В последнее время произошло несколько, на первый взгляд, не связанных друг с другом событий. Заместитель министра культуры Журавский сказал, что Министерство ждёт от театра «Сатирикон» сведений о том, что нарушения, о которых шла речь раньше, устранены. К этому он добавил, что вопрос о санкциях в отношении театра пока не идёт. Художественный руководитель «Сатирикона» Константин Райкин ответил ему, что нарушения давно ликвидированы, отчёт об этом отправлен в Министерство, да ничего серьёзного и не было. А в Сети бродит открытое письмо артистов театра «Лицедеи» Владимиру Путину, которое могут подписать все желающие. Его авторы жалуются на то, что «Лицедеев» выгоняет из их дома собственник помещения, бизнес-центр «Толстой Сквер».
Общее у «Лицедеев» и «Сатирикона» то, что в основе сложившейся и там, и там ситуации лежит давняя, перестроечная и постперестроечная, романтическая идея — театр должен стать независимым от государства.
Молодой ещё Валерий Фокин, блестящий режиссёр, экспериментатор, хранитель наследия Мейерхольда, тогда — главный режиссёр Театра имени Ермоловой, хотел опробовать её в своём театре. На месте здания Театра Ермоловой должен был возникнуть огромный бизнес-центр, его инвесторы перестраивали здание театра, он получал часть коммерческих площадей и за этот счёт жил. Идею не приняла труппа, Фокину пришлось уйти из театра, его карьера чуть было не сломалась. Но он всё же выстроил Центр имени Мейерхольда, сооружённый на деньги инвестора офисного центра «Мейерхольд», и театр получил часть его коммерческих площадей.
Предполагалось, что этих денег будет не хватать, остальное должны были дать спонсоры. Денег недоставало и на стройку, в ней пришлось участвовать Москве, благо Юрий Лужков благоволил к театрам. К концу девяностых спонсорская рука повсеместно оскудела, и Центр Мейерхольда стал государственным унитарным предприятием. Как бы то ни было, у Фокина получилось, и его путём пошли другие.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
В случае «Сатирикона» и «Лицедеев» мы можем наблюдать две развилки этого пути. В «Сатириконе» Константин Райкин и его директор удержали за собой руководство процессом. Торговый центр «Райкин Плаза» давно построен, а театр арендует чужое помещение. Его стройка тянется, ей не видно конца, и нежно любящее Райкина Министерство культуры находит предлоги для претензий. По мнению Райкина, необоснованные, а по мнению министерства — обоснованные, и даже очень. Там считают, что Райкин и его директор совмещают госслужбу и коммерческую деятельность.
Бизнес-центр «Толстой Сквер» выживает «Лицедеев» из их помещения (оно занимает 7,7 процента его площадей). Он поднимает арендную плату, индексируя её в соответствии с инфляцией, пытается выбросить «Лицедеев» по суду, собирается продать их помещения. Владельцы бизнес-центра «Толстой Сквер» говорят, что город выделил «Лицедеям» участок земли, чтобы там был построен бизнес-центр со встроенным театром. Договор был оформлен на ООО «Лицедеи Билдинг Корпорейшен» во главе с худруком театра Виктором Соловьёвым. А он продал ООО нынешнему собственнику здания. Тот построил бизнес-центр со встроенным театром, а «Лицедеи» стали обыкновенными арендаторами. В договоре была зафиксирована ставка аренды, со временем она перестала устраивать руководство бизнес-центра. Всё это заставляет вспомнить чудесную фразу Лескова из рассказа «Грабёж»: «Когда настаёт воровской час, то и честные люди грабят».
Таков театральный реквием по перестроечному и постперестроечному идеализму. Валерий Фокин давно оставил Центр имени Всеволода Мейерхольда. Он успешно руководит петербургским Александринским театром и прекрасно вписан в нынешнюю государственную вертикаль. Землю под строительство бизнес-центра и театра «Лицедеи» получали, когда слава театра гремела, когда было на памяти то, что в нём работали Полунин и Адасинский. Они не продали бы права своего театра инвестору — но времена изменились, и с другими людьми это стало возможным.
А ещё это говорит о том, что в нашей стране театр не может прожить без государства и надежды на бизнес и доходы от принадлежащей ему собственности иллюзорны. Денег, которые она приносит, на всё заведомо не хватит, и придётся просить о помощи власть. И она же останется единственной надеждой, когда почувствовавший свою силу бизнес попытается раздеть театр до нитки.