Ведущая собственного вечернего шоу на «Русском Радио» Алла Довлатова завила о готовности заменить уехавшего Максима Галкина в программе Первого канала «Лучше всех». В интервью NEWS.ru актриса рассказала о друзьях, оставшихся в России, и покинувших страну коллегах; о своих четырех детях и рецепте борьбы с тревогой на фоне мировых событий. Также Довлатова призналась в желании вернуться на театральную сцену после перерыва, вызванного пандемией коронавируса, и объяснила, почему больше года не общалась со своим партнером Стасом Садальским.
— Ваше вечернее шоу на «Русском Радио» много лет остается лидером эфира. Как это удается?
— Я единственная такая, неповторимая. Неважно, где я работала, утром, днем, вечером — на «Русском Радио» я имею в виду — я всегда была в лидерах. Наверное, качество такое в характере.
— Есть ли у вас любимые гости, которые после первого же эфира стали друзьями?
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Да, у меня есть любимые гости. Тот же Коля Басков. Я уже не могу его зазвать два года, он всё собирается. Но он очень занят. Это замечательный человек, человек-праздник, я его очень люблю, и когда он приходит на радио — это всегда феерия. Настолько позитивный.
Да много кто, Стас Костюшкин тоже: вселенская любовь ко всем женщинам, всегда юмор. Я его часто приглашаю вместе с женой Юлей, у них очень хороший тандем, прекрасная семья. Жизнерадостные, веселые, чувство юмора у них потрясающее. Я вообще очень люблю своих гостей. Я в основном приглашаю гостей сама, потому что со многими из них мы дружим много лет. Вот Валерия приходит, я всегда очень рада ее видеть.
— Настроения гостей изменились за последнее время?
— Тревожные... Конечно, сейчас тревожно людям, очень тревожно. Я со многими разговариваю. Как правило, приходят свои, мы мыслим в одном направлении, мы солидарны. Конечно, мы многие вещи понимаем, и они никого не радуют. Это всё тяжело, очень сложное время, все в тревоге.
Моя задача в эфире — стараться хотя бы на эти два часа немножко отвлечь людей. Потому что сейчас они приедут с работы, включат новости, и опять это всё будет... Я сама так же — прихожу, включаю новости и вот это всё смотрю. Всех жалко. Своих больше жалко. Поэтому, конечно, переживаем. Но вот на эти два часа [радиоэфира] стараюсь говорить о чем-то милом, чтобы человек отвлекся, что-то вспомнил. Мы стараемся каждый день придумать что-то такое, о чем мы можем поговорить с аудиторией. Чтобы они вспомнили то, что их согреет в этот момент.
— А что у вас сейчас с театром — антрепризным, репертуарным?
— Я не знаю, как сейчас, но раньше, когда я еще училась на курсе Игоря Петровича Владимирова (народный артист СССР, театральный педагог. — NEWS.ru), боялась заходить в репертуарный театр. Была такая догма, что всё другое [помимо театра] вторично. Вот театр первичен: это храм, мы здесь служим, только так. Иначе ты не приживешься, ты не пустишь там корни, ты не будешь своим человеком. Потому что если другие отдают себя на 100%, а ты пришел и отдал себя на 70%, потому что у тебя есть еще телевидение, радио... Вот у меня было тогда телевидение и радио, и мне сказали: «Либо ты с ним распрощаешься (с радио и телевидением), либо мы тебя не берем в театр». Я ответила: «Тогда я не пойду в театр, потому что я не могу проститься, я всеядна, я должна быть везде». У меня муж так шутит: «Ты как газ, ты заполняешь всё пространство».
Поэтому я никогда не служила в репертуарном театре и понимаю, что это не моя история. Я 15 лет проработала в антрепризе, была счастлива, объехала полстраны и ближнее зарубежье, которое оказалось для нас теперь самое дальнее. Но после пандемии всё (гастроли с антрепризой. — NEWS.ru) закончилось.
— Вы работали с актером Стасом Садальским, которого называют непростым человеком. Мирно сосуществовали?
— У нас был период, когда мы расстались и не общались год или полтора. Но мы встречались за это время дважды на сцене, не общаясь ни до, ни после, просто отыграв эти спектакли. Я не ругалась с ним. Просто разошлись и разошлись, всё.
И я в тот период ушла в другие антрепризы, поработала с другими партнерами. Одни были замечательные, просто прекрасные. Жора Мартиросян, например. Вот недавно встретила — человек-свет, добро. Очень хороший, легкий. Сережа Колесников совершенно чудесный. Я считаю, мне повезло с таким партнером: мхатовская школа, большой артист. И человек хороший.
Но поработала и с другими (смеется), кого, не назову. Сравнила кое-кого со Стасом и потом, когда мы помирились, сказала: «Стасик, ты золото!»
— У вас четверо детей. В чем они себя проявляют?
— Дочка заканчивает университет, работает старшим продюсером новостей. Сын учится сейчас на первом курсе финансового университета, IT-менеджмент. Средняя дочка в девятом классе. И младшая ходит в детский сад.
Младшая мне сейчас говорит: «Хочу быть воспитателем в детском саду». Я не отговариваю. Это говорит о том, что она добрая душа, это мне нравится. Она, конечно же, очень эмоциональная, 100% была бы хорошая артистка. Но если человек хочет подарить себя детям, я считаю, что это прекрасно, это талант человеческий, который ни в коем случае нельзя зарывать в землю и бежать за каким-то огромным успехом. Карьера, большие деньги — это всё, конечно, круто, но если у человека такой талант... Всё равно самое главное в этой жизни — выполнить своё предназначение. Пусть работает воспитателем в детском саду, если она сделает детей счастливыми. Что еще нужно?
