Шестикратный чемпион России, чемпион мира и Европы Алексей Рубцов в интервью NEWS.ruрассказал про короткий путь от первой тренировки до победы на чемпионате мира, подготовку к Олимпиаде и посоветовал хороший фильм про скалолазов, раскритиковав «Скалолаза» и «Вертикальный предел».

«Айкидо и кикбоксинг помогают в скалолазании»

— Алексей, не у многих есть свой скалодром и возможность в любое время тренироваться, крутить трассы под свои необходимости. Насколько это помогает?

— Да, у меня есть собственный скалодром, но я на нём редко тренируюсь. Скалодром строился для детской секции, которой руководит моя супруга. Мы решили сделать зал для сохранения её работы и тренировок. Я профессиональный спортсмен. Мне нужна более качественная база. Мой зал предназначен для любителей, это коммерческий проект, который приносит деньги. Здесь тренируется дети. Если переделать зал под мои нужды, никто кроме самых сильных спортсменов не сможет в нём тренироваться. Я сам тренируюсь на скалодромах Федерации федеративного скалодрома.

— Какой самый высокий уровень сложности на вашем скалодроме?

Телеграм-канал NEWS.ru

Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале

— Подъёмный уровень для продвинутого любителя. Не очень сложные трассы для скалолазов. Здесь я тренируюсь один-два раза в месяц. За день могу пройти все трассы. Здесь я вхожу в тонус.

— Какой вклад вносит ваша супруга Вероника как тренер и руководитель скалодрома?

— Этот зал на 100 процентов лежит на ней. Если раньше я им занимался, сейчас сложно совмещать со спортом. Когда начались олимпийские истории, появилась дополнительная усталость. Невозможно заниматься чем-то ещё, если ты хочешь серьёзно готовиться. Я руководил накруткой трасс и нашёл человека, который выполняет эту работу. В последний год я в зале не работаю.

— К вашим тренировкам Вероника не имеет отношения?

— Она мой личный тренер.

— То есть она может тренировать как детей, так и спортсменов самого высокого уровня?

— Да. Непосредственно меня она не тренирует, но идёт другая работа. Деятельность тренера многофункциональна. Конкретно по скалолазанию меня никто не тренирует, и не было такого человека, который меня тренировал — приходил на тренировки и обучал скалолазанию. Сейчас я дополнительно занимаюсь айкидо (кокикай) и боксом. Этот серьёзный вклад, дающий мне прогресс в скалолазании. Мне не нужен тренер по скалолазанию. В нём я сам специалист, но из других видов спорта я набираю качества путём тренировок. Жена выполняет свою работу в качестве администратора.

СкалодромФото: Shutterstock/FOTODOMСкалодром

— Николай Яриловец, Алексей Рубцов и Сергей Лужецкий — участники TokyoTeam. Как вы сошлись?

— Мы уже успели разойтись, а сошлись удалённо два года назад на карантине. Дома было скучно тренироваться. Я собрал коллектив, чтобы к моменту снятия ограничений мы не засохли. Тренировались в режиме онлайн, что было интересно и весело, чувствовали поддержку друг друга. После окончания карантина мы успешно выступали, каждый был в медалях. Потом Сергей решил работать самостоятельно. Это обычная практика. Спортсмены высокого уровня редко сходятся, а если сходятся, то ненадолго. Это не первый опыт в моей жизни. Очень давно я тренировался с Рустамом Гельмановым. Мы работали пару лет. У спортсменов тяжёлый характер. Долго друг друга не терпят.

— В этой компании вы были тренером?

— Никогда не позиционировал себя как тренер. Я спарринг-партнёр, и всё. Руководство и управление — не моё. Тем более если мы на равных выступаем в соревнованиях. Исключительно как коллеги, а поскольку у меня опыта больше, я больше даю. Но это не тренерская деятельность. Я не составляю план, не говорю, куда приходить. Вместе тренироваться веселее. Каждый видит свои плюсы и минусы. Сразу понятно, над чем работать. Поэтому я люблю тренироваться с сильными ребятами.

— А на соревнованиях по отношению к коллегам не возникает мыслей: куда полез, упади, у меня первое место горит?

