Минфин совместно с Центробанком (ЦБ) представил программу развития России на ближайшие девять лет, включающую создание Национальной климатической стратегии, введение новой формы денежных средств, меры по развитию финсектора и другие важные инициативы. О преградах Москвы на пути к статусу одного из центров международного финансового рынка, преимуществах цифрового рубля и о том, как совершить инновационный рывок в условиях экономического кризиса, рассказал NEWS.ru экс-председатель Центрального Банка.
Экспроприация и раскулачивание не даст необходимого эффекта
— Минфин совместно с Центробанком в начале недели представили на общественное обсуждение стратегию экономического развития страны вплоть до 2030 года. На ваш взгляд, отвечает ли данная программа реальным интересам России?
— Да. Цели использования ресурсов финансового рынка для стимулирования экономического роста намечены правильно. Поддержание финансовой стабильности, а также участие государства в инвестиционных процессах достаточно разумные меры. Более того, основы в виде национальных программ развития есть уже сейчас, и они должны продолжаться в дальнейшем. Однако для достижения поставленных целей, то есть ускорения роста ВВП, перехода к новому качеству экономического роста и обновлению финансовой структуры представленных Минфином мер явно недостаточно.
— Почему?
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Прежде всего России необходимо стимулировать бизнес-инициативы и привлекать иностранные инвестиции. Создавать возможности трансформации сбережений в капиталовложения как для корпоративного сектора, так и для домохозяйств. Добиться же этого возможно без применения мер ручного экстренного управления со стороны государства, то есть за счёт снижения административного давления.
Частично это было сделано в период коронавирусного кризиса. Тогда за сравнительно небольшой промежуток времени в стране произошло резкое сокращение административных проверок предприятий. Правда, наряду с отменой планового контроля увеличилось количество экстренных обходов. В целом же нужный баланс удалось соблюсти.
— Планы правительства по увеличению НДПИ для металлургов вписываются в тенденцию увеличения госконтроля?
— Да. Я крайне негативно оцениваю планы правительства по ужесточению налога на сверхприбыль для российских компаний, представляющих, в частности, металлургический сектор. Частный бизнес должен самостоятельно решать инвестиционные вопросы, вместо этого государство фактически заставляет их финансировать другие экономические проекты за свой же счёт. Однако схема экспроприаций и раскулачивания не даст российским властям необходимого эффекта.
— Что ещё, на ваш взгляд, нужно было добавить Минфину в долгосрочную концепцию экономического развития?
— Предложенные ведомством меры не позволят российским властям подготовиться должным образом к введению новых международных требований для перехода к зелёной экономике — производству товаров без углеродного хвоста.
Россия уже в ближайшее время может столкнуться с определёнными трудностями при экспорте в традиционные для себя европейские рынки сбыта, сильно ограничив выручку сырьевых компаний и доходы рынка первого передела (выплавка металлов, включая алюминий и сталь). Эта мера также сильно скажется на состоянии международной конкуренции и уменьшит финансовые возможности России.
В итоге РФ придётся работать на опережение, делая себестоимость отечественных товаров ниже для того, чтобы выдержать конкуренцию. Однако, с другой стороны, ужесточение углеродных требований должно простимулировать обновление основного капитала и внедрение новых технологий в производство.
— Каких экономических тенденций стоит ожидать России в ближайшие годы?
— Важным фактором станет неизбежный рост заработной платы во всей индустриальной цепочке, а также в сфере услуг. Люди больше не готовы мириться с продолжающимся снижением реальных доходов, поэтому будут усиливать финансовые требования. И это вполне заслуженно, так как сейчас в стране достаточно низкие зарплаты при относительно дешёвом человеческом капитале. Эти факторы станут тормозом для введения инноваций, включая замену ручного труда на высокотехнологичное роботизированное производство.
— Какие меры могут ускорить процесс модернизации экономической структуры?
— Стимулы к диверсификации экономики появятся только в случае успешного переобучения трудоспособных граждан более квалифицированным профессиям, связанным с созданием новых отраслей. В свою очередь это приведёт к удорожанию рабочей силы, ведь мигранты не способны компенсировать в должной мере переход к высокотехнологичному производству. Более того, на мой взгляд, необходимость в гастарбайтерах уже в ближайшем будущем сильно снизится. Сузится круг отраслей, где целесообразно использовать неквалифицированный труд. Поэтому рассчитывать исключительно на дешёвую рабочую силу России будет очень опасно.
