Президент AMC Fight Nights Камил Гаджиев в эксклюзивном интервью NEWS.ru рассказал о бизнесе, из-за которого в действе он оказался в больнице, раскрыл все подробности конфликта с Василием Уткиным и вспомнил жизнь молодёжи в 90-е годы. Помимо этого, Гаджиев объяснил феномен Хасбуллы Магомедова, рассказал о дружбе с Александром Мостовым и заявил, что чемпион Fight Nights Владимир Минеев идёт добровольцем для участия в специальной военной операции.
«Улица — школа, которой не научат в институте».
— Камил, расскажите про детство в целом. Каким оно было? В частности, как вам приходилось торговать бензином в детстве.
— Слово «приходилось» не очень уместное. Объясню почему. Приходилось — это прямо история, когда тебе вообще нечего было кушать, и ты шёл и торговал бензином. У меня другая история. Мои ровесники и люди постарше помнят, как вначале 90-х круто изменилась жизнь в стране. Все просто с ног на голову перевернулось, белое стало черным, черное стало белым и так далее.
Мои родители — это интеллигенция, отец — ученый-историк, мать — врач, они вдруг стали не очень-то и нужны государству. Начались катаклизмы с рублем, деноминация. Как следствие, люди, которые работали на государство, сразу очень сильно потеряли и пострадали.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Что делали дети?
— Дети начинают крутиться сами, потому что мы — молодые пацаны, 14–15 лет. У нас есть, конечно, запросы, а из телевизора каждый день летит что-то новенькое: сникерсы, кроссовки Reebok, прикольная капиталистическая жизнь и так далее. То, чего раньше не было. Ты это видишь, и тебе этого, конечно же, хочется. У родителей денег не попросишь, им в это время просто бы холодильник заполнить едой. Мы начали искать возможности. Вот, собственно, отсюда и появилось.
Мы действовали как шпана. Посмотрели, а, у нас тут бензоколонка рядом, очереди большие. Бензинчиком можно приторговывать. Если ты бензин купил и в конец очереди отнёс, рубль к рублю, ты и заработал. Так начались мои первые предпринимательские опыты. Там они, слава богу, и закончились.
— Почему «слава богу»?
— Потому что совсем у меня уже был сбит фокус. То есть на школу плюнул, на всё плюнул. Удалось потом в эту колею вернуться. Школу закончил, в институт поступил. Самое ценное, что родители могут дать детям, это воспитание и образование. Всё остальное — это дело наживное. Моим родителям удалось это сделать для меня. При этом это тоже была школа. Без улицы я бы не смог стать тем, кто я есть, — без предпринимательской жилки и умения выпутываться из не очень комфортных ситуаций. Это то, чему в институте никогда не научат. Улица сыграла определённую роль. Это если про бензин.
А так в целом, что я — обычный советский ребенок, который занимался спортом, рос в московском дворе. На всё лето летал к бабушке и дедушке в Дагестан. Махачкала, село, рос в двух культурах. Был пионером, искренне топил за всё, что с пионерской организацией связано. То есть был идеологически прокаченным ребенком. Потом всё рухнуло.
Сейчас отчасти это возвращается, и мне это нравится. Вот сейчас смотрю, мой сын в YouTube смотрит какие-то передачи про историю государства, но в них виден определённый идеологический подтекст. Я не против. Через всё это он больше узнает, больше любит свою страну. Мне это близко на самом деле.
«Кто-то решил, что мы много зарабатываем, и меня хорошенько побили»
— Но история с бензином же закончилась тем, что пришли ребята постарше с вопросами: «Что вы тут делаете? Где ваша „крыша“? Сколько у вас денег? А не слишком ли много?» Драка, остальное...