— Вы согласны с теми, кто проводит параллель между вашим шоу и «Вечерним Ургантом»?
— Сложно сказать. Ваня веселый парень, я веселая. Он осудил спецоперацию, я поддержала — ну не совсем мы идем в параллели.
— Вы могли бы вести свое шоу на Первом канале, если бы вам предложили? И что это было бы за шоу?
— Любой радиоведущий, тем более тот, который много лет проработал на телевидении, конечно же, грезит ТВ. Потому что это такое магическое место: однажды окунувшись в него, ты уже скучаешь по нему. Конечно, я бы хотела вести любое шоу на Первом канале. Думаю, я могла бы делать всё что угодно — главное, чтобы это было в развлекательной форме, то, что поднимает людям настроение. Хочу создавать атмосферу доброжелательности, легкого юмора, может быть, даже женского юмора, который не может быть обидным, он не саркастический, он скорее больше настроен на позитив.
Знаете, у Галкина была классная программа — шоу выходного дня с детьми «Лучше всех». Я несколько раз попадала на эти эфиры. Мне очень нравилась эта программа. Во-первых, потому что я люблю детей, они такие искренние, такие настоящие.
В принципе, Макс неплохо ее вел. Но мне всегда казалось, что он как будто бы немножечко «над ними». То есть он вроде бы наравне, но в то же самое время я чувствовала, что если бы мой ребенок сидел рядом с ведущим, я бы как мама обиделась. Постоянно ловила себя на этой мысли. Он над детьми прикалывался, но делал это не как ребенок с ребенком, а как взрослый. То есть понятно, что у него другая «весовая категория». И эта «весовая категория» мне как зрителю чувствовалась.
Я всё время думала: ну почему никто не может Максу подсказать, чтобы он вел себя иначе. Он, наверное, так и со своими детьми общается: среди моих близких друзей есть люди, папы, которые подкалывают своих детей. И вот так это делают [как Галкин]. Мамы так никогда не сделают, мамы слишком сильно любят, по крайней мере это моё восприятие. Надо не «над» ребенком быть, а немножко «под» ним. Это было бы еще круче. Вот такое шоу с удовольствием бы вела. Мне кажется, я могла бы сохранить этот баланс.
— Вы несколько лет вели на канале «Россия» шоу «Девчата». Недавно была очередная годовщина со дня смерти вашей соведущей актрисы Марины Голуб. Какой она вам вспоминается?
— Веселая, легкая. Такой, знаете, громоотвод. Почему-то мы людей начинаем ценить, когда они уходят. Это так обидно. Ситуация с Мариной сложилась именно так. Она настолько неординарная была, но я никогда не лезла к ней в душу. С огромным удовольствием с ней общалась.
Она была очень открытая, а я считала, что у нее репетиции, театр, съемки, что она всё время занята. Она действительно крутилась как белка в колесе. И я старалась её не обременять своим общением. А вот потом поняла, что недообщалась. Потому что Марина была очень мудрая, очень многому могла бы научить.
— Её бывший муж актер Анатолий Белый сейчас переехал в Израиль...
— Он был у меня в эфире. Долгое время боялся приходить в гости, и тогда я сказала: «Передайте ему, что я не буду про нее (Марину Голуб, с которой он расстался еще при жизни актрисы. — NEWS.ru) у него ничего спрашивать». Потому что я всё знала, Марина же рассказала, как всё было. Ну а что толку, особенно когда её больше не было? Вот зачем человеку шпильку в глаз тыкать? После того, как он понял, что я никак не коснусь Марины и его отношений с ней, он пришел.
Очень милый, очаровательный, приятный мужчина. Мы хорошо поговорили. Он приглашал потом в театр на спектакли... Я понимаю, что он хороший артист. Хороший артист — это профессия. Но не всегда с этими людьми хочется общаться. Да, он умел себя вести. Но то, как он потом поступил с родиной, с театром, со зрителем, который его почитал... Он ведь точно так же поступил и с Мариной, очень любившей его и верившей. И вот тогда у меня сошлись пазлы.
— Как считаете, уехавшие из России артисты смогут найти за границей свое место под солнцем?
— Да по фигу вообще. А что мы о них будем думать? Они о нас думают?
Они нам зла желают. Они хотят, чтоб нас тут всех закидало. Но этого не будет. У нас будет всё хорошо. Потому что мы на своей земле. Здесь наши корни. А они, как сорняк.
Ну попробуй пересади в пустыню елку. Приживется она? Нет, конечно. Честно говоря, не осуждаю, не жалею их — вообще не интересно.
Если человек показал нелюбовь к родине... Когда-то Владимиров говорил мне (в данном случае это не совсем работает, потому что многие из уехавших очень хорошие артисты, но здесь, значит, что-то с душой): «Есть люди, у которых здесь [в душе, в сердце] блюдце. Оно наполнится на столько — и он будет именно столько выдавать. А есть люди, у которых здесь сосуд. И на протяжении всей жизни этот сосуд будет наполняться, а потом, когда нужно, ты из этого сосуда достаешь разные краски, разные характеры, разные образы. Вот именно это и есть большие артисты». Но как Фаина Георгиевна Раневская говорила: «Талант — он как прыщ, неизвестно, на ком вскочит». Может, действительно у них там сосуд, и они что-то накопить могут.
Там была любовь к деньгам, там была любовь к себе, там была любовь к славе. Только любви к родине там не было. У каждого своя судьба. Но не любить родину — это уже диагноз.