— У кого-то наверное есть, но нахожусь в иной области. Соревнования выигрываешь сам. Ты борешься со стеной. Если упал, при чём тут лазание другого человека? Сам виноват. У меня уже давно нет такого, что надо умереть или выиграть. Мне нравится, лазать, я это делаю в удовольствие, а озвученные вами чувства присущи молодым спортсменам. В 18–20 лет атлет может сидеть и думать: «Упади». Мне 34 года. Если кто-то может подняться выше меня — терпи, дерзай.

«На первой тренировке подумал, что буду чемпионом мира»

— Что подтолкнуло вас заниматься скалолазанием?

— Очень просто. Зачёт по физкультуре в институте. У нас было 60 секций, включая скалолазание. Я выбрал то, что было интереснее. До института я не знал, что такой вид спорта существует. Мне было 17 лет.

— Сейчас не поздно людям приходить в таком возрасте, если они хотят добиться больших успехов?

— Да и тогда было поздно. Это нечастая ситуация. В мире больше нет людей, который начали заниматься в 17 лет и добились таких результатов. Сейчас это вообще исключено. Почти 20 лет назад скалолазание было не на таком высоком уровне. Тогда это был не олимпийский вид спорта, даже немного дворовый. В наше время это олимпийская дисциплина, развитие которой растёт с каждым годом, наращивая технологии и количество людей. Даже начав в районе 12 лет, будет сложно. В идеале нужно заниматься с шести-восьми лет, чтобы добиться высоких результатов.

Алексей Рубцов (Россия) в финале соревнований в дисциплине «боулдеринг» среди мужчин на чемпионате Европы по скалолазанию в МосквеФото: Григорий Сысоев/РИА НовостиАлексей Рубцов (Россия) в финале соревнований в дисциплине «боулдеринг» среди мужчин на чемпионате Европы по скалолазанию в Москве

— Какие были первые впечатления от скалодрома?

— Полазил, и мне показалось, что все так просто: «Что это за спорт такой, если настолько легко лезть на стену? Я стану чемпионом мира». И стал. Бывают такие совпадения. Амбициозно, да, но реально. В первый день, если другие парни напрягались, а я как по земле ходил — легко и непринуждённо.

— Сколько времени прошло между этой мыслью и чемпионством?

— Три с половиной года от первой тренировки до первого места на чемпионе мира. Нерядовой случай. Зато дальше были проблемы. Был перерыв в спорте, потом возвращение. Я бы не сказал, что это наилучший путь. Ворваться в спорт и за три года добраться до высшей точки. Это испытание, а не подарок.

— Часто ли возникало желание лазать по заборам или заброшенным зданиям?

— В детстве я это дело любил, мы всегда лазали. В колхозе по заброшенным зданиями или деревьям. Прыгали по гаражам на площадке.

— Самая большая высота или необычное место?

— Заброшенное колхозное здание. Но оно одноэтажное. Поэтому водонапорная башня.

— Она явно повыше будет.

— Но там и не по стене. Внутри по лестнице. Это не паркур, а детская любознательность, тяга к приключениям. Ещё ржавые перила добавляли ощущения.

«У скалолазания много общего с единоборствами»

— Приходилось ли ломать свою технику, чтобы стать лучше?

— Постоянно нахожусь в этом процессе. Ищу варианты для совершенствования техники. За последние годы я её полностью пересобрал. Два-три года подряд я был в мире в топе-3, забирал подиумы в пяти из шести-семи стартов. Но это не были первые места. Два года я был третьим в общем зачёте. Понял, что проблема не в силе, потому что я был сильнее своих конкурентов. Тогда начал пересобирать свою технику. В самом начале пути получил травму из-за того, что надорвал руку. Вернулся с чистой головой и начал заниматься единоборствами.

Я посмотрел, какие есть у скалолазания точки соприкосновения с другими видами спорта, и понял, что это айкидо, бокс, единоборства. Каждый старт уникален, без повторений. Это всегда новые задачи. Как в единоборствах ты не знаешь движение противника, так и в скалолазании ты должен быть готов ко всему.

СкалодромФото: Shutterstock/FOTODOMСкалодром

Находясь на скале, можно понять, что зацепы работают не так, как ты предполагал, изучая трассу. Надо быстро принять новые решения. В единоборствах новые решения нужны не на уровне сознания, а на уровне навыков тела. Тело само должно принимать решение. Именно для этого я занимаюсь айкидо и боксом, чтобы мое тело умело быстро принимать решения.