— Да, драки вообще каждый день бывали. Мы тоже спортивные ребята, хоть и совсем мелкие. Мы себя тоже в обиду не давали. Там с кем только ни приходилось общаться, потому что бензоколонка — особое место. Это сейчас всё культурно, а раньше бензоколонка была анклавом, в котором чего только ни происходило. Кто-то бензином торгует, кто-то стихийную мойку организовал, рядом пиццерия, вокруг неё движуха. Местные, приезжие, братва, милиция. Во всём этом крутишься. В итоге кто-то решил, что мы много зарабатываем для молодых пацанов.
— Непорядок!
— Да, решили нас, когда как ты выразился, «крышевать». Термин с тех времен. А мы — гордые, спортивные, нас это не устраивало. В итоге меня хорошенько побили. Я в больнице проснулся на следующий день. Это и стало началом заката моей предпринимательской деятельности того периода. Это и к лучшему, потому что иначе меня могло бы вообще унести.
Было в порядке вещей, что мы должны рассчитывать в первую очередь сами на себя. Такое время было, все рано взрослели. Я вот сейчас смотрю, думаю: «Нет, ну, что бы мой ребенок в 14–15 лет ушёл из дома после школы, и я вообще не знаю, где он и чем он занимается... Не дай бог». Или в 17–18 лет говоришь родителям, что мы будем жить отдельно, у нас съемная квартира, мы сами зарабатываем, сами крутимся. Тогда именно так и было. Сейчас по отношению к своим детям я бы сделал всё, чтобы этого не допустить. Но время было другое. Ты уже взрослый парень. Рано взрослеют те, кто принадлежит сам себе.
— А время тогда было непростым.
— Да. Из комфортного советского детства мы вдруг оказались в рыночной экономике, которая развалила и разделила страну. Перед нашей беседой я потренировался в «Лужниках», общефизическая подготовка. Стараюсь каждый день тренироваться, поддерживать форму. Это сейчас «Лужники» образцово-показательные, любо-дорого смотреть. Тогда, наторгуем мы этого бензина и в «Лужники».
Это был один большой рынок. Кого на нём только не было. И мы на этом рынке всё знали, где можно купить, где можно продать, где можно поменять. Полный бардак, честно говоря. В этом была своя романтика, нас всё устраивало. Но сейчас я понимаю, что «Лужники» не для этого. Они для того, что в них сейчас происходит. Поэтому я рад, что мои дети растут именно в такой среде, такой стране.
«Сначала он отправил меня в больницу, а потом я его»
— Из истории про драку меня больше всего поразило то, что вы никому не сказали о том, кто вас избил и как в сценарии типичного боевика решили отомстить сами и отомстили...
— Сразу скажу, история про то, что я был слабым подростком и для этого записался в спортзал и там победил своих врагов — это не моя история. Я всегда был крепким парнем. Но, говоря об этой истории, да, меня там очень сильно побили. Для меня стало некой целью, скажем так, по-детски отомстить.
Хотя у меня родственники жили в Москве, которые меня допрашивали. «Кто? Мы сейчас разберемся!» Кавказская история. Никто же не пропускает такие вещи. Да, никому не сказал. Вырос. Прошло три-четыре года. Действительно встретил своего обидчика. Можно сказать, что вызвал на поединок. Там произошла сатисфакция воспоминания из детства. Сначала он отправил меня в больницу, а потом я его.
— Какая была разница в возрасте?
— Изначально мне 14–15, а ему 23–24. Потом мне уже где-то 18. Мы уже два здоровых мужика. Детские обиды.
— Долго терпели.
— Да. Но всё хотелось самому решить. Поэтому когда меня спрашивают, в каком возрасте я окреп, я могу чётко вспомнить и измерить свои физические кондиции по тем событиям. Потому что я совершенно точно помню, что в 18 лет я стал действительно физически развитым спортивным человеком.
«Каждый месяц с Бату ездили на турниры»
— Это тогда пошли спортивные награды?
