Понятно, что арест бывшего журналиста, который успел побыть всего полтора месяца советником главы Роскосмоса, всколыхнул общественное мнение. Для кого-то прецедент Ивана Сафронова свидетельствовал о наступлении властей на свободу слова, для других его дело стало доказательством того, что «враг не дремлет». Словом, разброс мнений о процессе отражал наше обычное общественно-идеологическое расслоение.
Проблема для заинтересованной общественности, и в первую очередь для пишущего сообщества, изначально заключалась в скудости информации о сути дела. Но как из зала ни кричали «давай подробности», только по каким-то косвенным источникам выяснялось, что, мол, Сафронов передавал информацию своему чешскому знакомому, связанному-де со спецслужбами. А восточно-европейские спецслужбы последние тридцать лет, как хорошо известно, плотно курируются американцами.
Постепенно стало достоянием гласности то, что Сафронов, потомственный военный журналист, задержан за грехи времен работы в «Коммерсанте», поскольку в своем новом качестве по причине ковидного карантина в офисе Роскосмоса успел побывать всего два раза. Потому, видимо, и эмоциональная поддержка его нового ведомства, обозначенная в первые недели следствия, сошла на нет довольно быстро. Хотя Сафронова явно ради приличия долго не увольняли. Впрочем, для нового руководства космической отрасли он вообще давно отрезанный токсичный ломоть.
Буквально накануне вынесения приговора появилась информация о том, что Сафронов не просто передавал информацию через интернет, но и, дескать, шифровал ее по классическому рецепту, используя книгу Роя Медведева «Путешествие через эру Ельцина». Причем на английском языке. Подобный шифр просто не поддается раскрытию, если вы не знаете, какой текст используется в переписке. Так что уточнение способа шифровки уже выглядит немалым успехом.
Тем не менее бытует мнение, что Сафронов использовал для своего анализа исключительно открытые источники, не содержащие в себе элементы гостайны. Вопрос это крайне сложный. Поскольку еще его отца, также военного корреспондента, подозревали в том, что опубликованная им информация спровоцировала срыв важной сделки по поставке наших истребителей в страну Северной Африки. Кстати, самоубийство Сафронова-старшего до сих пор вызывает вопросы. Есть данные, что и Сафронову-младшему предъявляют обвинения в передаче информации о наших оружейных сделках с одним из ближневосточных государств. Такая вот наследственность.
Так что и в открытой информации бывают опасные утечки, на которые надо только точно указать. К тому же и некоторые интересные данные в открытой печати по обычной практике спецслужб иногда нуждаются в дополнительной проверке: не деза ли, не вброс ли ради отвлечения внимания от чего-то более существенного.
А вообще история с Иваном Сафроновым мне напомнила ситуацию начала девяностых, когда некоторые журналисты, осознав, что информация может быть валютным товаром, наперебой предлагали западным корпунктам нечто, почерпнутое на предприятиях нашего ОПК, привезенное с «горячих» Балкан или с Северного Кавказа. А фотокоры просто сначала заявлялись в «Сигму» или «Франс-Пресс» и только потом в родные редакции.
Но те времена, слава богу, давно прошли, да и Сафронов работал в солидном издании с достойной зарплатой. Поэтому и после вынесения приговора для общественного мнения дело не будет окончательно закрыто, пока не станут ясны и его детали, и мотивы самого Сафронова.
Это может стать важным уроком и для молодых журналистов, и аналитиков.