75 лет назад, 10 декабря 1948 года, ООН приняла Всеобщую декларацию прав человека. Какую роль этот документ играет в современной России, почему немало граждан РФ приветствуют возвращение смертной казни и как сейчас обстоит ситуация с пытками в тюрьмах, NEWS.ru узнал у члена президентского Совета по развитию гражданского общества и правам человека (СПЧ) Евы Меркачевой.
Почему в СССР не соблюдали Всеобщую декларацию прав человека
— Можно ли считать, что до сих пор Всеобщая декларация прав человека остается основополагающим документом для правозащитников?
— Да. Декларация таковым документом была на тот момент, когда ее разработали, и остается им сегодня. Авторы этого уникального документа учитывали весь тот путь, который прошло человечество. Это печальные уроки рабства, нацизма, разного рода тираний и диктатур. Декларация призвана не допустить повторения этих страшных ошибок, она направлена на защиту абсолютно всех людей вне зависимости от их места проживания, вероисповедания и национальности.
— В СССР декларация прав человека была под запретом и за ее распространение людей преследовали. Почему советские власти так поступали?
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Такая практика была, потому что происходящее в СССР, мягко говоря, не совсем совпадало с принципами Всеобщей декларации прав человека. Некоторые ее статьи противоречили советской действительности. Например, статья 3 гласит, что «каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность».
Но возьмем, например, Иосифа Бродского, которого судили за тунеядство. В Советском Союзе считали, что человек не может распоряжаться своим временем, а если он официально нигде не работает, значит, он тунеядец и за это его надо наказать.
Декларация подразумевает, что любой может высказывать свою точку зрения. Статья 19 гласит: «Каждый человек имеет право на свободу убеждений и на свободное выражение их; это право включает свободу беспрепятственно придерживаться своих убеждений и свободу искать, получать и распространять информацию и идеи любыми средствами и независимо от государственных границ».
Но в СССР была однопартийность и одна идеология, которая не предполагала альтернативных точек зрения. То есть люди не имели права безопасно для себя высказывать позицию, отличающуюся от государственной. А если кто-то позволял себе это, его ждали статьи УК за антисоветскую агитацию и другие политические составы.
Статья 9 Всеобщей декларации подразумевает, что «никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию». Но в СССР практиковалось изгнание неугодных. Это началось с «философского парохода» 1922 года, в позднем Союзе людей выдворяли из страны за то, что их позиция не совпадала с государственной.
Статья 12 подразумевает, что «никто не может подвергаться произвольному вмешательству в его личную и семейную жизнь». Но тут можно вспомнить различные партийные и другие собрания в СССР, где личная жизнь обсуждалась и в некоторых случаях осуждалась.
В статье 13 говорится, что «каждый человек имеет право свободно передвигаться и выбирать себе местожительство в пределах каждого государства». Но советские люди не имели возможности выезжать за пределы СССР.
Какую роль правозащитники играют в современной России
— Могут ли сейчас в России вновь ограничить права и свободы граждан?
— Угроза повторения того, что было в СССР, всегда есть. Особо рьяные деятели все время предлагают, по сути, вернуть те ограничения, которые уже были. Например, запретить выезд в другие страны или, наоборот, возвращение тем, кто по разным причинам находится не на родине, а за границей.
Уже есть случаи, когда россиян публично критикуют за то, что они провели отпуск не в России или что работают за границей. И все это на полном серьезе! Всеобщая декларация прав человека запрещает такие ограничения: человек может отдыхать, работать где хочет.
— Как изменилось значение правозащитников в СССР и каково оно в современной России?
— Правозащитник останется правозащитником в любой обстановке. Например, Московская Хельсинкская группа (МХГ) создавалась в СССР. И расцвет ее деятельности пришелся именно на тот период, хотя было невероятное давление. В какой-то период почти всех членов группы, кроме Людмилы Алексеевой, посадили. То, что недавно МХГ ликвидировали, для некоторых стало признаком возврата порядков Советского Союза.
Изначально это движение было создано как неформальное объединение, так что, несмотря на юридическую ликвидацию, участники МХГ продолжают считать ее существующей. Надеюсь, что рано или поздно Московская Хельсинкская группа будет восстановлена и как юрлицо.
— Как вы оцениваете роль СПЧ в сегодняшней России? Совет обладает реальными возможностями для защиты прав человека?
— Считаю, что обладает. Вообще, задача СПЧ — анализировать, рекомендовать и советовать.
— Может ли СПЧ сегодня инициировать законы, реально расширяющие права и свободы?
— Если члены СПЧ выступят перед главой государства и докажут необходимость того или иного закона, то президент может посчитать нужным дать соответствующее поручение.
— Есть ли такие примеры?
— Я просила президента защитить права и свободы тех, кто сидит в СИЗО. В той же Всеобщей декларации о правах человека речь идет о том, что «никто не может быть подвергнут произвольному аресту, задержанию или изгнанию». Я говорила о том, что во многих случаях арест бывает произвольным. Человек всей своей биографией показывает, что он добропорядочный гражданин, что никуда не убежит, что у него есть дети, что он болеет и так далее, и преступление, в котором он только подозревается, нетяжкое. Но несмотря на это, сегодня его могут отправить за решетку.
Я как раз об этом говорила, после чего Владимир Путин дал поручение разобраться с ситуацией. В итоге Верховный суд разработал законопроект о запрете заключать под стражу обвиняемых в ненасильственных преступлениях (он уже в Госдуме).
