Молодой коммунист Николай Бондаренко, известный своей непримиримой позицией и резкими выступлениями против курса власти, оказался на шестом месте в списке самых популярных политиков России. В «Рейтинге доверия» от ВЦИОМа депутат Саратовской областной думы опередил лидера КПРФ Геннадия Зюганова и бизнесмена-коммуниста Павла Грудинина. Особенностью исследования является то, что респондентов просили самостоятельно называть фамилии политиков, которым они доверяют. В интервью NEWS.ru Бондаренко рассказал, как он воспринимает свою растущую популярность и не боится ли сесть в тюрьму. Также депутат ответил на вопрос, предлагают ли ему занять руководящий пост в КПРФ.
— Николай, вы заняли шестое место в рейтинге самых популярных политиков по версии ВЦИОМа. Причем это «открытый» рейтинг, то есть фамилии люди называли сами. Согласитесь, вы стали своего рода сенсацией. Политик из региона — и вдруг россияне называют вас. Как ощущения?
— Конечно, очень позитивные. Любая работа, результаты которой ты видишь, вдохновляет. Ну и для меня как оппозиционного политика это очень важно, поскольку это объективная защита. Конечно, не панацея, если власть захочет расправиться, она это сделает, но хоть что-то. Теперь придётся учитывать еще и этот фактор. Рейтинг ВЦИОМа, кстати, который содержит результаты по недоверию российским политикам, показывает у меня в этом смысле нулевые результаты. Хотя сколько «помоев» и заказных репортажей вылили на меня по федеральным телеканалам, последний год они бесконечно меня оскорбляют и лгут про то, что я являюсь чуть ли не преступником и так далее. Но, как мы видим, это не имеет никакого эффекта. Люди прекрасно всё понимают сами, что это попытки политических расправ. Кроме того, надо учесть, что это послевыборный опрос и власть сделала все, чтобы закрыть мне рот, чтобы не пустить меня в Государственную думу, чтобы меня не было ни слышно, ни видно. А эффект, как мы видим, получился обратный. Люди понимают, что победу у нас украли.
— Сразу после выборов в Госдуму именно КПРФ стала чуть ли не лидером уличного протеста. Но сейчас протест и активность на глазах стихает. И вы, по сути, остаетесь одним из немногих, кто «тащит» этот протест, сохраняет «протестное лицо» КПРФ. Не тяготит вас, что вы уже почти в одиночестве?
— Я не согласен (смеется). На протяжении последних многих лет я вижу системную, многолетнюю и всеобъемлющую работу. КПРФ является защитником людей в каждом регионе. И вы не назовёте ни один социальный протест, который бы сопровождался нашим молчанием. Думаю, что у либералов все же более эффективно получается это освещать. К примеру, я занимаюсь политикой более 10 лет, но обо мне узнали лишь два-три года назад. Прорвать информационную блокаду очень, очень сложно. В телевизор нас не пускают, а Интернет очень сложная штука.
— Было много шуток в Интернете по поводу того, что пока коммунисты проводили митинг на Пушкинской площади, Геннадий Зюганов встречался с Владимиром Путиным. Вам не кажется, что это несколько странная ситуация, мягко говоря, нехарактерная для оппозиционной партии? Кстати, с вами разговаривали, просили несколько убавить свою активность, которая уже очень заметна?
— Сколько я уже занимаюсь политикой, но ни разу никто и никогда не говорил, что мне можно, что нельзя. Со мной разговаривало региональное руководство КПРФ, но исключительно о том, что «Коля, мы дадим адвокатов, найдем финансы, но сидеть тебе, поэтому взвешивай каждое слово, нам сегодня нельзя терять бойцов». Ни Зюганов, ни Рашкин, ни Афонин, ни другие видные представители партии подобные диалоги со мной не вели.
— Тогда почему вас не «двигают» в Москву? Не продвигают на серьёзные должности внутри партии? Неужели КПРФ не нужны яркие люди в руководстве? Их и так немного, да и партии неплохо было бы немного «обновиться». В чем причина?