— Нет, кое-что было, но главные успехи были в 22 года, потому что я попал в зал к Николаю Лесину. И это именно то, чего мне не хватало. Почему? Это не было ММА в чистом виде. Рукопашный бой, боевое самбо, джиу-джитсу.
— Какие годы?
— С 2000-го по 2006-й. Тогда я нашёл вид спорта, который мне максимально эмоционально подходит. У меня получалось. Мы начали заниматься, набираться опыта, вырос уровень мастерства. Бывало, мы с Бату Хасиковым ездили раз в месяц на какой-нибудь турнир подраться. Сейчас к этому спортсмены относятся очень осторожно. Я могу их понять. Поумнели, уровень конкуренции вырос, стало травмоопаснее и так далее. Хотя кто знает? Раньше ты вообще делов не знаешь и лезешь в самое пекло. Бывало, мы приедем на турнир и только там узнаем, по каким правилам он проходит.
Каждый месяц куда-то ездили. Интернета ещё толком не было, мобильники только появились. Мы приедем, подерёмся, а на этом турнире кто-то говорит: «Кстати, пацаны, если вам интересно, там-то будет всероссийский турнир через три недели». О, едем!
Связывались с тем, кто ответственен за этот вид спорта, покупали билеты, ехали. Это было время, когда я как спортсмен развился, вырос, многое понял. Хотя, конечно, многое и не понял, потому что пришёл к выводу, что вид спорта в полной мере узнаешь и понимаешь, когда перестаешь им заниматься, будучи взрослым человеком, тренером или организатором.
— Посмотрели на это с другой стороны.
— Да. Это был период активного роста. Параллельно у меня появилась семья, дочка родилась. Я крутился как мог, потому что это дело было с финансовой точки зрения неблагодарное. Нужно было ещё находить возможности, как-то жить, развиваться, существовать.
Это, конечно, сильно отвлекало. Я не мог сосредоточиться на спорте в чистом виде. Но, наверное, всё к лучшему, потому что я и социальную сторону жизни узнавал, знакомился с новыми людьми, пытался какие-то бизнесы создавать. Взрослел.
«Почему не стал гопником»
— И это человек, который окончил школу с золотой медалью. Ездил на турниры, торговал бензином и учился на зависть всем. У меня в голове картина не укладывается.
— Это сейчас, а по тем временам это было более-менее понятно. Почему отличник? Мой отец — профессор. У него всегда был приоритет — учёба. В первую очередь учёба, потом — спорт. Но спорт он тоже любил и мне любовь к спорту прививал. У меня отец сам проверял домашнее задание, сам проверял дневник. Я был поставлен в такие условия, будучи ребенком. Если ребенок достаточное количество времени уделяет учёбе, этого хватит, чтобы учиться на отлично. Это не чудо для средней общеобразовательной школы. Ты либо занимаешься, либо нет. Сделал уроки, сдал их отцу, значит, ты уже идёшь в школу готовым, а дальше — занимайся спортом, тусуйся во дворе. Ничего удивительного. И особенно по тем временам, когда полный бардак был во всём.
— Всегда утверждал, что нельзя стать гопником, если твои родители не ведут себя сами как гопники. Условно говоря, мама не позволит.
— Да, даже если ты очень сильно хочешь быть похож на гопника, особо не получится. Потому что не гопник ты — и точка. Генетика — великая вещь, от осины не родятся апельсины. Это работает. Яблоко от яблони недалеко падает. Всё это в пословицах и поговорках есть. Надо стараться прививать свои ценности.
Наоборот даже бывает. В семье гопника появляется человек, который развился во многих направлениях. Иногда у детей настолько высокий уровень самосознания, что они, посмотрев на то, как плохо живут родители, говорят себе: «Я так жить не буду». И начинают развиваться.
Очень часто бывают 100-процентные трезвенники. Они говорят: «Я не пью». Наиболее распространенными бывают две причины, почему человек не пьет. Первое, самое распространенное, человек не пьет, потому что попал в какую-то нехорошую историю и понимает, что это не его. Алкоголь очень плохо на него действует, и он дает себе установку больше не выпивать, чтобы избежать неприятностей.
