Озадаченные депутаты Госдумы поинтересовались у главы Министерства просвещения Сергей Кравцова, отчего это среди классиков, рекомендованных для подготовки к ЕГЭ-2024, нет более ни Пушкина, ни Лермонтова. Не говоря уже о Гоголе. И на вопрос об искусственно погасшем «солнце русской поэзии» пока получен совершенно удивительный ответ от Рособрнадзора, пояснившего, что произведения вечно живых классиков изучают в рамках курса до девятого класса. То бишь для сдачи ОГЭ.
Классики нескольких категорий
В этой истории удивительно все. И тот факт, что тревогу по поводу расчленения великой русской литературы первыми забили наши оперативные и вездесущие блогеры. И то, что от имени Госдумы свое недоумение выразил комитет по вопросам семьи, женщин и детей во главе с коммунисткой Ниной Астаниной, а не коллеги-законодатели из комитетов по вопросам культуры или просвещения. Видимо, Александр Сергеевич отнесен, прежде всего, к скрепам образцовой российской семьи.
Между тем ответ Рособрнадзора продемонстрировал удивительно технологический, если не сказать механистический, подход к изучению литературы, которая всегда считалась одним из важнейших достояний русской цивилизации. Да, в разных классах изучают разных писателей и поэтов. И в идеале изучают отнюдь не для того, чтобы сдать очередной этапный экзамен, хотя мы прекрасно представляем, что большинство выпускников больше никогда не перечитывают «Евгения Онегина» или «Мцыри». Но давать юношеству понять, что с Пушкиным и Гоголем можно попрощаться уже на уровне девятого класса, — значит окончательно превратить литературу в банальную обязаловку. Тем более что нынче в школах вводят разного рода тематические вертикали. И если ты выбираешь математическую, то зачем, мол, тебе вообще вздыхать по поводу «чудного мгновенья». А потом мы удивляемся, глядя на то, как наши айтишники становятся подобием перелетных птиц. А что? С родной страной их ведь ничего не связывает, кроме формул и, извините, формальностей.
Сбросить с корабля истории
Помнится, этот лозунг — «сбросить классиков с корабля истории» — был в большом ходу после революции. Вот только после провала идеи мировой революции многое пришлось возвращать. Не зажили мы «без Россий, без Латвий единым человечьим общежитием». И широкие празднования пушкинских юбилеев стали частью воспитания нового патриотизма. Сейчас складывается ситуация, во многом схожая с теми переломными годами. Наша литература — это часть российской мягкой силы. А попытки запрета русской культуры стали одним из элементов политики изоляции России в мире. И не случайно на той же Украине сносят последние памятники русским писателям, которые еще вчера были общими. И, наверное, в Киеве с удовлетворением узнают, что российским старшеклассникам не надо помнить и о «Слове о полку Игореве», в котором нет ни слова о «великой Украине».
Парадокс позиции Минпросвещения заключается в том, что на фоне все более заметных усилий по сохранению позиций русского языка и культуры в мире и в самой России Пушкина отделяют от Достоевского. А как же речь Федора Михайловича на пушкинских празднованиях с его «Смирись, гордый человек!» К какой части «изучаемого материала» ее отнести?..
А вспомнят ли Довлатова
Критикам нового стиля Мипросвещения не нравится и то, что Пушкин и Гоголь не «допущены» к ЕГЭ, зато среди рекомендованных к финальному изучению произведений есть рассказы эмигранта Сергея Довлатова и целых две «глыбы» Александра Солженицына, включая «Архипелаг ГУЛАГ». Конечно, страна постепенно излечивается от прежних комплексов. И советская история уже не подается как нечто застойно-беспросветное. Но ничего и не идеализируется. А потому и критический литературный взгляд на ряд исторических явлений справедлив.
Вот только важно не противопоставлять эпохи в лице отразивших их характер писателей. Солженицын и Шолохов, Пушкин и Некрасов должны не просто соседствовать на книжных полках.