычи углеводородов в Великобритании и роста цен на продовольствие. К счастью, картина не пострадала, поскольку также была покрыта защитным экраном. Суд над английскими «эковандалами» назначен на 13 декабря.
И в Лондоне, и в Берлине участники «акций» выкрикивали одни и те же лозунги: мол, возможность питаться для людей важнее, чем возможность любоваться произведениями искусства. При этом, судя по видеозаписям, посетители музея не обращали никакого внимания ни на испорченную картину, ни на выкрики молодых людей.
И реакция посетителей, и в целом отклики СМИ на оба этих инцидента говорят только о том, что его устроители «попали в молоко» (или в картофельное пюре), сказал NEWS.ru эксперт по новейшим трендам в искусстве и обществе Андрей Ерофеев.
Акции, устроенные «Последним поколением», в обоих случая провальные. В первую очередь потому, что нет совершенно никакой связи между выбранными активистами объектами для выражения протеста и тем месседжем, который они хотят донести. Поэтому наблюдатели напрасно ломают головы, пытаясь объяснить, какая связь между Ваг Гогом и Моне, с одной стороны, и загрязнением окружающей среды и нефтедобычей, с другой. Нет этой связи. Да и общественный резонанс оказался ничтожным —общество восприняло как дурачества вчерашних подростков, которые даже рядом нельзя поставить с протестами, к примеру, «Гринписа» по той же проблеме. В конце концов, из тысячи подобных акций лишь горстка получает общественный резонанс, способный изменить траекторию проблемы. Но к акционизму как к художественному течению эти две акции имеют крайне отдаленное отношение. Искусство может быть хорошим (редко), может быть плохим (часто), но оно всегда стремится создать что-то новое, а не портить созданное ранее.
Ерофеев обращает внимание, что «эковандалы» в обоих случаях атаковали картины, защищенные экранами, — то есть они понимали, что собственно произведениям искусства их акции ущерба не нанесут. Говоря же шире, если бы повреждение произведений искусства (как и любое насилие) могло в принципе нести в себе какой-либо позитивный месседж, тогда к «акционизму» можно было бы отнести и уничтожение исламистами древних памятников в сирийской Пальмире, и разрушение буддийских храмов афганскими талибами (запрещены в РФ).
Кстати, молодые люди называют себя последователями шведки Греты Тунберг — недавней школьницы, которая вместе со сверстниками по всей Европе прогуливала школу ради климатических забастовок. Теперь они, словно наверстывая упущенное, приходят в музеи — но приобщение к искусству происходит весьма своеобразно.
К счастью, у социально активных подростков, как в данном случае, руки коротковаты, чтобы нанести цивилизации какой-либо значительный урон. Но подобные выходки сейчас пользуются популярностью у политических и общественных активистов. Другое дело, что называть их художественными акциями надо с очень большой осторожностью, соглашается и искусствовед Елена Рюмина.
Акционизм в самом деле признаётся в искусствоведении как вид художественного самовыражения, когда то или иное публичное действие осуществляется с целью придания ему какого-либо дополнительного смысла. Это течение возникло еще в 1960-х годах как хэппенинг, или перформанс. Постепенно он привел к тому, что грань между искусством и действительностью стала стираться. Например, Марсель Дюшан купил в магазине писсуар и объявил его арт-объектом, «готовым к употреблению». А вот где проходит граница между хэппенингом и хулиганством, или даже актом терроризма, можно определить только в каждом конкретном случае. Например, когда в прямо зале ЦДХ в 2001 году казахские «художники» зарезали барана или когда российский акционист Петр Павленский прибил себя за одно место к Красной площади. Сюда же, несомненно, относятся и «экологические» акции в Лондоне и Берлине. Все-таки акционизм — это именно искусство, то есть создание чего-то нового, будь то артефакт или действие. А в данных случаях мы видим не созидание, а разрушение, пусть и с благой целью привлечь внимание к реально существующей проблеме. К примеру, упомянутый Павленский уже допривлекался в прямом и переносном смыслах — не только в России, где он поджигал дверь ФСБ, но и во Франции, где против него тоже возбуждено уголовное дело за поджог здания Национального банка.
В октябре радикальные экологические группы устраивали и менее варварские, но заметные акции в разных городах Европы. Например, в том же Лондоне четверка активистов перекрыла автомобильное движение, выстроившись на пешеходном переходе в «живую картину», копирующую знаменитую обложку альбома Abbey Road группы Beatles. В других случая активисты забираются на мосты и другие инженерные сооружения, перекрывают дороги, обливают краской полицейские участки и иначе бесчинствуют доступными им способами.
Но музеи являются самым излюбленным местом для «акционистов» (и просто психически неуравновешенных людей) просто по своей природе как «храмы искусства». Вот лишь свежие примеры: в 2019 году в Третьяковской галерее один гражданин гулял по залам в чем мама родила; другой в 2021 году повесил в зале Эрмитажа автопортрет. В 2018 году, тоже в Третьяковке, посетитель разодрал полотно Ильи Репина «Иван Грозный и сын его Иван». А в начале октября нынешнего года взбудораженный посетитель из США устроил погром в одном из музеев Ватикана, разбив там два древнеримских бюста, — «в отместку» за то, что папа римский Франциск отказался устроить ему аудиенцию.