Театральный сезон в Москве близится к завершению. NEWS.ru узнал у критика Марины Райкиной, какие спектакли стоят особого внимания, есть ли в театре место политике и чем отметились на новых должностях Владимир Машков, Евгений Герасимов и Константин Богомолов.
Какие спектакли — важные открытия московского театрального сезона
— Какие спектакли вы считаете главными открытиями московского театрального сезона?
— Начну с того, что прежде всего следует охарактеризовать сезон, который через месяц закончится. В сравнении с предыдущим он оказался богаче если не открытиями, то громкими премьерами. Их значительно больше как в академических, больших театрах, так и в малых.
Во-первых, это спектакль «Чайка» у Константина Богомолова на Малой Бронной. Естественно, в основе — текст Антона Павловича Чехова. А дальше — все Богомолов. И я бы отметила не только бережное отношение к оригиналу, но и виртуозное сплетение богомоловского текста с чеховским. Разумеется, зритель здесь находит и считывает параллели не только с сегодняшним днем, но и с 1960-ми годами, которые волнуют Константина Юрьевича, и с 1990-ми. Несмотря на то что Богомолов любит яркие и дерзкие краски, тут мы наблюдаем его очень тонкую «вышивку» по классическому тексту. Или тонкое использование классического в собственном.
Затем я бы отметила спектакль «Курьер» в «Центре драматургии и режиссуры» в постановке Владимира Панкова по повести Карена Шахназарова. Она написана в 1980-е годы, и автор вряд ли предполагал, что его произведение вообще когда-нибудь станет спектаклем. Более того, не знаю, как бы прозвучала эта повесть, если бы за ее постановку в театре взялся другой режиссер.
Марина Райкина, театральный критик
Панков подарил ей вторую жизнь. Он сделал невероятный спектакль, погрузив социальную драму в музыкальную стихию (именно стихию) своего театра. И самое интересное, что большая форма, в которой сделан «Курьер», вписана в очень скромное пространство на Соколе. На такое способен только Панков.
Я бы отметила «Капитанскую дочку» в Губернском театре, который теперь не областного, а федерального подчинения. Постановкой занимался сам Сергей Безруков. Сохранив текст Пушкина, за счет инсценировки Анны Матисон он перевел повесть в жанр расследования. Время от времени режиссеры прибегают к такому приему. Здесь, мне кажется, форма органично пришлась к повести Пушкина.
Кстати, еще одно расследование — спектакль «Аркадия» в постановке Евгения Каменьковича в Мастерской Петра Фоменко по пьесе английского драматурга Томаса Стоппарда. Расследование, но не политического свойства, как в «Капитанской дочке», где оно использовано как прием, а филологического. Изящно и иронично проведенное, оно тянет за собой рассказ о разных представителях одной фамилии.
Меня приятно удивил Малый театр, который вернул на сцену свой классический водевиль Ленского «Лев Гурыч Синичкин, или Провинциальная дебютантка», которому уже 185 лет. Водевили в Малом театре всегда виртуозно играли. Это традиция. Но в версии 2025 года в основном за счет текста (Сергей Плотов) он актуализирован, и тут, я бы сказала, что Алексей Дубровский, главный режиссер Малого, не просто поставил водевиль, а поиграл с артистами в водевиль. Получился очень яркий, азартный и искрометный спектакль. Театр со стороны кулис, что всегда привлекательно для публики.
И в завершении сезона — неожиданная премьера в театре им. Евгения Вахтангова «Солнце Ландау» в постановке главного режиссера театра Анатолия Шульева. Здесь неожиданная тема и главный герой — наука и советский ученый с мировым именем Лев Ландау. В основе постановки лежит книга его жены Коры, масса материала, документов. Естественно, элементы вымысла, но больше связанные с эмоциональной сферой жизни и судьбы великого ученого.
Спектакль «Солнце Ландау» в театре им. Евгения Вахтангова
Со сцены звучит много научной лексики, специальной терминологии из области физики, высшей математики, но это мало кого смущает — трехчасовая постановка смотрится на одном дыхании. После «Амадея» у Шульева не было такого успеха, а «Солнце Ландау» — безусловный успех и этапный спектакль в творческой биографии режиссера.
