Калужский губернатор Анатолий Артамонов дал понять, что вопрос о внесении окончания стояния на реке Угре (11 ноября 1480 года) в перечень всероссийских памятных дат фактически решён: «В вопросе увековечивания этого исторического события с нами солидарно абсолютное большинство жителей нашей страны. Нас поддерживают федеральные министерства, фракции в Госдуме... И главное, нас поддерживает в этой инициативе президент страны Владимир Владимирович Путин».
С одной стороны, заявление губернатора пропитано оптимизмом. Известно, что именно Калужская область выступила инициатором такого увековечивания события, которое фактически является формальной датой отсчёта истории независимого Московского, а потом и Российского государства. С другой — отражает желание решительно подтолкнуть процесс, который встретил на своём пути неожиданное препятствие.
Как известно, именно развязка стояния на реке Угре ратей великого князя Ивана III и хана Большой орды Ахмата считается свержением по факту так называемого ордынского ига. Тогда, простояв друг против друга по разным берегам несколько месяцев и так и не вступив в решающее сражение, стороны отошли от прямого соприкосновения. А всё потому, что в это время по тылам и кочевьям остатков некогда мощной орды прошёлся, говоря современным языком, московский экспедиционный корпус во главе с князем Звенигородским при поддержке крымских войск.
Дата эта исключительно важна для истории Московской или Северо-Восточной Руси. Великий князь становился самодержавным, то есть «держащим себя», полностью суверенным. А потому власти Калужской губернии, на территории которой собственно и случилось историческое противостояние, и предложили увековечить эту дату.
Казалось бы, какие могли бы возникнуть возражения? И к 2 сентября правительство ждало откликов на такую калужскую инициативу от регионов. Ведь отрицать значение такой даты равносильно отрицанию значимости самой нашей истории.
Но Госсовет Татарстана уполномочил руководителей республики решительно высказаться против такого шага, поскольку-де увековечивание событий старины глубокой может привести к всплеску национальной розни и соответствующим обидам. Дескать, в стране будут воспринимать эту дату как некую победу русских над татарами. Однако создаётся в этой связи ощущение, что в некоторых наших республиках изучают некую инновационную трактовку устоявшейся традиционной истории страны.
У нас ведь и так стремятся обходить все острые углы истории. Помнится, даже Владимир Путин, говоря о судьбоносном сражении на поле Куликовом, отмечал, что татар в рядах войска Дмитрия Донского было больше, чем у Мамая. Понятно, что далеко не все историки разделяют такой взгляд на вещи. Но тренд понятен: не будить исторических обид. Но ведь есть и объективные события. Вот только вспыхнувшие дебаты вокруг увековечивания стояния на Угре неожиданно высветили новую тенденцию — пересмотр исторической роли Золотой орды и монгольских походов. Чингисхану, величайшему разрушителю, похлеще Гитлера, ставят золотые памятники. Казахстан официально ищет свои корни в Золотой орде. При том, что своё государство у казахов-кочевников появилось фактически только в рамках Советского Союза.
Но отчего в Казани решили идентифицировать татар с Золотой ордой? Уж если современные татары и чуваши считают себя прямыми потомками Волжской Булгарии, то выходит, что они ещё прежде русичей стали жертвами монгольского вторжения. А раз так, то моральная победа Ивана III над ханом Ахматом в некотором смысле сыграла на руку и Казани. Может, тогда и Дмитрия Донского объявить сепаратистом, восставшим против устоявшегося ордынского порядка?
Так что заявление калужского губернатора — это ещё и попытка расставить точки над «i» и, наконец, решить окончательно, казалось бы, простую проблему. А вот неприятие исторической правды может только сыграть на руку местечковым сепаратистам с их желанием всегда подменить исторические факты местными фантазиями. Впрочем, утверждал же Лев Гумилёв, что никакого монгольского ига и не было. Тогда, понятное дело, и свергать было нечего.