Второе тоже довольно частое явление. Когда у человека родители — алкоголики. Например, отец. Посмотрев эту картину в детстве, в какой яме находится родитель, он себе говорит: «Я никогда в жизни не буду выпивать». Есть третий — здоровье не позволяет, но первые две причины — самые распространенные.
«Откуда вы взяли Сигала?»
— Вы, Бату Хасиков, Сангаджи Тарбаев. Как в этой компании пришли к идее о своих турнирах? Кто был главным вкладчиком?
— К этим людям важно добавить ещё двух Сергеев — Шановича и Арсеньева, которые изначально были в «банде» из пяти человек. Предыстория забавная. Есть Российский союз боевых искусств. В рамках сотрудничества Бату и Сангаджи проводили турнир «Битва чемпионов» в Калмыкии в 2009 году. Бату проиграл очень важный бой Рикардо Фернандесу, попал в яму. Тяжело проигрывать важные бои на родине.
А я начал активно развиваться как спортивный функционер. Уже не занимался спортом, помогал Николаю Лесину тренировать наших ребят. Иногда устраивал им бои, потихоньку, посматривая в эту сторону. Разговорились с Бату. А что если мы возьмём и сделаем турнир в Москве? Я много кого знаю по бизнесу. Бату многих знает по общественно-политической деятельности. Сангаджи и Сергей тоже много кого знают. Пошло-поехало. Второй Сергей: «Где сделаем?» Давайте в Крокусе, у нас были хорошие отношения с Аразом Искендеровичем Агаларовым. И сейчас есть.
Но тогда несколько раз встретились и договорились. «Битва под Москвой» понеслась. Что делаем? Реванш с Фернандесом. Чего далеко ходить? Кто участники? У нас в зале полно ребят. Зубайра Тухугов, Расул Мирзаев, Али Багаутинов, Мурад Мачаев и так далее. Сделали фестиваль — кикбоксинг и ММА. Все свои. Прикол в том, что почти все стали звездами. Но на тот момент это просто ребята с нашего зала.
Сделали турнир — и на следующий день проснулись знаменитыми. Не совсем так, конечно, но проснулись людьми, которые сделали крутой продукт. Нам об этом сказали все. Саня Овечкин, Джиган, Лада Дэнс, Араз Агаларов, Адам Делимханов, Сергей Зверев и многие другие. Набор нерядовых людей.
— Всех удалось затащить на турнир?
— Да, они все были. Мы использовали нашу дружбу и попросили поддержать. Приходите, ничего не нужно. Накрыли столы. Получился сумасшедший турнир, все остались довольны. Это была альтернатива М-1. Но у нас был фестиваль, а не чисто ММА. Всё. «Ребята, а когда следующий?» Пошло-поехало, нарисовались спонсоры. Одно, второе, третье. С деньгами люди чуть легче расстались, эмоции были. Эмоции были другие. Вторая, третья, четвертая битва. На четвертой Расул Мирзаев дрался с японцем Масанори Канехарой. И Стивен Сигал его награждал. Все с ума сошли. Откуда вы взяли Сигала? Просто через людей, зная, что Сигал в Москве. Подъехали, пригласили, он пришёл. Всё.
«ММА приносит прибыль»
— С нынешним опытом, видите ли такие ошибки на тех турнирах, которые сейчас бы не совершили?
— Смотришь как профессионал и понимаешь, что ошибок было много. Но и ошибки тоже нужны. На сложном тернистом и амбиционном пути ошибки должны быть обязательно. Потому что если все по «зелёному», ты не получишь нужного эффекта. Нужно ошибаться. Ошибки — это колоссальный опыт.
— Как это восприняли родители, которые готовили вас юристом?
