Морихиро Ивата, первый солист-иностранец в балетной труппе Большого театра, танцевал в ГАБТ в 1996–2012 годах. Потом он был художественным руководителем балета в Бурятском театре оперы и балета и в Нижегородском государственном академическом театре оперы и балеты им. Пушкина. Сейчас артист живет на родине, в Иокогаме, и развивает там уникальный проект, надеясь вывести японский балет на мировой уровень с помощью своего опыта и знаний. Как именно он намерен достичь столь амбициозной цели, Ивата-сан рассказал в интервью NEWS.ru.
— Ивата-сан, японцы любят балет, любят классическую музыку, там всегда аншлаги на гастролях того же Большого театра. Но при этом о собственно японском балете мало кому известно. Он вообще существует, если говорить с профессиональной точки зрения?
— Японский балет существует, есть свои труппы, но он не столь профессиональный, как, скажем, русский. Вообще балет в Японии стал популярным для зрителей во многом благодаря России, с помощью, как их называют, «трех Павловых» — гастролировавшей там Анны Павловой, а также русских эмигранток Елены Павловой и Ольги Павловой (Сапфир). Потом в Японии преподавали Суламифь Мессерер, Алексей Варламов — у него, кстати, учился мой отец, который потом создал свою балетную школу. Преподавали и педагоги из Европы, США. Но основой японского балета все же стала русская балетная школа.
— Казалось бы, такие традиции...
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Нет системы преподавания, каждый педагог учит по-своему. Отдельные японские артисты добиваются известности за рубежом, они танцуют в Большом театре, в Мариинском, в театре Станиславского, в Королевском балете в Лондоне. Но в самой Японии балетная школа, по сути, так и не возникла. Хотя попытки предпринимались неоднократно. Регулярно, скажем, приезжали педагоги из СССР, преподавали по три месяца, потом менялись. Я тоже у них занимался и благодаря этому получил возможность поехать в Москву.
— То есть тот, кто хочет состояться как балетный артист, вынужден ехать учиться за границу?
— Да, в основном так.
— Но вы планируете изменить ситуацию?
— Я хочу дать возможность японским артистам познакомиться с русской балетной школой. Но распространить систему преподавания русского балета на японские балетные студии пока что невозможно, каждая из них существует обособленно. Поэтому я планирую проводить экзамены для выпускников бесчисленных японских балетных студий. Не для всех, конечно, а для тех, кто намерен дальше связать свою жизнь с балетом. Это будут экзамены по программе российского балетного училища, по методике Агриппины Вагановой. В этом случае студенты японских балетных школ будут вынуждены изучать опыт русского балета, приемы, чтобы сдать экзамен. От нижнего пятого уровня до первого, наивысшего.
— То есть это будет некий «Ивата-стандарт» по нормативам российской программы подготовки?
— Да. И я хочу не только принимать экзамены, но и снабжать преподавателей японских балетных школ методическими пособиями, чтобы они поняли, чему и как надо учить студентов.
— А что даст студентам полученный у вас на экзамене сертификат?
— Моя цель — сделать хорошего артиста. Сдать у меня экзамен, как это по-русски, «на халяву» — не получится. Благодаря подготовке к экзамену ученики получат знания и навыки, а главное — они поймут, к чему надо стремиться. В Японии очень распространены конкурсы с участием студентов школ, на которые попадают самые разные ученики. И бывает, что десятилетняя девочка, которая еще толком базовую технику не освоила, уже танцует сложные партии, которые и для примы-балерины Большого театра непросты. Это неправильно. Должно быть постепенное развитие. Но чтобы это развитие шло, нужна цель. Участие в конкурсе не может быть целью. И я хочу дать им цель.
— Какую?
— Профессиональное изучение и освоение балета.
— Но в чем конкретно это будет выражаться?
— Сама сдача моего экзамена уже будет целью. Чтобы его сдать, нужно будет изучить не только технику, но и русскую культуру, теорию балета. Таким образом, мы сможем непосредственно в Японии правильно готовить артистов балета, а не как сейчас, когда подавляющее большинство уезжает за границу и там практически учится по новой.
— На какой стадии сейчас работа над системой экзаменов для японских студентов?
— Она разрабатывается. Но целиком проект будет формироваться в течение, думаю, 10–15 лет. Поэтому я хочу начать сейчас. Мне уже 52 года, и если затягивать, то могу просто не успеть.
— А начать когда планируете?
— Надеюсь уже в этом году.
— Нынешние, достаточно напряженные, отношения между Москвой и Токио не повредят вашим планам? Нет ли в Японии сейчас предупреждения против России?
— Убежден, что нет. Разумеется, есть сложности, но они больше финансового характера. Например, японским бизнесменам в настоящее время непросто делать или поддерживать какие-то проекты в России. Но на уровне людей в Японии нет никакого предубеждения против русских, политика не сказывается в этой сфере.
— У вашего проекта уже есть спонсоры?
— Будем искать. Меня очень поддерживает посольство Японии в Москве. Нынешний посол, Кодзуки-сан, любит Россию и всячески старается сохранить отношения между народами наших стран, несмотря на нынешние сложности.
— Есть ли у вас идея создать базу для развития собственно японского балета?
— В Японии не так уж много площадок для этого. В целом там надо быть состоятельным человеком, чтобы заниматься только балетом, поскольку заработки в нем невысоки. Поэтому большинство подходит к балету любительски, то есть танцует в свободное от работы время. Но если появятся хорошие артисты, то, возможно, ситуация изменится — вырастет количество зрителей, возникнет школа.
— А японцы вообще в массе интересуются балетом? Можно ли рассчитывать, что они будут регулярно посещать не редкие и распиаренные гастроли трупп с мировым именем, а свой национальный балет?
— Буду изучать этот вопрос. Но, мне кажется, зритель найдется.
— И все же, почему в Японии, при всей любви к искусству и трудолюбии, не сложилось ни единой системы преподавания, ни своей значимой балетной школы?
— Это странно, согласен. Взять тот же Ковент-Гарден в Лондоне — британцы ведь все заимствовали, скопировали, а в итоге получили балет мирового уровня. В Токио могли сделать то же самое, но почему-то так не произошло, хотя японцы трудолюбивы, они ценят балет, классическую музыку. Может быть, дело в разобщенности балетных студий, каждый педагог стремится привлечь и удержать своих учеников. Та же Японская балетная ассоциация, Нихон барэ кёкай, — это скорее объединение частных студий без четких правил и плана действий. И, конечно, балет — это очень дорого. В России его поддерживает государство, а в Японии господдержка минимальна.
— Вы сейчас в Иокогаме. А в России еще делать какие-то проекты планируете?
— Сейчас — нет, хотя есть несколько предложений. Но надеюсь, что со временем они будут осуществлены.
— Продолжаете тренироваться сами?
— Год почти не занимался, сейчас решил возобновить тренировки, и пока был в Москве недавно, ходил для этого в Большой театр. В нем есть все необходимое — и прекрасные педагоги, и оборудование. Для балета ГАБТ — просто рай.