Бывший глава ЦБ Сергей Дубинин, который возглавлял регулятор с 22 ноября 1995 года по 11 сентября 1998 года, в эксклюзивном интервью порталу News.ru рассказал, каким он запомнил дефолт, случившийся 20 лет назад. Был ли шанс спасти страну или ситуация стала безвыходной? Предлагаем вам переместиться в 17 августа 1998 года и вспомнить, как всё было.
— Как в это преддефолтное время обстояли дела в банковской системе?
— Мы пытались добиться отсрочки долгов банковской системы: банки взяли много займов в иностранной валюте. Мы решили, что объявляем некие «каникулы» — долги будут выплачены, но позже. Но эту меру МВФ отверг. При такой ситуации банкиры уже пришли к нам и сказали: «Мы банкроты». И поначалу мы пытались с банкирами договориться, получить от них реестры вкладчиков, чтобы люди при банкротстве банков просто не вышли на улицы и не начали громить отделения и не получилось социальных потрясений. Надо отдать должное, что банкиры повели себя вменяемо в большинстве своем, пошли на диалог с властями — по этой же причине некоторые и остались на плаву. Но это в основном государственные банки. Итак, по итогам переговоров с банкирами мы решили, что все вкладчики должны обращаться в Сбербанк — туда передали все реестры — и по номиналу постепенно выплачивали деньги. То есть нужно было, чтобы люди хотя бы знали, куда прийти. Конечно, все это было тяжело: дефолт и скачок инфляции, девальвация рубля и так далее.
— Как для вас развивалась ситуация дальше?
— Затем естественным образом произошла «смена караула»: отставки в правительстве, отставка руководства Центрального банка. Деноминация возвращала нас к нормальным деньгам, мы должны были уйти от «миллионов», которые появились из-за гиперинфляции, которая достигала тысяч процентов. Эти денежные цифры были крайне неудобными, даже для счётных машин. «Миллионы рублей» надо было сократить, вернуться к привычному масштабу цен — к сотням и тысячам. Вернуться к нормальным цифрам. Это должно было ознаменовать выход из инфляции, поскольку в 1997 году мы привели инфляцию к 11% в год.
— Решения были подготовлены и объявлены заранее?
— Нужно было убедить людей, что у нас нормальные деньги, нормальный рубль. Деноминация как раз возвращала нас к нормальной ситуации. Саму систему цен, курс тот же. Вместо 6 тысяч рублей за доллар мы пришли к шести рублям. Это была нормализация.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— В чём были причины кризиса?
— А причиной кризиса было другое — отсутствие нормального сбора налогов. Их никто не платил, и их не умели собирать. Собирались только акцизы — с водки, бензина и НДС. На таможне что-то собирали, хотя гораздо меньше, чем были обязаны. Кроме того, сами люди не платили налоги — не понимали, зачем это нужно. Была прогрессивная шкала, и она абсолютно не работала. В то же время отказывались платить налоги и компании. А многие при этом фальсифицировали отчётность и выдавали зарплаты в «конвертах». Недостача налогов — около 3,5% ВВП в 1997 году, а компании к этому времени стали массово объявлять себя убыточными. Нужно было покрывать дефицит бюджета. Поэтому было решено покрывать дефицит бюджета с помощью прямых кредитов Центрального банка, чтобы остановить инфляцию. Это единственный возможный механизм. Эмиссией нельзя было заниматься, потому что на фоне нефтяного кризиса это обрушило бы рубль и снова привело бы к высокой инфляции.
— Помог ли запуск механизма кредитования Банка России?
— Но даже несмотря на запуск механизма кредитования ЦБ, к лету 1998 года в бюджете не осталось ни рубля — это вот реальность того времени.
— Почему дефолт объявили именно 17 августа?
— Почему именно 17 августа назначили датой объявления дефолта? К этому моменту ситуация была, безусловно, критическая. Мы получили согласованную программу помощи от МВФ, но стало понятно, что никаких денег МВФ не хватит, чтобы эту ситуацию выправить. И 15 августа была встреча с правительством, на которой были подготовлены все документы. Конечно, все переживали. Но другого варианта не было.