В 2018 году объём теневой экономики составил в России 20% ВВП, или более 20 трлн рублей. Между тем в последние годы показатель снижается: в 2016-м теневой сектор достигал 28,3% ВВП, или 24,3 трлн рублей, а в 2017-м — уже 20,5% ВВП, или 18,9 трлн. Эти данные фигурируют в проекте документа Росфинмониторинга, содержащем анализ уровня соответствия России рекомендациям ФАТФ (международной Группы разработки финансовых мер по борьбе с отмыванием денег).
С чем можно сопоставить нынешнюю цифру в 20 трлн? Это больше, чем запланированные на текущий год расходы всего федерального бюджета (18 трлн рублей), это в три раза превышает годовую выручку «Газпрома» (6,5 трлн рублей), и это около трети всех денежных доходов россиян за 2018 год (57,5 трлн рублей), пишет РБК. В свою очередь Росфинмониторинг отмечает, что за последнее время объёмы выводимых за рубеж подозрительных денежных средств «существенно снизились», «значительно сократилось» и поступление теневых финансовых потоков из-за рубежа. В Кремле же уверяют, что государство ведёт борьбу с теневым сектором.
«Это планомерная работа, она ведётся. И по линии наших правоохранительных органов, и специализированных ведомств, и по линии правительства», — заявил пресс-секретарь президента Дмитрий Песков в ответ на просьбу журналистов прокомментировать свежие данные финансовой разведки.
Что учитывают ведомства
Росфинмониторинг включает в теневую экономику, прежде всего, серый импорт (ввоз товаров с занижением импортных пошлин), сокрытие доходов от уплаты налоговых и таможенных платежей, выплату серых зарплат, а также фиктивную внешнеэкономическую деятельность для вывода незаконных доходов в другие страны.
«Денежные средства выводятся за рубеж по организованным сложным схемам, с использованием для расслоения и транзита финансовых потоков множества счетов фирм-однодневок, открытых в различных банках. Перечисления за рубеж преимущественно осуществляются под видом внешнеторговых сделок по поставке товаров или купли-продажи ценных бумаг», — отмечает служба.
У Росстата, заметим, несколько иная методика расчёта доли теневого сектора: ведомство обычно использует оценку доходов от скрытых и неофициальных видов экономической деятельности, разрешённых законом. Росстат учитывает всё (скрытую и неформальную экономику), кроме нелегального бизнеса. По его данным на конец сентября 2018 года, в отечественной экономике неформально заняты 14,9 млн человек (20,4 от общей численности занятых).
Бегство от государства
В 2017 году Международная ассоциация дипломированных сертифицированных бухгалтеров (АССА) составила рейтинг, в котором Россия вошла в топ-5 крупнейших теневых экономик мира, заняв в этом списке из 28 стран четвёртое место с показателем 39% ВВП. Опередили её только Азербайджан (67% ВВП), Нигерия (48%) и Украина (46%). Наименьшие значения объёма теневого сектора были зафиксированы в США (7,8% ВВП), Японии (10%) и Китае (10,2%) Эксперты АССА определяют теневую экономику как экономическую деятельность, которая находится за пределами системы госрегулирования, «намеренно скрывается от государственных органов».
По оценкам АССА, теневой сектор подпитывается за счёт многих факторов. Прежде всего это рецессия в национальных экономиках, сложность налоговой системы и высокое налоговое бремя, жёсткая рыночная конкуренция. Среди социодемографических факторов главными можно считать рост безработицы и числа неимущих, ограниченный доступ к образованию, а среди социальных — повышение уровня коррупции и отсутствие в сознании «категории вины».
В целом такой подход согласуется с моделью швейцарских экономистов Шнайдера, Буна и Монтенегро, которые определили теневую экономику как легальные рыночные услуги (без учёта преступной деятельности), скрытые от властей ради ухода от налогов, из-за жёстких норм рынка труда или других административных процедур. Этот подход основан на предположении, что в современной экономике кэш нужен в основном для сокрытия сделок от государства. Прозрачные транзакции, с которых уплачиваются налоги, в наличности не нуждаются. Соответственно, чем выше доля наличности в денежном обороте, тем выше в экономике доля теневых операций.
Ещё не вся правда
«Стоит обратить внимание на то, что несмотря на сокращение показателя по отношению к объёму ВВП, сам размер теневой экономики в прошлом году увеличился. Причины давно известны: предприниматели особенно жалуются на бюрократическое давление (проверки, лицензирования), которое, в совокупности с повышенной налоговой нагрузкой, заставляет бизнес уходить в тень», — говорит аналитик социальной сети для инвесторов eToro в России и СНГ Михаил Мащенко.
Кроме того, отмечает собеседник News.ru, каждое ведомство рассчитывает показатель по-своему. Так, по оценкам главы Росстата Александра Суринова, объём теневой экономики в 2016 году равнялся 14−15%. Тогда как в отчётности МВФ говорилось о 33%; для сравнения, Росфинмониторинг сообщал о 28,3%. Таким образом, оценить реальное положение дел в стране довольно трудно. Но учитывая, что нагрузка на бизнес из года в год растёт, экономическая ситуация ухудшается, а реальные доходы населения падают, можно ожидать дальнейшего роста теневого сектора.