— Какие травмы типичны для скалолазов?

— Небольшие вывихи: голеностопы, пальцы. Серьёзнее — травмы спины, но это редкость. В основном мелочёвка. У меня самое серьезное — отрыв сухожилия длинной головки бицепса. Но это не из-за травмоопасности скалолазания, а из-за неправильных тренировок в течение многих лет. Я упускал некоторые моменты, делал мало растяжек, «закрыл» плечи, и получилась травма. Но в основном травма — это внештатная ситуация.

— Насколько у вас сильная кисть? Можете зарубиться в армрестлинге?

— Конкретно у меня рука несильная, хотя есть скалолазы с сильными руками. Они могут выполнить норматив мастера спорта в поднятии тяжестей в первый же день. Я не из этих людей. Я люблю чувствовать движения на стене. Поэтому лучше выступаю.

«До последнего буду надеяться, что выступлю в Париже»

— Насколько неожиданной для вас стала победа в квалификации на Олимпиаду? Перед выступлением последнего участника вы занимали второе место, и только победа израильтянина Юваля Шемлы позволяла выиграть общий зачёт.

— Это вопрос порядка дисциплин. Если бы сначала была трудность, а потом скорость, к последнему раунду я бы уже выиграл. Порядок дисциплин добавил драматизма. Когда я выходил на трудность эту, предполагал такой исход. Да, была нестандартная ситуация. Но это не чудо. Тем более Саша Леманн не был меня сильнее. А наши ребята, особенно Сергей Лужецкий, были в очень хорошей форме. Все это произошло так давно, что я даже подзабыл.

— Как оцените свой результат на Олимпийских играх в Токио?

— 13-е место не очень хороший результат. Я думал, что будет лучше. Боулдеринг я отработал неплохо — четвертое место. Непосредственно перед Олимпиадой я тренировал только его, делал упор на эту дисциплину. Рассчитывал попасть в топ-2, что позволило бы мне выйти в финал. Не сложилось.

Да вообще я не думал, что поеду в Токио, потому что в год Олимпиады у меня была серьёзная травма. Все отборы пропустил, и только COVID-19, который отсрочил последний отборочный этап, позволил мне отобраться, поэтому Олимпийские игры я рассматривал как подарок судьбы. Съездил и соревновался в удовольствие. Хотя это многим и не нравится, потому что на Олимпиадах другие спортсмены умирают ради результата, но я умер по дороге к Токио. Боулдеринг я честно готовил, показал лучший результат сезона. Другие ребята оказались сильнее. Ничего страшного. Троеборье — не моя дисциплина. Я не переношу скорость. Сейчас ее отделили, поэтому в плане медальных перспектив я рассматривал Париж, а в Токио хотел почувствовать атмосферу. Что там происходит.

Члены сборной России (команда ОКР) Алексей Рубцов, Виктория Мешкова, Павел Эйгель, Сергей Бида и Никита Глазков (слева направо) на концерте в честь российских спортсменов, выступавших на XXXII летних Олимпийских играх в Токио, на Красной площади в МосквеФото: Алексей Куденко/РИА НовостиЧлены сборной России (команда ОКР) Алексей Рубцов, Виктория Мешкова, Павел Эйгель, Сергей Бида и Никита Глазков (слева направо) на концерте в честь российских спортсменов, выступавших на XXXII летних Олимпийских играх в Токио, на Красной площади в Москве

— А что происходило?

— Много интересных вещей. Развалились все лидеры, которые претендовали на победу. 90 процентов специалистов говорили, что выиграет чех Адам Ондра или японец Томоа Нарасаки. Но они оба не попали на подиум. Опыт был получен. Для Парижа полезно, где будут мои дисциплины без скорости. Соответственно, опыт — первое, что я получил, поэтому не расстроен результатом. Насчёт Парижа, буду до последнего надеяться, что нам дадут выступить.

— Хотел про скорость узнать отдельно. Это же одна и та же трасса. Её наверняка можно с закрытыми глазами пройти...

