Как стало известно, на первом этапе под возможные ограничения попадут примерно пятьдесят деятелей, так или иначе, по мнению заокеанских конгрессменов, связанные с действующей российской властью. Вместе с членами их семей речь может идти о трехстах персонах. И это, видимо, только начало нового этапа попыток настроить так называемые элиты против власти, спровоцировать их контрпродуктивные действия ради защиты собственных корыстных интересов. Некоторые наши политологи даже говорят о наускивании нуворишей на осуществление государственного переворота.
И надо сказать, американцы явно опираются на некоторый негативный опыт в нашей истории. Ведь среди многочисленных уроков Смутного времени, о котором, казалось бы, написана не одна библиотека, несколько в тени остается мысль о том, что на Руси смута случается тогда, когда так называемые элиты начинают прикидывать, а по пути ли им, любимым, с действующей центральной властью. И цинизм расчетов выдается за заботу о законе, справедливости и народном волеизъявлении.
Как грозный царь боялся тени самозванца
Эпоха Смутного времени идеологически возникла не на пустом месте в плане общественной психологии. С кончиной «нищего духом» Федора Иоанновича также все было не просто. Кто-то запустил, видимо, чистую дезу о том, что-де перед смертью последний Рюрикович завещал трон сыну Никиты Романовича — Федору. Учитывая весьма деликатную ситуацию с пресечением богопомазонной династии, такие слухи могли иметь весьма опасные последствия для амбициозного Годунова. Более того, даже на Земском соборе, на котором все-таки избрали в цари Годунова, кандидатура Федора Никитича оживленно обсуждалась, что называется, в кулуарах. Особенно решительно руку будущего патриарха Филарета держали казаки.
Понятно, что с такой предысторией большой любви между Романовыми и Годуновым быть не могло.
А потому в стиле жестокой эпохи Борис подвел Романовых под царскую опалу, раскидав их по дальним и холодным городам и весям. Вплоть до знаменитого Пустозерска, за которым все дороги кончались. Федор же был насильно пострижен в монахи под именем Филарета, что в те времена означало запрет на любую политическую деятельность. Но на деле все вышло иначе.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Родитель будущего царя оказался просто гуттаперчевым политиком. Присягнул Лжедмитрию, поддержал свергнувшего его Василия Шуйского, почетным гостем был в лагере Лжедмитрия II, тушинского вора, фактически получив от него сан патриарха, входил в семибоярщину, которая высказалась за приглашение на русский престол польского королевича Владислава. Такого деятеля палкой не пришибешь. Но это был типичный представитель русской средневековой интеллигенции. Той самой элиты, активно торговавшей страной.
В принципе, одним из главных уроков Смутного времени стало подтверждение непреходящего для России факта: при ослаблении центральной власти так называемые элиты вполне могут своей беспринципностью разорвать страну, открыто торгуя ее интересами ради собственного выживания.
Личное у наших элит было выше любой государственнической логики. Вот только игры элит привели к тому, что в руинах оказалась страна.
И ядом, и оговором
Для родовитых княжат Борис оставался все-таки «царем незаконным», а значит, и уязвимым. А потому во многом его руки были связаны. А тут еще два года летних заморозков и страшных проливных дождей. Гибели озимых, абсолютного неурожая, страшного голода. Считается, что в нашей Москве из двухсот пятидесяти тысяч населения вымерло сто двадцать тысяч! Все срочные меры, предпринимавшиеся Годуновым, наталкивались на страшную коррупцию, тайный саботаж и неспособность общества к объединению. Ситуация, как мы видим, знакомая, которая свойственна нашему Отечеству сквозь века.
Общество было искусственно расколото. А такой раскол неизменно порождает химеры общественного сознания. Ведет к росту агрессивности, взаимного недоверия, порождает иллюзии в действенности перемен ради перемен.
И вот на таком зловещем фоне и возник некий «чудом спасшийся Дмитрий», ставший той самой фигурой, позволившей на какое-то время консолидироваться всем оппозиционерам, многие из которых были уверены в своих правах на трон. Новый герой изначально был для них временной фигурой. Тараном, сметающим высшую власть.
В конце концов, неожиданно умирает сам Борис. Обстоятельства его смерти так и не выяснены до конца. Известно, что он скончался скоропостижно после обеда с иностранными послами. У него вдруг хлынула кровь из рта и ушей, и смерть была мгновенной.
Версия отравления выглядит вполне достоверной. Тогда же ее разделяли и немецкие придворные медики, но кто поверил бы иноверцам? Но ведь неспроста у царя началось столь бурное кровотечение. Некоторые эксперты склонны предполагать, что царя отравили сулемой. Так же отравили мать Грозного Елену Глинскую, через несколько лет отравой напоят Скопина-Шуйского, талантливого полководца, который вполне мог бы консолидировать нацию под своим царским скипетром, покончив со Смутой. Однако уж больно ему завидовал Василий Шуйский, нацепивший затем в спешке корону на свою лысую голову.
