В 1613 году у власти в России оказалась новая династия, представили которой даже не были Рюриковичами. А ведь князья этого рода правили русскими княжествами с IX века. Романов был коронован в соборе Московского Кремля. Позади была долгая борьба за власть , а впереди — неясное будущее. Часть севера и юга России ещё не признали нового царя. Самозванцы контролировали часть территории страны. Почему Земский собор выбрал Михаила Романова царем, и что это означало для Российского государства — в материале NEWS.ru.
Как развивался «кризис легитимности» на Руси
Молодой Владислав Ваза, сын короля Речи Посполитой Сигизмунда Вазы, претендовал на русский трон, и у него всё ещё были сторонники среди русских князей и бояр. Ко всему этому добавлялись проблемы с Новгородом, который успел присягнуть шведскому королю и в упор не видел в Романове легитимного царя.
Как доносил в Стокгольм в марте 1613 года генерал Якоб Делагарди, который по соглашению с бывшим царем Василием Шуйским обосновался в новгородских землях, — «московиты избрали себе какого-то казацкого царя». Что подчеркивало не только отношение шведской короны к очередным российским потрясениям, но и, что было ещё важнее, отказывало Михаилу Романову в какой-либо легитимности. А последняя была очень важна, так как отличий от многочисленных самозванцев у нового самодержца, по сути-то, и не было.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Смута начала XVII века была удивительным явлением для России, но во многом — абсолютно закономерным. Непрерывное правление наследников Ивана Калиты прервалось в конце XVI на царе Фёдоре Иоанновиче. Следующим русским самодержцем стал даже не князь, не Рюрикович — а брат жены царя Борис Годунов. Да, он был очень деятельный, влиятельный и опытный политик, но с легитимностью в глазах князей и бояр у него было всё плохо. Не мог Борис быть царём, никак не мог — а стал. Вот это и поломало идеологическое обоснование царской власти в Москве.
Почему выбрали именно Михаила Романова
Получалось, что дело не в крови — дело в близости с самодержцем, в родственных связях с ним. В будущем это формально сыграет огромную роль в восцарении Михаила Романова — его бабка была первой женой Ивана Грозного, а часть родственников будет репрессирована во времена Годунова. И слухи носились, что именно поэтому Борису не хотелось терпеть рядом с троном влиятельный и богатый боярский род, близкий к угасшей династии.
Лишившийся родовой легитимности царь Годунов должен был искать её в своих успешных действиях внутри и вовне страны. С этим у него поначалу было всё очень хорошо. Выгодные торговые договоры с европейскими соседями, связи с Ираном, успешное отражение набегов Крымского ханства. Царь строил пушечные заводы, приглашал иностранцев, послал в Англию около 30 человек для учебы (обратно никто не вернулся), массово строил церкви и монастыри. Короче, понравился вроде бы всем.
Но тут начался голод 1601–1602 годов, и «царство поплыло». С ситуацией Годунов не справился, хотя и пытался — устраивал хлебные магазины, казнил спекулянтов, но люди продолжали умирать. Довольно быстро сознание подданных обогатилось мыслью, что такое бедствие является наказанием за грехи. И самый главный совершил царь, который по средневековой традиции отождествлялся и со страной, и с «телом народа», и со спасением душ своих подданных — убил Годунов царевича Дмитрия, несовершеннолетнего сына Ивана Грозного. Убил и закопал, и власть самодержавную себе присвоил.
Но царевич выжил и скоро явится всем. И тогда голод пройдет и всем на свете будет хорошо. Вполне типичные для средневековых христиан ожидания происшествия мессии, эдакий культ умирающего и воскресающего божества, которое всех спасёт, наложился на недовольство действиями властей во время голода и привел к массовому расцвету самозванства. Перед таким царство Годунова просто не устояло — сочетание политического, религиозного и социального буквально разорвало его режим на куски.
Кто претендовал на российский трон?