— Все пройдут. Любой спортсмен. И я пройду. Вопрос времени. Трасса простая. Её можно пройти с третьим юношеским разрядом.

— Почему не меняют?

— Неизвестно. В какой-то момент решили сделать трассу, чтобы она была быстрее, динамичнее. Раньше трассы были разные, и скорости не были запредельными. Картинка для зрителей не воспринималась как что-то невероятное. Перешли на одну трассу, чтобы возросли скорости, и они возросли катастрофически. Ребята приближаются к четырем секундам. На соревнованиях 15 метров проходят за пять секунд. Это очень быстро. Изначально планировали менять трассу каждые четыре года — под олимпийский цикл, но ни разу не меняли за десять лет.

«Кино не имеет ничего общего со скалолазанием»

— Любите ли кинематограф? «Скалолаз», «К2: Предельная высота», «Эверест», «Вертикальный предел»...

— Смотрел всё, но достаточно давно. Если не путаю, в начале фильма «Вертикальный предел» люди лезут по стене в Индиан-Крик. В прошлом году я был в этом месте и проходил трассу. Это голливудское кино, которое не имеет ничего общего со скалолазанием. Ребята в фильме нарушили все каноны скалолазания. Трое из пяти человек умерли в начале фильма. Такого безобразия в скалолазании не происходит. Скала опаснее, чем работа в зале, и таких чудес, как с Сильвестром Сталлоне в «Скалолазе», там не происходит. Лезет по стене, прёт вперед без страховки. В ботинках, не предназначенных для скалолазания. Это кошмар.

— Любое голливудское кино — безобразие и кошмар без толики правды?

— Это снято для зрителя. Можно туда пролезть, но можно лучше подготовиться, взять другое снаряжение, используя другую технику. Приврали там, приврали здесь — и получилась красивая картинка, а в жизни всё прозаичнее. Не так страшно и не так опасно.

— О ботинках Сталлоне. На входе в скалодром я увидел обувь, предназначенную для скалолазания. Она стоит 17 500 рублей. В чем её специфика?

— Она узкая, чтобы нога жёстко стояла на стене. Сделана так, чтобы вся масса стопы упиралась в одну точку. Если простые кеды предназначены для полной стопы, эта обувь сделана так, чтобы вся масса упиралась в носок. Резиновая подошва и пятка плотно сидят на ноге и помогают стоять на очень маленьких уступчиках. Почему такая цена? Иностранная обувь. Сейчас всё дорогое. Её уже может и не будет в России. Российская дешевле.

СкалолазаниеФото: Shutterstock/FOTODOMСкалолазание

— Какой фильм про скалолазов вы могли бы посоветовать людям? Можно даже документальный.

— «Фри-соло», снятый NationalGeographic. Так, конечно, не надо делать, но человек пролез гору, известную как Эль-Капитан. Я был в прошлом году был на этом месте и смотрел на стену. Это самый большой подвиг в мире скалолазания. Отвесная стена, высотой почти один километр. Человек пролез её без страховки. Соло. Там есть сложные участки даже для меня. Мне придётся поработать. Зато фильм правдивый, нет никакого вымысла. Он даже получил «Оскар» в 2019 году.

«У природной скалы нет рамок или границ»

— Расскажите, чем отличается лазание на скалодроме и на природных скалах. У вас был опыт в обеих сферах.

— Практически ничем. Скалы создает природа, а стены — человек. Техника и движения очень похожи. Подготовщик может собрать идентичные трассы. По уровню безопасности боулдеринг на природе опаснее. Маты с собой носишь, но они более тонкие. Спрыгивать нужно аккуратно. Но трудность, уровень опасности не выше. На свежем воздухе работать приятнее. У природной скалы нет рамок или границ. На скалах интереснее.

— Как оцените скалолазный район Джан-Тугана, который готовили вы?

— Для подготовки к боулдерингу я сделал много трасс. Но это не считается. По факту приходишь в лес и кладешь под камень мат. Можно ли назвать это подготовкой? В трудностях подготовить маршрут сложно. Нужно взять с собой перфоратор, генератор, крючья и клей, чистить трассу, скидывать «живые» камушки. Это требует времени и навыков, а я делал трассы в боулдеринге, что не требует абсолютно ничего. Просто их пролез.

