Член Совета Федерации Елена Мизулина вместе с другими сенаторами подготовила поправки к Семейному кодексу. В частности, предлагается передать полномочия по изъятию детей из неблагополучных семей от органов опеки полиции. При этом опека сможет лишь сигнализировать МВД об угрозе жизни и здоровью ребёнка. Кроме этого, нововведения предлагают другие виды защиты детей — временное изъятие и профилактическую опеку. Это уже не первая попытка корректировки семейного законодательства, прежние парламентарии откладывали из-за «конфронтации и раскола общественного мнения». NEWS.ru узнал, насколько необходимы эти нововведения и в чём их суть.
Временные меры защиты
Концепция совершенствования семейного законодательства состоит из 77 предложений, разделённых на тематические блоки: общие правовые вопросы; меры защиты ребёнка при угрозе жизни и здоровью; семейно-правовая ответственность; защита детей, оставшихся без попечения родителей.
Проект декларирует «презумпцию добросовестности родителей», а изъятие ребёнка у родителей его авторы называют «крайней мерой». Документ предлагает передачу МВД права органов опеки «заходить в семьи», а опека сможет только «сигнализировать» силовикам об угрозе жизни и здоровью малолетнего. Как считает Елена Мизулина, «у полиции более аккуратный механизм вмешательства в частную жизнь по сравнению с органами опеки и попечительства».
Предполагается, что сначала органы МВД проверяют наличие угроз, и если «сигнал» подтвердится, полицейские обязаны забрать ребёнка из дома. А когда малолетний окажется в безопасном месте, будет устанавливаться степень угрозы его жизни и здоровью и вина родителей.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Проектом концепции предложено три вида защиты ребёнка. Помимо изъятия из семьи на основании решения суда о лишении или ограничении родительских прав либо отмене усыновления, предлагаются «временные меры защиты». Они предусматривают передачу детей родственникам или направление в организацию социального обеспечения. Как подчёркивает Мизулина, здесь речь идёт не о детском доме, а случаи применения временных мер защиты должны быть установлены постановлением кабмина. Также предлагается ввести профилактические меры защиты, которые может принять сама семья, назначив опекуна-попечителя (Мизулина говорит, что им может стать родственник или крёстный), либо согласиться на передачу ребёнка в организацию соцобеспечения.
Адвокат и телеведущий Павел Астахов, в 2009–2016 годах занимавший пост детского омбудсмена при президенте РФ, считает, что в профилактике семейного неблагополучия полиция более компетентна, чем органы опеки. У внутренних органов больше не только опыта, специалистов и возможностей, но и контролирующих органов в лице прокуратуры, судов и вышестоящих подразделений МВД. При этом собеседник NEWS.ru советует авторам нововведений «очень жёстко прописывать регламенты» изъятия детей в подзаконных актах.
Предлагаемые Еленой Борисовной [Мизулиной] меры — более разумные, чем то, что сегодня прописывает Семейный кодекс, в котором нормы размыты настолько, что орган опеки часто принимает необоснованные решения об изъятии ребёнка. Делается это в зависимости от субъективного решения принимающего решения человека, на основе его опыта, часто негативного, а также знаний или, наоборот, незнания. Мы с этим боролись. Но есть и проблема, которая заключается в том, чтобы не допустить перекоса и всё не превращалось в ювенальную юстицию. А перекос существует. И расширяя полномочия одного органа, мы открываем дверку для возможностей злоупотреблений.
Экс-омбудсмен полагает, что семья, у которой забирают ребёнка, не имеет права на адвоката, а сами такие истории носят внесудебный характер, хотя, как считает юрист, «должны быть судебными». Астахов признаёт, что существуют «экстренные случаи», когда ребёнку угрожает опасность и в отношении него совершено преступление, но такие ситуации должны быть оговорены отдельно.
Криминал и семейное насилие
Журналистка и член Совета по развитию гражданского общества и правам человека при президенте РФ (СПЧ) Екатерина Винокурова подчёркивает, что в России нет механизмов, которые бы позволяли запускать «немедленную реакцию», если ребёнку угрожает опасность. К тому же в стране не отрегулирован вопрос с проблемой агрессии в семье, и пока противники ювенальной юстиции хотят убрать государство из воспитания детей, существует много семей, где дети систематически подвергаются насилию. В такой ситуации, продолжает она, «совершенно непонятно, куда обращаться».
