Проходящий в Москве Международный фестиваль современного танца Dance Inversion ведёт «родословную» с 1997 года, когда появление зарубежных трупп современного танца было похоже на прилёт марсиан. С тех пор он менял названия и точку прицела, но остался старейшим и сильным: начавшие эту историю Владимир Урин и Ирина Черномурова ныне занимают посты генерального директора и шефа отдела долгосрочного планирования Большого театра. Это обстоятельство идёт фестивалю на пользу — он длится до декабря и привозит восемь крупных компаний, причём не только старых знакомых с новым репертуаром, но и тёмных для российской публики лошадок.
К старым знакомым и даже друзьям относится Балет Монте-Карло и его хореограф Жан-Кристоф Майо. Когда-то очаровавший Москву своей нестандартной «Золушкой», три года назад он поставил в Большом «Укрощение строптивой» на сюжет Шекспира и музыку Шостаковича, а теперь привёз собственную версию «Спящей красавицы» Чайковского (спектакль шёл на Исторической сцене Большого театра). У Майо она просто «Красавица», отсылающая не к роскошной балетной сказке, а к страшноватому для интерпретаций оригиналу Перро, герои не поддаются воле обстоятельств, любуясь на фей и волшебных героев, а борются, влюбившись, со своими комплексами и страхами. Впрочем, у хореографа Майо так устроено мышление, что весь его накопленный нашим временем психоанализ выглядит элегантно и изысканно, и ничего ужасного в этой истории не прорастает. В отличие от следующего спектакля фестиваля.
Показанное в Театре наций «Лебединое озеро» могло усыпить бдительность до оскомины знакомым названием. Но на афише нет привычного Чайковского, а есть музыка дублинского ансамбля Slow Moving Clouds (в полном составе потом сидящего на сцене) плюс хореограф и режиссёр Майкл Киган-Долан. Этот строптивый ирландец с тяжёлым взглядом поставил на известный сюжет бьющий по нервам спектакль, далёкий от благости «Лебединого озера» и торжества справедливости. Вместо романтичного принца тут безработный мужчина 36 лет с остекленевшим взглядом, житель депрессивной ирландской деревни, обуза и единственная радость безуспешно пытающейся его женить матери. При попытке суицида ему грезится девушка-птица, и жизнь вроде бы продолжается, если бы не обстоятельства: параллельно бывший священник рассказывает об изнасилованной им школьнице, вместе с сёстрами превратившейся в птицу, а герой-безработный становится объектом охоты для местного политика, разозлённого его нелояльностью. Сказка будто отсвечивает рядовым фильмом о беззащитном, как птица без крыльев, пролетарии, но живой оркестр, балансирующий между ирландскими народными сагами и минимализмом, сценография, где есть место бетонным плитам и мешкам с ворохом белых перьев, и собственно танец, крепко стоящий на земле и обращённый выше, делают спектакль оглушительным. Человек вне системы — для балета это могло бы быть романтично, если бы не наш век, мгновенно делающий из изгоя жертву.
Для Майкла Киган-Долана с его хорошим послужным списком (с оперой «Юлий Цезарь» Генделя в Английской национальной опере и комплектом балетов Стравинского) это первый спектакль в созданной им труппе Teaċ Daṁsa («Дом танца»). Он свежий, прошлого года, после громкой премьеры в Дублине и лондонском театре Сэдлерс-Уэллс приглашён в мировое турне, и слава богу, что и российский зритель увидел танцспектакль, будто выращенный из колонки новостей человеком с воображением и совестью. Спасибо фестивалю Dance Inversion и Майклу Киган-Долану: невзначай напомнили, что балет — не только невесомость, фуэте и белые лебединые перья.