— Этот вопрос вы задайте Геннадию Андреевичу, другим, я рядовой коммунист, и свою борьбу с самого первого дня я видел и вижу на баррикадах. Что касается ответственных постов, то это прерогатива съезда, и я надеюсь, что мои товарищи увидят мои старания и дадут мне дополнительные возможности.
— Разве шестое место может остаться незамеченным? Скажите честно, нет обиды? Нет недоумения, что ваши старания никак не вознаграждаются?
— Главное, чтобы корона не выросла теперь. Обиды нет и быть не может, я солдат партии и, руководствуясь уставом, я выполню любое поручение, решение, которое получу от руководства.
— После многочисленных задержаний членов КПРФ после выборов, Геннадий Зюганов обратился к президенту с просьбой о помощи, которая, мягко скажем, не очень похожа на стилистику оппозиционера. Это скорее была просьба заступиться.
— К Путину обращался не только Зюганов, к Путину обращались и мы. И мы требовали от президента как гаранта Конституции незамедлительно вмешаться в ситуацию и прекратить страшные репрессии против членов КПРФ на всей территории страны и взять на себя всю полноту ответственности за события, которые происходят в России. Это не просто наше желание, это наша обязанность требовать от гаранта вмешаться в эти страшные внутрироссийские процессы.
— Кстати, часто ли вы общаетесь с Геннадием Зюгановым?
— Нет, не часто. Я проживаю в Саратове и в Москве бываю редко.
— Вас устраивают результаты голосования КПРФ в Госдуме последних лет? Это закон Димы Яковлева, реестр запрещённых сайтов, оскорбление чувств верующих, закон об иностранных агентах, блокировки сайтов без решения суда. Всё это принимала и КПРФ. Какие чувства по этому поводу вы испытываете? Ведь у вас другой взгляд на многие из этих законов.
— Я не идеализирую нашу работу. В ней есть ошибки и это является предметом обсуждения внутри партии в том числе и на самом верху. За исключением этих документов я считаю, что мы являемся защитниками, единственными защитниками интересов граждан. Мы голосовали против всех антисоциальных реформ власти. Против любого повышения налогов или тарифов ЖКХ. Против каждого бюджета, потому что эти документы ни разу не отражали интересы граждан. Если бы нашей позиции придерживалась Дума, к примеру, по вопросу пенсионного возраста, этот закон никогда не был бы принят.
— Вы не боитесь, что можете повторить историю Сергея Фургала? У вас есть «скелеты в шкафу», за которые вы можете сесть в тюрьму?
— Я вас уверяю, что вся моя жизнь, ее политическая часть проходит под пристальными взорами всех ветвей власти, и мое прошлое и настоящее рассматривают не в бинокль, а под микроскопом. Если бы они могли что-то найти, я вас уверяю, давно нашли бы. Искать-то нечего. Вместе с тем я все равно боюсь и опасаюсь за будущее своё и своей семьи, близких людей. В российских тюрьмах не всегда сидят виновные.
— Саратовская область, как известно, это вотчина спикера Госдумы Вячеслава Володина. Вы взаимодействуете, общаетесь, он пытался на вас выходить, разговаривать? О чём? Вы враги или союзники в чём-то? Может, есть ревность к вашей популярности?
— Я, наверное, вас сильно удивлю, но, являясь депутатом регионального парламента, я ни разу в своей жизни не разговаривал с Володиным. Даже за 36 лет своей жизни ни разу не разговаривал. Ни разу лично с ним не встречался. Его я вижу только по телевизору. Многих это шокирует, но вот так устроена российская политика. Ну а с депутатами от «Единой России» нашего местного парламента он встречается регулярно. С чиновниками, мэрами, губернаторами — регулярно. Со мной — нет.
— В своё время вы объявили ему чуть ли не войну.
— Война — это громко сказано. Я заявил, что буду выдвигаться против любого кандидата от «Единой России», даже если это будет Вячеслав Володин. Но последние выборы в Госдуму показали, что никаких выборов у нас нет. Нормальные выборы власть себе позволить не может, потому что это будет поражение по всем фронтам.