— Я уже на тот момент бизнесом занимался. Родители думали, лишь бы сам был счастлив и семья здорова. Тем более они понимали, что у меня неплохо получается. Если у парня прёт, пускай прёт. Отец спорт любит, матери всё равно, она никогда даже не знала, каким видом спорта я занимаюсь. Меня поддержали. Они видят, что мне нравится, я вдохновлён. Давай, действуй.
— За чей счёт проходили турниры?
— Всё за свои деньги. Сами продавали имущество. Первый турнир — одну тачку продали, второй — вторую. Третий — кто-то в долг взял, четвертый что-то ещё, и потом раз — отбили все вложенные деньги. Потом снова в долги полезли. ММА — индустрия, в которой живёшь, как на американских горках.
— Только хотел спросить, вышли ли в прибыль, а то всё продавали и продавали...
— Ну, вот же я сижу перед вами. Неплохо выгляжу.
— ММА сейчас приносят прибыль?
— Да, приносят. Опять, как к этому относится. Есть прямая выгода. Рубль вложил, два заработал. Такое бывает, но редко. Бывает косвенная выгода. Рубль вложил, потерял, но у тебя продукт, он на слуху и развивается. Потом ты монетизируешь прелести от масштабности продукта. Например, я создаю продукты на продажу. Они могли бы не иметь никакой перспективы быть проданными, не будь они моими, а не был бы тем, кто я есть, не будь Fight Nights. Если этот продукт продается, в этом есть немалая заслуга Fight Nights и моих вложенных в трудов и денег. Нужно считать в конечном итоге. Я где? Я здесь. Жив-здоров? Да. Деньги зарабатываю? Да. Значит, всё в порядке, я правильно всё сделал. Те, кто считает буквально, что это убыточно и так далее, такие люди в индустрии не задерживаются.
«Кризис — это новые возможности»
— Артур Арутюнян сказал нам, что его первый же турнир принес промоушену «Наше дело» прибыль.
— Артур начал этим заниматься в более благодарное время, когда появилась финансовая модель за счёт букмекеров. Входящих денег стало сильно больше. Это важно. Уже появился входящий трафик. Артур изначально понимал, что у него есть пять рублей от букмекеров, ещё два от кого-то и будет семь, а стоимость турнира — шесть. Вот ты и заработал денег. У него немного другие вводные. Второе, тоже немаловажное. Артур сделал очень хороший имиджевый продукт, но не делает большие, отдельно взятые имиджевые турниры.
«Наше дело» мною лично, например, и не только мной, до последнего, воспринималось не как турнир, а как некий телевизионный продукт, точнее, продукт для Digital в большей степени. Ему там немножко легче, он может комбинировать расходы. Например, съёмка всегда дешевле. Не нужно снимать большие арены. То есть он бился за хорошую картинку.
Поэтому это немножко разные виды бизнеса. Если у Артура получается зарабатывать, я могу только за него порадоваться и изучить его кейс как бизнес-продукт, чтобы понять, что он делает такое, чего не делаем мы. В конечном итоге и он зарабатывает, и я зарабатываю, и это хорошо.
— Как на бизнесе сказалось начало СВО? Поступлений наверняка сразу стало меньше.
— Согласен. С социальными сетями и YouTube стало сложнее. Там монетизацию отменили, тут VPN ввели. Уже стало сложнее. Раз. Второе, настроение людей. Есть такое термин — потребительское затаивание. Когда люди откладывают покупки на более поздний срок. В нашем случае это спонсорские мотивации. Спонсор говорит: «Не буду сейчас вкладывать деньги, не та ситуация. Подожду до следующего года». Болельщик говорит, что сейчас не время покупать билет. Лучше отложить на хлеб, которого завтра может не быть. Плюс отвалились все зарубежные телевизионные права. Если раньше мы худо-бедно продавали турниры в Бразилию или Европу, стран 30–40 были вовлечены, сейчас этого нет. Не хотят показывать российский продукт. Но моё отношение такое, кризис — это всегда новые возможности.