— Что необходимо предпринять для изменения негативной тенденции по ежегодному снижению реальных доходов населения?
— Всё просто и понятно на уровне теории. На практике гораздо сложнее. Людям нужно платить больше, однако при изготовлении продукции они должны обеспечивать снижение затрат предприятия. Снижать затраты на оплату рабочей силы на единицу продукции. Для российской экономики был бы полезно снижение так называемого unit labor cost. Этого можно добиться только при росте производительности труда, соответствующего снижения коэффициента расходов на заработную плату относительно выручки. То есть необходим рост зарплат при росте инвестиций в высокоэффективное оборудование. Этому должна способствовать продуманная система оплата труда.
Добиться же качественного рывка можно будет только с помощью высококвалифицированных кадров и новейшего оборудования — то есть обеспечения гибкого производства, цифровых технологий. В свою очередь для поднятия уровня занятости в сфере услуг принципиально важным станет увеличение доходов малого и среднего бизнеса. Российским властям необходимо уже в ближайшее время задуматься над созданием определённых льготных налоговых условий для сфер торговли, туризма, а также гостиничного бизнеса без наращивания косвенных и прямых сборов с компаний.
«Зелёные» инициативы
— Ещё одной важной инициативой в программе развития-2030 стало предложение Минфина о создании Национальной климатической стратегии. На ваш взгляд, помогут ли «зелёные» кредиты обеспечить России эффективный энергопереход?
— Да. Но здесь присутствуют определённые риски.
— Какие?
— Сфера предоставления «зелёных» кредитов является рыночным механизмом. То есть частные климатические проекты борются за признание себя «зелёными», причисление к ESG и привлечение на более выгодных условиях заёмных средств — размещение экологичных облигаций. Однако это возможно только в том случае, если отечественные проекты окажутся самоокупаемыми, то есть привлекательными с точки зрения бизнеса. Сейчас же среди российских инициатив лишь единицы соответствуют международным критериям.
— Признание международным сообществом российского подхода к углеродному следу сможет помочь сократить потенциальные экспортные убытки?
— Да. Но для этого необходим высокий уровень дипломатических отношений, продолжительный переговорный процесс. Это, в свою очередь, потребует большого терпения, наскоком данных целей нельзя добиться. Нужно каждую деталь подробно расписывать, объяснять, а затем проводить в жизнь. К тому же в России наблюдается двоякая ситуация в создании системы определения выбросов парниковых газов.
— В чём она заключается?
— С одной стороны, мы имеем огромный потенциал лесов для поглощения углекислого газа, а с другой — ежегодные пожары в тайге в Сибири и Якутии. Оба фактора требуют определённых мер по развитию лесного хозяйства, насаждению лесных посадок и способности тушения огня на больших территориях. Для всего этого нужно государственное финансирование этих отраслей и регионов, дальнейшее профессиональное отношение со стороны российской дипломатии, учёт нюансов в переговорную повестку по климатической стратегии, поскольку объёмы токсичных выбросов могут серьёзным образом повлиять не только на состояние окружающей среды России, но и всей Евразии.
Цифровизация рубля
— Давайте перейдём непосредственно к инициативе Центробанка, а именно — к созданию в России новой формы денег. Какую пользу может принести в обозримой перспективе это предложение, и насколько оно осуществимо с учётом столь сжатых сроков?
— Технологически введение цифрового рубля абсолютно реально. Основные же преимущества заключаются в удешевлении денежного обращения. Это касается снижения роли наличных денег. Дело в том, что наличное обращение требует определённого уровня затрат, включающих инкассацию, перевозку, печатание, пересчёт, а также регистрацию денежных сумм. Частично эти издержки перекладываются на банки и население.
Чем больше в России будет распространена безналичная форма расчётов, тем лучше. Однако для того чтобы она была удобна в любой точке страны, нужно создание качественной инфраструктуры передачи данных. В свою очередь эта мера приведёт к развитию всей сферы информационных услуг и цифровизации национальной экономики. Однако и здесь есть свои риски.
— Какие бы вы выделили в первую очередь?