Первый самозванец — Лжедмитрий I, как сейчас считается, это был беглый монах Григорий Отрепьев, на российском троне не очень зажился. Хотя его вхождение в Москву в 1605 году, где бояре вовремя казнили практически всю династию Годуновых, было встречено с бурной радостью, переходящей в религиозный экстаз.
Однако спустя пару месяцев выяснилось, что самозванец устраивает не всех. Царь, как оказалось, был ненастоящий, да ещё поляков-папистов в Москву привёл. Окончательно легитимность «царевича Дмитрия» подорвала широкое пожалование должностей и земель боярам и бывшим царедворцам Годунова.
И тогда по всей стране начали плодиться Лжедмитрии. В 1607 году, когда первый самозванец был свергнут, и только для того, чтобы в Тушино обосновался Лжедмитрий II, по всей стране разгуливали 20 (!!!) его «царственных клонов». А помимо них ещё несколько племянников, парочка родных братьев, дядьёв, шуринов. Одним словом, у Ивана Грозного оказалось необычно огромное семейство, которое обнаружило себя аккурат через 25 лет после его смерти.
Попытка боярской верхушки сделать царём самого родовитого из них — Василия Шуйского — кончилась провалом. Просто повторился сценарий с Борисом Годуновым, только в ускоренной перемотке. В 1610 году Шуйского постригли в монахи.
К этому моменту Россия представляла собой весьма странное политическое образование. С десяток псевдоцарей бегали по разным городам, требуя денег и солдат. За ними гонялись то воеводы Шуйского, то поляки, то ещё какие-нибудь земские ополчения, которые обслуживали других самозванцев и намеревались укокошить конкурентов.
Параллельно с этим король Речи Посполитой Сигизмунд III Ваза решил, что он — это лучший будущий царь Московии, так что к польско-литовским наёмникам добавилось полноценное польско-литовское вторжение. Когда-то бывший царь Шуйский решил было противопоставить ему шведов, но в итоге получилось так, что Стокгольм порешал земли русского Северо-Запада своими исконными территориями.
Кто поддерживал самозванцев
Однако основная угроза исходила всё-таки от самозванцев, точнее — от тех социальных сил, которые их поддерживали. Да, это часто была земщина, которая таким образом считала, что возвращает себе часть отнятых Москвой привилегий. Были и дворяне-авантюристы, да и просто та часть служилого слоя, которая намеревалась урвать себе как можно больше земельной собственности через пожалования.
Но людьми, которые стали основой всех самозванческих движений, стали казаки. Причем поначалу это были не служилые казаки на Дону и Тереке, а та часть «независимой» степной границы, которая без плана и приказа воевала с приволжскими кочевыми ордами и степными ханствами вообще. Чаще всего такие люди не получали жалованья и должны были надеяться на то, что им удастся отстоять колонизуемые ими земли в противостоянии с теми же ногаями, крымскими или тюменскими татарами.
Коллапс государства Годунова привел к тому, что у вооруженной степной границы не стало глубокого тыла. Продвигаться на юг и восток стало тяжелее. Но одновременно с этим у казаков образовались великолепные перспективы внутри Центральной России.
Огромные массы беглых крестьян, холопов, опустившихся дворян стали сколачивать боевые отряды и продавать свою лояльность режиму Лжедмитрия I. Если власти упирались, вчерашний «черный люд» вооружался тем, что под руку попадется, и выходил на «большую дорогу». В 1608–1609 годах дело дошло до того, что вокруг Москвы орудовали несколько отрядов численностью до пяти тысяч человек каждый, на подавление которых власти высылали всё больше и больше войск.
Очень быстро для вчерашних кабальных холопов и крестьян именно казаки стали ролевой моделью власти и военной организации. Началось массовое показачивание населения Центральной России. И не только её — в 1611 году своё казачество приобрел Псков. Опираясь на него, Лжедмитрий III пытался захватить Новгород. Но был опознан как местный торговец ножами и выкинут вон. Укрепиться ему удалось в Ивангороде, где в тот момент сидели бывшие приверженцы Лжедмитрия II.