Если сейчас кризис, значит, совершенно точно что-то произойдёт, что позволит нам выйти на новый виток развития. Так было, например, в период пандемии. Мы с оффлайн переключились на онлайн. Получили очень хороший и интересный опыт, который переложили на продукт в оффлайне.
«Сложно зарабатывать на АЕ, если он будет с треском проигрывать»
— Назовите трёх самых прибыльных российских бойцов сегодня. Из тех, кто реально может выступить в России.
— Магомед Исмаилов, Александр Шлеменко, Владимир Минеев — в любой последовательности. И Александр Емельяненко.
— Кому из них можете предложить бой? Шамиль Завуров сказал, что Шлеменко не интересен Eagle FC. Интересен ли он AMC Fight Nights?
— Какой-то бой для Саши точно может быть интересен, как ему у нас, так и нам с ним. Мага — тоже всё возможно. Но я его сейчас больше как боксера воспринимаю. Минеев — наш чемпион. АЕ — от формы зависит. То есть АЕ может быть разным. Если он будет побеждать хотя бы через раз, он будет интересен. Об этом я сказал выше. Он всё равно коммерчески привлекательный. Если АЕ будут с треском проигрывать, как это было в бою с Вячеславом Дациком, тогда, конечно, сложно будет заработать на нём деньги. И он не заработает, и мы не заработаем в итоге. Кому это нужно?
— У него сорвался поединок с Сергеем Еркаевым. Вы верите в то, что причиной стала несогласованность условий безопасности? Или просто не продавались билеты?
— В комплексе. Всё с этим турниром с самого начала было «не слава богу». Что-то пошло не так. В первую очередь огорчаться должен Сергей, потому что для него это была возможность сделать так, чтобы о нём узнали. Он мог выиграть у АЕ и получить определённое признание.
«Минеев идёт добровольцем на СВО»
— Что с Минеевым? Он отправился на СВО или остался в России? По повестке или как доброволец?
— Он идёт как доброволец. Я не знаю, что будет на момент выхода интервью в Сеть. Но по состоянию на сегодня Вова занимается сбором документов. Все это не так просто. Справка об отсутствии судимости делается три недели. Другие справки тоже требуют времени. Он ходит по этим инстанциям, а сейчас находится в Мариуполе. Он там служил полтора месяца, но официально добровольцем со всеми соответствующими документами будет где-то к Новому году. Меня больше волнует не когда он уйдет, а когда придёт. Мы строим на него определённые планы.
— Меня удивляет то, что его бой с Шарой Буллетом планировался на март следующего года. Получается, что Минеев может и не уходить, а вернутся в любой момент и начать подготовку?
— Все меняется каждый день. Как в спорте, как в любом социальном явлении. Вот Минеев ушёл добровольцем, а в середине января вдруг спецоперация закончилась. Мы не можем этого знать. Может, возьмут — и помирятся в честь Нового года. Фантастика? Да. Но кто его знает. Тогда Минеев возвращается и начинает в зале пахать. И я сказал — в первой половине года, а не в марте.
— Изначально.
— Да, изначально март. Сейчас вполне может состояться бой в мае. Володя уходит, проводит три месяца, возвращается — и два-три месяца на подготовку. На СВО люди тоже находят время потренироваться. Это военная служба, как-никак. Я считаю, что все предпосылки для того, чтобы это противостояние произошло, есть. Скажу больше, было бы интересно посмотреть дилогию — ММА и кикбоксинг. Вот это была бы бомба.
«Это будет бомба»
— Самый успешный турнир AMC Fight Nights в истории.
— Их было два. Это Федор Емельяненко — Фабио Мальдонадо и Минеев — Исмаилов, реванш. Они были успешными с позиции объёма просмотров, в целом финансов и того, что предшествует турниру, а также послевкусия. Это было мощно.