«Я бы данную часть российской экономики не стал называть теневой, поскольку по строгому определению слова оно обычно относится к нелегальным видам деятельности с целью извлечения прибыли — торговле оружием, людьми и наркотиками. У нас этого нет — тем более в таком объёме! Так что речь идёт о неофициальной экономике. Но в любом случае, 20% — это много. Из развитых экономик сопоставимыми долями неформального сектора обладают буквально одна-две страны, но всё равно меньше чем 20% — если говорить, например, об Италии», — рассуждает эксперт Международного финансового центра Владимир Рожанковский.
Россия не уникальна в плане присутствия в структуре своей экономики столь значительной неофициальной доли, напоминает собеседник News.ru. Уже очень давно было установлено, что размер «экономики наличных денег без отчислений» (увы, феномен этот многовековой и географически безграничный) прямо пропорционален общей налоговой нагрузке на бизнес и глубине депрессивных процессов, которые серьёзно вымывают маржу и рентабельность у бизнеса, что толкает его к разработке неких нестандартных схем снижения фискального бремени, чтобы оставаться на плаву.
«Когда бизнес находится в комфортных рамках рентабельности — где-то больше 4−5% по чистой прибыли, считается, что он постепенно полностью легализуется, без каких-либо принуждений извне. И наоборот, чем депрессивнее чистая маржа, тем большая часть экономики той или иной страны переходит на „неучтёнку“. В общем, здесь нет решительно ничего нового, и не надо думать, что это какая-то специфическая проблема, присущая только России», — поясняет Рожанковский.
По его словам, ответ на вопрос, когда эта тенденция может переломиться, лежит в плоскости более глобальной темы, связанной с уровнем комфорта и уверенности бизнеса в России.
«Оценку Росфинмониторинга в 20% ВВП, или выше 20 трлн рублей, по всем критериям можно с уверенностью отнести к понятию „много“, „очень много“. Пятая часть экономики России — в тени. Сумма превышает расходы бюджета страны. Это приводит к значимым проблемам», — говорит руководитель группы аналитиков Центра аналитики и финансовых технологий Марк Гойхман.
Порочный круг
Теневая экономика, уточняет он, не только не даёт поступлений в бюджет и возможности перенаправления этих средств на финансирование насущных расходов. Страдают и поступления в пенсионный и социальные фонды, что ограничивает соответствующие сферы. В неформальном секторе ещё менее защищены права и интересы участников, будь то бизнес или работники. Развиваются условия для злоупотреблений, коррупции, криминальных проявлений, необоснованного административного давления. Непрозрачность рынков и произвольность правил их работы резко ухудшают предпринимательский климат, дестимулируют инвестиции.
«Столь значимая роль теневого сектора запускает порочный круг. Недостаточный экономический рост и слабые доходы бюджета заставляют, среди прочего, повышать налоги, пенсионный возраст, урезать социальные программы. Это, в свою очередь, приводит к уменьшению доходов предприятий и населения, делает бизнес ещё менее рентабельным и ещё сильнее толкает его в тень», — поясняет Гойхман.
В 2019 году ситуация может усугубиться, предполагает эксперт. Это связано, например, с увеличением НДС с 18% до 20%, то есть в 1,11 раза, что ограничивает прибыльность компаний. А отодвигание срока выхода на пенсию делает менее выгодными белые зарплаты. Что касается вопроса о соответствии приводимых Росфинмониторингом цифр реальной картине, ответить на него сложно, поскольку не приводятся методика расчёта, состав показателей. Можно сравнить эти данные с информацией Росстата, оценивавшего объём теневой экономики страны в 16% ВВП. Как все они выглядят на мировом фоне?
«В январе прошлого года МВФ привёл средние показатели по различным странам с 1991-го по 2015 год. Конечно, можно радоваться, что в России дела обстоят лучше, чем в Зимбабве с 60,6% или Боливии с 62,3%. Но в передовых странах неформальная экономика значительно меньше по объёму, чем в России. Например, в Австрии — 8,9%, в Швейцарии — 7,2%. Как чётко проявляется связь между низкой долей „тени“ и благополучием страны!» — отмечает Гойхман.
По его мнению, тенденция к сокращению доли теневого сектора к ВВП может быть связана как с методологическими изменениями в расчётах, так и с реальной работой финансовых служб. Так, резко усилился контроль за банковскими операциями в связи с установками Финмониторинга, за этим строже следит ЦБ. Антиофшорное законодательство и обмен информацией о движении по иностранным счетам между налоговыми службами разных стран, к которому подключилась и Россия, также осложняют ситуацию укрытия доходов и средств. Эти и иные меры имеют позитивный эффект. Но динамика чрезвычайно низкая, резюмирует Гойхман, поскольку не устраняются основные причины существования неформального сектора — неэффективная налоговая система, низкий экономический рост и рентабельность предприятий, сокращение реальных доходов населения, отсутствие гарантий правовой защиты.