— Сколько личных спонсоров принесло вам скалолазание? RedBull, например.

— Ко мне RedBull не имеет никакого отношения. До начала этого года у меня были американские и швейцарские спонсоры, которые серьёзно помогали финансово. Это хорошо. Сейчас их нет по понятным причинам. Это плохо. От спонсоров я получал большую часть зарплаты. Осталась зарплата от федерации, без государства и спорта бы совсем не было. За что им огромное спасибо, но спонсоры оказывали большую поддержку. Спонсоры — это классно. Те спортсмены, у которых они есть, живут лучше, чем те спортсмены, у которых их нет.

— Когда у вас были последние международные старты и будут ли они для российских спортсменов в ближайшее время?

— Последний международный старт — чемпионат мира в Москве в 2021 году. Я занял четвёртое место. Больше никакой информации нет. Меня пригласили на один коммерческий старт в Израиле, но там не будет огромного состава. На 100 процентов не уверен, но надеюсь, это будет. А вот полным составом — никто не скажет. Хотелось бы отобраться и выступить в Париже. Дадут — будем счастливы, не дадут — не будем.

— С кем из скалолазов мирового уровня вы дружите?

— С некоторыми общаюсь больше, с некоторыми меньше. С Якобом Шубертом больше, чем с Адамом Ондрой. Больше всего дружу со словенцами, есть друг в Израиле. С эстонцами тоже.

Австрийский спортсмен, выступающий в спортивном скалолазании, Якоб ШубертФото: Soeren Stache/dpa/Global Look PressАвстрийский спортсмен, выступающий в спортивном скалолазании, Якоб Шуберт

«Потерянная специальность»

— Насколько верен стереотип, что половина скалолазов являются программистами?

— Это относится к любителям. Там программистов много. Среди спортсменов нет ни одного программиста. Хотя я по образованию программист. Закончил МАИ. Но я никогда не работал программистом. Могу ли я считать себя им? Скалолазание — это как фитнес. Среди любителей много программистов, а у большой части спортсменов нет высшего образования: школа или физкультурное. У меня чуть другой вариант, потому что я не занимался скалолазанием до института. А так скалолазание — это серьёзный олимпийский спорт. Молодые спортсмены только спортом и занимаются. Невозможно же себе представить профессионального гимнаста-олимпийца, который занимался бы в жизни чем-то ещё.

— Чем собираетесь заниматься после завершения карьеры?

— Программистом быть уже не хочу. Это потерянная специальность. Каждый год надо быть в тренде и заниматься. А я уже всё старое забыл. Не смогу общаться с компьютером после 15 лет, которые провел в путешествиях. Скорее, буду работать с людьми. Возможно, сделаю околоскалолазный бизнес. У меня же есть зал. Я немного предприниматель. Может, сделаю что-то ещё.

— Как начали увлекаться скетбордингом и сёрфингом? Куда нужно ездить?

— Серфингом я начал заниматься в отпуске. В год я пару недель отдыхаю от скалолазания. Я выбрал себе активное занятие, чтобы не лежать трупом на пляже. Улучшаю двигательные навыки своего тела. Впервые на сёрфинге катался в 2010 году. С тех пор раз в год выезжаю.
Скейтборд я ввёл, чтобы тренировать баланс. Решил поддерживать навык движениями на доске. Скейт помогает. Изначально это все было сделано для скал. Сейчас я катаюсь не для того, чтобы лазать лучше, а потому что стало интересно. Также увлечением назову единоборства. Они также начались как дополнение к скалолазанию. Теперь интересны сами по себе. Мне интересно улучшать своё тело.

Скалолаз Алексей РубцовФото: Артём Соболев/NEWS.ruСкалолаз Алексей Рубцов

Блиц:

Шварценеггер или Сталлоне? — Сталлоне.
Бокс или ММА? — Бокс.
Серфинг или лонгборд? — Серфинг.
Бейсджампинг или хелискиинг? — Бейсджампинг.
Выступ или уступ? — Выступ.
Народная или Эльбрус? — Эльбрус.
Эверест или Чогори? — Эверест.
Семья или скала? — Семья.
Яриловец или Лужецкий? — Яриловец.
Мешкова или Каплина? — Мешкова.