— К какому идеалу сейчас стремитесь?
— Я несколько раз просыпался после больших турниров с мыслью, что лучше мы уже не сделаем. Так было после боев Хасиков — Замбидис, Емельяненко — Мальдонадо и реванша Минеев — Исмаилов. Но жизнь не стоит на месте, появляются новые герои, и потом смотришь: бах! Удалось сделать бой, который затмил все предыдущие. На данный момент я бы помечтал о бое Минеева с Шарой. Более того, наблюдается безусловный рост медийности обоих и все говорят, что равные шансы. Нет единства мнений, но это будет бомба. Если зрителю такой поединок нужен, значит, он состоится.
«Хасбик сводит людей с ума»
— В чем феномен Хасбика? Почему он стал настолько популярным, что километровые очереди за фото с ним собираются даже в Южной Америке?
— Безусловно, Хасбик — одно из главных явлений в медийном пространстве. Не только в спорте, а вообще во всем медийном мировом пространстве. В чем феномен? В уникальности. Во-первых, внешний вид. В мире очень мало людей, которыйе выглядит именно так. Они есть, но никто из них не живет и не рассуждает с такой непосредственностью, как Хасбик. Это чувство юмора, умение реагировать на ситуации так, чтобы кайфовали зрители. Поэтому к нему выстроили километровые очереди болельщиков. Причем эта очередь меньше не становится. И кто-то со временем может сказать, что мы жили в эпоху Хасбика.
— Мог ли на месте Хасбика оказаться другой человек таких же природных данных? Например, Абдурозик. Или только у него есть какая-то своя фирменная фишка?
— Это один из самых актуальных вопросов в медийном пространстве. Два или три одинаковых человека, одни и те же вводные. Вроде бы данные одни и те же предпосылки. Почему один становится большой фигурой, знаменитостью, звездой, а второй нет? Вроде стараются оба одинаково. Это называется харизма. Харизма — сложное понятие. Оно складывается много из чего, включая энергию, которая от тебя исходит. И это то, что есть у Хасбика. Этим он отличается практически от всех остальных людей, которые наделены теми же физическими данными, что он сам. Он все делает с особенной непосредственностью. У него своя подача, своё чувство юмора и подача, своё умение реагировать так, чтобы свести зрителей с ума. И он их сводит. Это факт.
«Не рассчитывал, что Мостовой будет ходить на тренировки»
— Вы с командой, во многом состоящей из ваших бойцов, заявились в футбольную Медиалигу. Причины понятны: огромная медийность. Но почему вы решили выбрать тренером Александра Мостового?
— Причины две. Первая — личная. Мы дружим. Вместе давно играем в хоккей. Вторая, Саша — медийная личность, а это медийная футбольная лига. То есть очень важно, чтобы человек не просто умел играть в футбол, умел тренироваться, но и был узнаем.
Объективно, Мостовой — человек, который не оставляет людей равнодушными. Кому-то нравится, кому-то наоборот. Неважно, сколько одних и вторых. И это здорово. Мы вначале с Сашей проговаривали, что худший расклад, если команда начнет проигрывать и в этом обвинят Мостового.
— Команда не стала проигрывать.
— Да, но Саня переживал по этому поводу и я переживал. Бах! Команда начинает побеждать. Тут сразу родилась первого крылатая фраза Мостового. Ради чего мы с ним и договаривались. Журналист: «Что скажете? Удивительный результат».
Мостовой говорит: «А я привык к победам». Хорошо же сказано. Поэтому я считаю, что на 100% добились своей цели, пригласив именно Сашу.
— Какая сейчас функция Александра Мостового? Он действительно главный тренер или выполняет его функции?