Как казаки «завоевали» Россию
Летописные свидетельства того времени как о чём-то обычном пишут о казаках в таких городах, как Ям, Гдов, Смоленск, Ярославль. Причем указывая, что это всё местный, а не пришлый элемент. Впрочем, бывших служивых казаков с Дона и Терека тоже хватало.
Как писал один из свидетелей Смуты — «казаков на Дону не осталось, все ушли в Москву».
В центре страны действительно было какое-то их дикое перепроизводство. Только в 1611 году под Москвой на польской стороне сражалось до 20 тысяч казаков, и примерно столько же сражалось против. А ещё большее число рассекало по стране, захватывая дворцовые, помещичьи и общинные земли.
Оказалось, что казакам было проще воевать не со степными ханами, а пользуясь силой своих отрядов продавать «военные услуги» многочисленным самозванцам. Взамен, если звонкой деньги не было, можно было получить в собственность поместье или даже вотчину. Из вчерашней кабальной голытьбы — в дворяне. Искушение было слишком сильно, чтобы ему не поддаваться.
И тогда же к наиболее дальновидным казачьим вождям приходит понимание, что можно ведь не продавать свои услуги чужим самозванцам — можно выдвигать своих! Так проще, так можно захватить больше земли, да и сам казак теперь не разбойник какой-то — а сторонник настоящего царя-избавителя, «Дмитрия Иоанныча» под номером N.
Впрочем, первый инноватор в этой области, атаман Иван Заруцкий, обошёлся братом Лжедмитрия I — Лже-Петром. Казачий глава сам нашел нужного кандидата, сам его выдвинул, организовал терских казаков — и пошел на Москву, требуя от царствующего самодержца денег на прокорм и обслуживание внезапно обнаруженного родственничка. Фактически казаки потребовали дань от Москвы, как какие-нибудь крымские ханы.
Получалось очень символично. Те, кто захватывал землю у степных народов для Москвы, переняли нравы кочевников до того состояния, что стали вести себя абсолютно похожим образом. Москва, как в каком-нибудь XIV веке, дань, в смысле деньги на царского родственника, выплатила.
Но характерно, что казаки на этом не успокоились. Раз получилось у Заруцкого, то чем другие атаманы хуже? Двадцать или более только Лжедмитриев — это не только показатель ушлости казаков, которые специально отбирали из своей среды самозванцев, а потом правили частями России от их лица. Это была ситуация полной делегитимации царской власти.
Любой уверенный в себе военный вождь мог приобрести по сходной цене своего лжецарька. В этих условиях боярская верхушка была готова видеть на московском престоле хоть шведов, хоть поляков, хоть немцев. И только религиозная нетерпимость со стороны Сигизмунда III, который писал главе иезуитов Клаудио Аквавиве, что завоевание Москвы произойдет во славу католичества, помешала тому стать российском самодержцем.
Российское царство могло распасться
В 1612 году Российское царство ближе всего подошло к тому, чтобы распасться на кучу независимых политических образований — чем-то напоминавших кочевые орды, казацкие таборы, мелкие государства средневековой Германской империи и ганзейские города одновременно. Даже если бы Сигизмунд Ваза успел бы короноваться королем, долго бы он в этой полукочевой анархии не правил.
Под Москвой всё так же сидели казаки. Поволжье отложилось практически целиком, поделенное между Земским ополчением Минина и Пожарского, парочкой Лжедмитриев и каких-то непонятных претендентов. На севере хозяйничали шведы, сторонники Лжедмитрия II и несколько самостийных казачьих орд какого-то совершенно фантасмагорического происхождения.
Что же касается всей остальной страны, то, как писал один голландский наблюдатель, «Московия стала Казакией». Вместо степных просторов казаки, как «старые», служивые, так и «новые», набранные изо всех низов общества, захватили Российское государство.