Винокурова также подчёркивает, что в России «в принципе не существует системы реабилитации детей, пострадавших от насилия». Данной проблемой занимается не государство, а несколько частных фондов. При этом домашние агрессоры и педофилы долгое время остаются безнаказанными. Так, например, было с жителем Ленинградской области Александром Бовтом — многодетным отцом, монархистом и религиозным фанатиком. Как выяснилось в конце 2019 года, он несколько лет подряд насиловал свою дочь, но при этом не вызывал подозрений у общественности.
Я пока не вижу, чтобы эти поправки как-то сложившуюся систему изменяли. Тут главный вопрос — не кому будут переданы полномочия, а в том, как будут осуществляться контроль, профилактика и реабилитация. С одной стороны, мы видим повсеместно, что органы опеки могут изъять детей из семьи, которая вполне приличная, но, допустим, бедная. С другой стороны, постоянно возникают ситуации, когда ребёнка надо изымать как можно скорее, но этого не делается. Вот вам пример. Я работаю волонтёром в фонде «Доктор Лиза», и когда мы кормим бездомных, к нам приходят в том числе дети криминальных родителей. У нас на глазах задержали за воровство на вокзале женщину, втягивавшую в это дело своего девятилетнего сына, который не умел ни писать, ни читать. Очевидно, что с такой матерью он остаётся в опасности и никаких перспектив у него нет. Пока с женщиной проводили следственные действия, мы забрали мальчика в больницу, а также пытались связаться с органами опеки, но не успели технически оформить изъятие. В итоге история закончилась очень плохо. Мать выпустили под подписку о невыезде, она забрала ребёнка, и они где-то растворились на просторах нашей страны. В этом плане было бы логично, чтобы сотрудники МВД имели право как минимум быстро обратиться для немедленного изъятия ребёнка в такой ситуации.
Также её смутила предлагаемая Еленой Мизулиной норма, при которой семья сама сможет выбрать опекуна для ребёнка или сдать его в социальное учреждение. Винокурова напомнила в этой связи историю москвички Аллы Гранальской, внуков которой передали под опеку приёмной семье из Ростова-на-Дону. Трое детей оказались в сиротской системе, после того как в августе 2018 года умерла их мать Светлана Дёмина, а отец — Игорь Гранальский — не смог их забрать, поскольку не был вписан в их свидетельства о рождении и не состоял в официальном браке с умершей.
Когда Дёмина умерла, дети достались её родственникам, которые сдали их в детдом, а родственники со стороны отца не успели быстро сделать анализы ДНК. В итоге детей передали на усыновление в другую семью, и два года родственники со стороны отца бились за право забрать детей. Я считаю, что решение о сдаче ребёнка в социальное учреждение должно приниматься не самой семьёй, а необходима проверка наличия других родственников, — подчеркнула Винокурова.
Во избежание раскола
По словам Елены Мизулиной, нынешние поправки парламентарии намерены оформлять «не единым законопроектом, а подготавливать законопроекты по мере согласования пунктов концепции». Она не исключила, что инициативы будут «вносить и вносить» всю нынешнюю осень.
Ещё в 2020 году группа сенаторов во главе с Мизулиной предлагала аналогичные законодательные нововведения. Как и сегодня, они планировали ввести принцип презумпции добросовестности родителей, при этом резко сузив перечень поводов для изъятия детей. Также документ содержал традиционалистскую компоненту, закрепляя запрет на усыновление детей однополыми парами и трансгендерами. В правительстве инициативу не одобрили, сочтя, что в случае её принятия «баланс прав и интересов в семье может быть смещён в сторону прав родителей».
По мнению наблюдателей, законопроект Мизулиной конкурировал с поправками, разработанными депутатом Госдумы Павлом Крашенинниковым и сенатором Андреем Клишасом. Вскоре после принятия поправок в Конституцию они предложили изымать детей из семьи при угрозе жизни и здоровью по решению суда, который должен рассмотреть вопрос в течение суток, за что инициативу назвали «проектом об экспресс-судах». По действующей норме Семейного кодекса соцработники могут забрать ребёнка по решению исполнительной власти субъекта РФ, что, как считали авторы законопроекта, приводит к «произвольному вмешательству органов власти в дела семьи».
В кабмине поддержали проект Клишаса и Крашенинникова, как и в комитете Госдумы по законодательству, предложив принять его в первом чтении. Однако в ноябре 2020 года парламентарии отозвали из нижней палаты и проект Клишаса — Крашенинникова, и проект Мизулиной из-за «конфронтации и раскола общественного мнения». Против «экспресс-судов», в частности, выступал глава РПЦ, а также детский омбудсмен Анна Кузнецова.