— Наверное, второе. Я, например, не рассчитывал на то, что Мостовой будет приходить с планшетом на тренировку и подробно ребятам рассказывать, что они должны делать. Даже такой мысли не было. У нас есть еженедельная встреча, в рамках которой мы обсуждаем селекцию, тех или иных спортсменов, систему взаимоотношений с ними, какие-то прогнозы на предстоящий поединок. И видение Саши. По итогам матча мы садимся и разбираемся. Это всё есть.
Но там, Саш, давай в 19 часов в «Лужниках», надо быть обязательно. Такого нет. Он сам приезжает. Он у меня расписание берёт из двух тренировок в неделю, одну посещает. Стоит, смотрит, наблюдает, что-то подсказывает Алексею Злыдневу, что-то от него слушает. Наверное, функцию главного тренера он выполняет. Его задача — заниматься вещами верхнего уровня, настройками.
— Как часто вы согласны с комментариями Мостового относительно профессионального футбола?
— Часто. Мы сошлись в прогнозах на чемпионат мира. Его жизнь в футболе и после дала огромный багаж знаний.
«Уткин проиграл мне четыре раза»
— Как можете охарактеризовать свои отношения с Василием Уткиным?
— Нет никаких отношений. Вася меня разочаровал. В первую очередь тем, что, когда мы не были знакомы, Уткин казался человеком, который умеет своим словом, своей компетенцией дарить наслаждение. Что-то красивое и неординарное скажет. Мне он представлялся таким.
Когда мы вошли в словесное пике. История, что давай поспорим на 500 тысяч. Я говорю, хорошо, но при условии, что ты играешь на поле, и я играю. Я думал, что мы разовьём эту тему.
— Вы предложили одно, он предложил другое, и в итоге сошлись на среднем.
— Да, так называемый треш-ток. Тут мне присылают скриншот, что в своём огромном Telegram-канале с 300 тысячами подписчиками, он пишет, что «Гаджиев — фуфлогон, слился». Откуда я слился? Почему слился? Я ещё тогда сказал, что он проиграл. Он и разочаровал меня, многих и проиграл, потому что он должен был дальше идти и развивать эту тему.
Он раз — и перешёл на оскорбления. Это поражение. А то, что было дальше, он проиграл ещё дважды. Проиграл на той лавочке и проиграл на поле. И проиграл в четвёртый раз, хотя мало кто об этом знает. Была пресс-конференция, посвящённая концу сезона. Я на ней предложил встать всем вместе и сфотографироваться, а нам с Василием пожать руки. Это было бы символичное примирение. Он отказался.
— Я даже не сомневался, что он именно так и сделает.
— Меня он разочаровал. Никаких отношений нет, и уже не будет. Плохо его знаю, но он подтвердил негативное мнение о себе, которое высказывали люди, имевшие с ним дело. Бог с ним. Желаю ему здоровья. Он не производит впечатления здорового человека. Но и без таких, как он, индустрия спорта была бы беднее. Такие тоже нужны. Пусть живет и здравствует и радует многих.
— Про историю с пощёчиной не жалеете?
— В той ситуации я действовал максимально адекватно, именно так, как того заслуживала ситуация. Объясню почему. Есть две крайности. Одна — это схавать всё это, развернуться и уйти. Но мы сегодня говорим о мужском проявлении. В мужском обществе мы должны находить общий язык, пожимать руку. Если бы я просто ушёл, это противоречило бы моим словам о том, что должен делать мужчина. Была вторая крайность — дать ему в рыло. От всей души. Это тоже было бы неправильно. Мы находимся в разных физических кондициях. Поэтому я немного его потрепал. Сам Вася не считает это пощечиной. Он даже из этого мем сделал. Его футболисты после забитых голов к нему подходили и то же самое делали. Если бы это была пощечина, он бы так реагировал? Нет, поэтому потрепал. Нормально.
— Ни о чем со своей стороны не желаете и поступили бы также?
— Да, я считаю, что всё сделал оптимально. А вот на его месте о своих поступках я бы задумался.