Вопреки поздним официальным мифам, наиболее серьезными противниками Второго Земского ополчения, которое выбило поляков в ноябре 1612 года из Москвы, были отнюдь не иностранные войска — а свои, местные казаки и войска самозванцев. Из-за них в начале 1612 года Пожарский отдал приказ идти не на Москву, когда там был относительно слабый польский гарнизон, а к Ярославлю. Надо было прикрыть северные фланги от местных казаков.
Опять же, вопреки поздним мифам, «Собор всея земли», который вроде как собрал князь Дмитрий Пожарский, практически сразу стал пустой формальностью. Ну да, от его имени первое время раздавались призывы собирать земское ополчение и идти выбивать иноземных супостатов из Москвы. Однако вся переписка велась от лица Пожарского. Он же заведовал казной. И он же раздавал поместья в собственность сторонникам земства.
Выбирали ли царя на Поместном соборе?
И такой же формальностью оказался Поместный собор, который был созван в феврале 1613 года, чтобы выбрать «легитимного государя». К этому времени стало понятно, что чужеродных принцев на престол не пригласят. Да и не хотели этого земцы-победители. Достаточно сказать, что сам Пожарский пытался стать царем и активно пытался купить себе сторонников. Пытались это сделать и те знатные бояре, которые были в тот момент в столице, — князья Мстиславский, Черкасские, Голицын и Трубецкой, а также бояре Шереметьевы и, наконец-то, Романовы.
В соборе должны были принять участие 58 городов, но депутатов послали хорошо если 20. И то их был некомплект. Часть дворянских и купеческих представителей не приехала, а другие — убежали к себе домой, так как поступали сведения, что казаки с «фирманами» самозванцев покушаются на их собственность, включая земли. Наконец, часть городов просто не признали собор, а Новгород вообще стал собственностью шведов.
Никто на самом деле не выбирал Михаила Романова. В конце февраля выборы царя зашли в откровенный тупик. Как ни странно, но в этот момент больше всего шансов было у Пожарского — за ним стояло мощное войско. Вторым был князь Трубецкой — ловкий политик, который всю Смуту лавировал между толпой самозванцев и претендентов на царский трон, а под конец с верными ему казаками и отрядами прибился ко Второму Земскому ополчению, став одним из его вождей.
Как казаки навязали России нового царя
Дело решила казацкая масса. 46 атаманов, частью подкупленные посулами Романовых (всё-таки это был очень богатый род), в начале марта ворвались с казаками на собор и потребовали выбрать царём Михаила Романова. Как опять же докладывал Делагарди шведскому королю — «казаки осадили дома предводителей, потребовав выбрать угодного им царя».
Формально казацкая верхушка обосновала эти действия тем, что им давно не платили денег. В реальности же казаки действовали так, как будто бы на трон сажался очередной Лжедмитрий ХХХ-й. Выбрать Михаила Романова царём представителей Поместного собора принудили простой грубой силой. Взамен, как и в случае с самозванцами, казаки получали деньги и земли. В этом случае — в Вологодском и Галицком уездах, причем в первые же месяцы правления новой династии.
Вот так 3 марта 1613 года «казацкий царь» Михаил Романов был собором формально выбран государем всея Руси. Причем сам новый самодержец об этом не знал. Он жил с матерью в Ипатьевском монастыре под Костромой. 23 марта 1613 года делегация бояр и «лутших людей» с огромным трудом уговорила его принять российскую корону.
Новый царь не был компромиссной фигурой для аристократов. Он не был ставленником земщины и городов. За ним не стояли купцы или сильные княжеские фамилии. Михаил Романов — это царь, порожденный кризисом, всесилием казачьих ополчений и полного бессилия государственных структур. Ирония истории в том, что династия, которая пришла к власти с помощью заговора и государственного переворота, от них же и падёт через 304 года.