Почему трудно бороться с пытками в тюрьмах
— Относительно недавно были приняты поправки, ужесточившие наказание для должностных лиц за пытки. Как сегодня они работают?
— Плохо работают... Такие уголовные дела заводятся крайне редко, потому что люди (пострадавшие. — NEWS.ru) чаще всего боятся жаловаться. Особенно если мы говорим о тех, кто подвергается пыткам в местах лишения свободы.
Например, кто-то из заключенных пожаловался на пытки, и даже если это дело берут на контроль правозащитники, подключают к проблеме СК и прокуратуру, то дальше человек остается в том же учреждении, где его мучили, — один на один с теми, на кого он пожаловался. А они после этого начинают его мучить еще сильнее, чтобы он отказался от жалоб. У нас накопилось огромное количество историй, когда люди сначала говорили о пытках, а потом отрекались от своих слов. И это, конечно, все очень трагично.
Даже если человек не боится и не дает задний ход, проблема заключается еще и в расследовании таких дел. Расследуют их на местном уровне — там, где все силовики друг с другом общаются и взаимодействуют. Следователи и прокуроры обычно хорошо знают начальников колоний и руководителей оперативных служб ФСИН. И руководители региональных управлений заинтересованы во взаимодействии с начальниками колоний, потому что у заключенных выбивают явки с повинной, и это повышает раскрываемость и статистику. То есть нормально расследовать все эти злоупотребления на местах нет возможности, и всё заходит в тупик.
— Какие дела о пытках удалось расследовать или довести до суда? Например, возбуждены и переданы в суд уголовные дела о пытках и изнасилованиях заключенных в саратовской больнице ОТБ-1. Есть ли другие примеры?
— Помимо саратовской ОТБ-1 еще резонансная история — дело о пытках арестантов в иркутских СИЗО-1 и ИК-6. Есть еще ряд регионов, но всё, повторюсь, идет с большим скрипом.
Иркутские пытки стали расследовать благодаря вмешательству уполномоченного по правам человека Татьяны Москальковой. Если бы не она, то дело бы замяли, а там были сотни потерпевших. Историю в ОТБ-1 довели до суда только благодаря видео пыток, которые посмотрела вся страна и весь мир. Если бы этого не произошло, никто бы ничего не расследовал.
— Насколько российские тюрьмы, по вашим оценкам, открыты для гражданского контроля?
— С одной стороны, конечно, почти во всех регионах есть общественные наблюдательные комиссии (ОНК), и это большое достижение. Даже если туда попадают люди по формальному признаку, то хорошо, что они вообще там есть. Я наблюдала за тем, как человек пошел в ОНК по каким-то своим соображениям, но в процессе работы, когда он ходил по местам лишения свободы, начал проявлять сочувствие и сострадание, стал писать жалобы в поддержку заключенных. То есть превращался в настоящего правозащитника.
Может быть, если бы ему кто-то рассказывал о творящемся за решеткой со стороны, он не поверил бы, а тут сам увидел, что, например, у заключенного незаживающая гнойная рана, на которую не обращают внимания.
Но в целом система исполнения наказаний скрывает данные. Хоть на дворе и декабрь, статистика о количестве заключенных на сайте ФСИН только за январь 2023 года. Раньше она обновлялась спокойно и регулярно.
Другой пример — личный: меня несколько раз не пускали в проблемные женские колонии, откуда постоянно поступают жалобы.
— Чем они аргументировали отказ?
— Ничем!
Что мешает правам и свободам россиян
— Как, по вашему мнению, россияне относятся к пыткам и ненависти к разным уязвимым сообществам? Не являемся ли мы свидетелями их нормализации?
— Есть такая тенденция. Ощущение, что наступило всеобщее озлобление.
Я проводила самые разные опросы на площадке газеты «Московский Комсомолец», где я работаю. Например, по поводу отношения к смертной казни. Большинство респондентов считают, что смертную казнь надо возвращать, но при этом огромное количество людей утвердительно отвечают на вопрос о том, могут ли они стать объектом незаконного уголовного преследования. То есть получается парадокс: люди вроде бы не верят следствию и судам, но в то же время хотят вернуть высшую меру наказания.
— И как с этим бороться?
— Государство должно транслировать, что оно за гуманизацию. Хорошо, что на последней встрече с нами президент высказался о репрессиях, пытках и неприемлемости длительного заключения людей под стражей до вынесения приговора. Эти слова могут сигнализировать обществу, что нельзя быть жестокими и не ценить человеческую жизнь.
— Есть ли какой-то универсальный рецепт, как добиться повсеместного соблюдения прав человека и верховенства права?
— Хочется, чтобы повысился уровень образования у тех людей, которые находятся во власти, чтобы они думали о человеке как главной ценности, что, собственно, прописано в Конституции РФ.
У нас хорошая Конституция, которая ничуть не хуже Всеобщей декларации. Если бы ее статьи соблюдали, то не принимались бы те суровые законы, которые урезают и нарушают права и свободы человека.
Читайте также:
«Пока это черная дыра»: что будет с заключёнными Запорожья и Херсона
«Мы ничего не знаем»: члены СПЧ хотят понять, как арестанты попадают в ЧВК
«Воровской декрет»: пытки грозят совершить переворот в тюремных укладах