— Уровень защиты цифровых данных в системе электронного рубля должен быть на порядок выше, чем в существующих базах. В настоящее время в России и в мире происходят регулярные утечки информации, которая в дальнейшем целенаправленно используется мошенниками. Да и в целом количество хакерских атак с применением фишинга перманентно растёт, это касается не только России. Зачастую же подобные схемы очень трудно технологически распознать, для борьбы с подобными махинациями нужна основательная киберзащита.
Есть и ещё один специфический нюанс при внедрении цифрового рубля. Дело в том, что Центральный Банк может создать схему быстрых онлайн-переводов цифровой валюты, а также распространить систему электронных кошельков. Однако ЦБ не может и не должен заниматься клиентской оценкой, ведь валютный регулятор попросту не в состоянии отследить, кто входит в эту систему и использует её для перевода денежных средств. Это функция относится к ведению коммерческих банков. Поэтому необходимо подключать большинство финансовых организаций страны для обслуживания электронных кошельков, счетов юридических и физических лиц. Это позволит пресекать криминальные проводки, отслеживать транзакции на предмет мошеннических схем.
— Почему Центральный Банк не сможет справиться с клиентским скорингом?
— Банки знают, c кем имеют дело, к тому же у них есть необходимый опыт борьбы с хакерскими атаками. Повесить же данную функцию на аппарат Центробанка означает приспособить регулятор к целому ряду новых обязанностей, что станет неразумным решением. На Банк России может лечь и политическая ответственность за нераспознание «отмывания денег». Поэтому сейчас принципиально важно, чтобы в стране при участии всей банковской системы были созданы единые технологические стандарты для введения цифрового рубля. «Почта Банк» как и вся почтовая система также должны стать частью процесса по созданию огромной информационной инфраструктуры.
Крепкий рубль и международные расчёты
— Введение цифрового рубля сможет как-то помочь традиционной российской валюте изменить плавающий курс?
— Нет, это абсолютно разные сферы. К тому же я считаю плавающий курс благом для национальной валюты. В обозримом будущем стоимость рубля будет зависеть от состояния платёжного баланса, то есть от притока/оттока денежных средств. В России сейчас есть все возможности для положительного платёжного баланса и укрепления валютного курса, если власти добьются увеличения иностранных инвестиций в национальную экономику. Чисто техническими инструментами это сделать практически невозможно.
К тому же национальные системы электронных денег в дальнейшем необходимо будет связывать с традиционными международными платежами через SWIFT или другие технологические каналы. Однако основной принцип международных расчётов по корреспондентским банковским счетам в обозримой перспективе никуда не денется. Цифровой рубль станет новой технической формой связи, однако экономический смысл транзакций никак не изменится.
— По словам главного инвестиционного стратега компании «БКС Мир инвестиций» Максима Шеина, создание Международного финансового центра в Москве возможно только в случае роста привлекательности рубля в глобальных расчётах. А какие препятствия видите вы для реализации данной цели?
— Основные преграды для позиционирования Москвы в качестве Международного финансового центра будут носить внешнеполитический и юридический характер. Дело в том, что в развивающихся экономиках, таких как Сингапур, Гонконг или Казахстан, при подобных инициативах обычно обращаются за помощью к третьей стороне в качестве института юридически признаваемого арбитража.
Такими учреждениями, в частности, является Британский суд в Лондоне и другие организации, вынесенные за пределы суверенной территории государства. России же будет затруднительно обратиться за подобной помощью к Соединённому Королевству ввиду очевидных политических разногласий. Поэтому перспективы Москвы в этом направлении представляются куда более туманными.
— Недавно рубль вновь вошёл в топ-20 валют, пользующихся популярностью в международных расчётах. Какие шаги, на ваш взгляд, следует предпринять для увеличения уровня инвестиционной привлекательности российской валюты?
— Рубль является валютным активом страны с формирующимся финансовым рынком. Поэтому он волатилен, то есть изменение курса происходит на регулярной основе. В плане международного признания ему есть куда расти. Даже китайский юань ещё не достиг оптимального уровня в межгосударственных расчётах, хотя фактически является валютой второй экономики мира. Более того, в азиатской стране и не стремятся активно выводить её на глобальный рынок.
Я не думаю, что для России принципиально выгодным является увеличение количества рублёвых операций с зарубежными странами. РФ лучше связать рублёвыми расчётами страны Евроазиатского экономического союза (ЕАЭС) и уйти от долларовой привязки в данном регионе. Выход же нашей валюты на международную арену в настоящее время противопоказан.