Версия отравления косвенно подтверждается еще и последовавшим за этим убийством заговорщиками сына и наследника Годунова — Федора Борисовича. Фактически это первое открытое цареубийство на Руси. Правившего всего семь недель европейски образованного юношу задушили. Есть еще одна исторически зафиксированная символическая сцена, позволяющая думать, что сам факт убийства царя не был секретом для современников. В частности, когда те же самые заговорщики бросились убивать уже Дмитрия, также помазанного на царство, которому все те же лица принесли присягу, то физически крепкий молодой человек высунулся из окна терема с обнаженной саблей, крикнув: «Я вам не Годунов!». Не исключено, что он-то как раз и имел в виду свою готовность до конца противиться цареубийцам.
Зашкалившее лицемерие элит
Суету вокруг расследования обстоятельств смерти царевича Дмитрия можно вообще счесть началом начал наших судебных казусов, от которых Россия вот уже не одно столетие не в состоянии отречься. Как это ни грустно, но и спустя четыре столетия все это напоминает заговор молчания вокруг сбитого на Кутузовском проспекте гаишника машиной, судя по всему, из гаража ФСБ. Семья его получила денежную компенсацию, словно средневековую виру по «Русской правде» Ярослава Мудрого.
Главное для Шуйского и Ко было не правду открыть, а под раздачу не попасть. А потому по мере раскручивания гражданской войны и смены лиц в Кремле обнародованные версии менялись кардинально. Все-таки такого позорного абсурда Русь не знала ни до ни после. То комиссия утверждает, что Дмитрий, страдавший падучей, сам упал на ножик и зарезался. Более того на соборе, созванном специально для расследования обстоятельств гибели последнего Рюриковича, Василий Шуйский крест целует в доказательство того, что так все и было — ну, страдал царевич падучей, что тут поделаешь.
Но сразу после смерти Годунова Богдан Бельский, ведший розыск в Угличе вместе с Василием Шуйским, стал всех уверять, он-де героически мальчика спас. Сам Василий уже на лобном месте на Красной площади опять клянется народу уже в совершенно противоположном. Мол, убит был и похоронен некий поповский сын, а Дмитрий выжил чудесным образом. Однако стоило новому правителю укрепиться в столице, как тот же Шуйский клянется, что это самозванец. Старика приговорили к смерти, но Дмитрий (или Лжедмитрий) его помиловал.
Когда потом Шуйского пытали, где же он соврал, то лукавый старик нашел выход из пикантной ситуации, объяснив, что он знал с самого начала о самозванстве Лжедмитрия, но не было другого способа свергнуть проклятого и незаконного Годунова.
Русская политика — вещь тонкая. Корысть постоянно принимает форму заботы о всеобщем благоденствии.
Таким образом, знатнейший Рюрикович оказался политическим шулером, как и большинство элитарной верхушки. Появление фигуры, претендовавшей на трон, было необходимо для реализации многоходовой комбинации по переделу власти в стране, переделу в результате провоцирования самого глубокого кризиса в российской истории. Не правда ли все это отдаленно напоминает российские события на рубеже 80-90 годов прошлого века?
На таком фоне всеобщих лицемерия и продажности об особой аморальности Годунова говорить, естественно, не приходится.
Действительно, странная кончина последнего официального сына Грозного сняла все формальности на пути Бориса Федоровича к трону. Но разве только для него одного? Рядом с ним были отпрыски древнейших родов, включая и представителей других ветвей Рюриковичей — те же Трубецкие или Голицыны. Да и Романовы помнили о своих правах. Убийство же мальчика могло бы сдать карты властного пасьянса заново. Все понимали, что пока Борис окончательно не укрепится, шансы у других надеть царские бармы остаются.
А, в случае убийства, наиболее виновным в глазах общества по-любому выглядел бы Борис, как самый вроде бы заинтересованный в таком преступлении.
А потому художественный вымысел для нас милее. Но вот выводы для будущего России из этой коллизии совершенно однозначные. Не может быть национальной элиты, косящей одним глазом на заграничных покровителей и переводящей туда же миллиарды долларов своих капиталов. Тут даже Бжезинский прав абсолютно, говоря, что, поскольку российская элита держит полтриллиона долларов в американских банках, возникает резонный вопрос — а чья она по своей национальной принадлежности?
И все более активная мальтийская и прочая паспортизация наших состоятельных сограждан, их переход в статус налоговых резидентов в дальних странах, их явный страх перед лицом возможных американских санкций, все это свидетельствует о том, насколько этот слой, владеющий 80 процентами нашего национального богатства, уязвим с моральной точки зрения. И Штаты откровенно делают ставку на русскую смуту, бессмысленную и беспощадную.