Последним я назову спектакль Марины Брусникиной, главного режиссера РАМТа и худрука «Практики» — «Лето Господне», что она выпустила в РАМТе по эмигрантской прозе Ивана Шмелева. Это вообще первая постановка романа в Москве. Инсценировкой его занимался Андрей Стадников, который сумел, если не ошибаюсь, из 42 глав романа создать текст о главном для русского человека и России в целом.
Отправляясь на спектакль, не представляла, как можно воплотить глубину и особенности языка прозы Шмелева, которую нужно читать. Однако театральный язык оказался настолько созвучным литературному, что передал главное — душу, разговор с ней. А это сегодня редкость, дефицит в произведениях искусства, в том числе и театральном.
— Были ли постановки, которые вас особенно удивили по форме, тематике или подходу?
— Режиссеры экспериментировали с формой. Богомолов всегда интересен в работе с текстом. Так, как он, мало кто умеет. Панков раздвигает пространство, но об этом я уже сказала. Я бы отметила спектакль «Тёркин» Федора Малышева у Фоменок. Молодой режиссер, актер, который не первый раз ставит в своем театре и заявляет о себе как серьезный режиссер.
Вообще, не было театра, который бы не отметился ко Дню Победы, но мне хочется выделить именно спектакль «Тёркин», в котором музыка в значительной степени является формообразующей. Так было и в предыдущей работе Малышева «Пугачев».
— У кого из актеров в этом сезоне была роль, достойная занесения в долгую память?
— Большинство спектаклей, которые я упомянула, имеют актерские открытия. Именно открытия. И меня радует, что практически во всех перечисленных (кроме «Солнца Ландау») — дебютанты.
Александра Лукьянова в роли Маши Мироновой (слева) и Юлия Романович в роли Екатерины II в сцене из спектакля «Капитанская дочка» режиссера Сергея Безрукова в Московском Губернском театре
В «Капитанской дочке» Машу Миронову играет чудная Александра Лукьянова. В «Аркадии» в театре Фоменко роль Томасины исполняет Екатерина Новокрещенова, в «Курьере» — Саша Фокин. У Богомолова в «Чайке» изумительная Елизавета Базыкина предстала в роли Аркадиной.
Обычно эту роль доверяют опытным актрисам, а Лизе всего-то 24 года. Казалось бы, что она знает о материнстве? Можно предположить, что ничего. Но тему матери она прочувствовала и передала очень тонко. В этом, конечно, во многом заслуга Богомолова, но и талант очевиден.
К вопросу о подтверждении мастерства: в «Солнце Ландау» главную роль исполнил Павел Попов. Он так сыграл нашего великого физика-теоретика, что, мне кажется, даже внешне стал на него похож. Это тот редкий случай, когда в постановке есть настоящий герой, вокруг которого выстроен спектакль с сильным актерским ансамблем. Павел Попов в роли Льва Ландау — это работа по гамбургскому счету, как ты говоришь, в долгую память.
— Какой спектакль вы бы посмотрели еще раз не как критик, а как человек, которому просто хорошо в этом мире?
— Я бы вернулась к «Солнцу Ландау», к «Чайке» Богомолова, к «Курьеру», к «Аркадии» в зависимости от настроения и психологического самочувствия.
«Время военное, и оно многое диктует»
— Стал ли театр в этом сезоне политический или, напротив, осторожнее?
– Да, безусловно, он стал осторожнее. У кого-то от страха. Все-таки, надо признать, время на дворе непривычное, военное, и оно многое диктует и определяет. Но мне кажется, осторожность серьезных художников (мы не говорим о трусах, которые не знают, на какой стул выгоднее присесть) — это разумно. Театр, и не только он, 30 лет наотмашь (искренне или из конъюнктурных соображений — другой вопрос) менял оценки относительно советской истории, истории искусства того периода. Так что неизвестно — больше потерь или приобретений?
Марина Райкина, театральный критик
Теперь выясняется, что современные, продвинутые оценки, суждения во многом оказались ложными. Возможно, в чем-то верные, а в чем-то — надуманные. В общем, горе от ума или от бессовестности. Мне кажется, ответственные художники сегодня осторожничают и правильно делают, потому что, однажды оступившись, во второй раз ответственные (прежде всего не за себя ответственные) подумают.
— Главный режиссер Театра армии Александр Лазарев сказал, что частью репертуара патриотического театра должны стать спектакли по книгам Захара Прилепина. Владимир Путин дал распоряжение создать патриотический театр, а Театр Табакова вместе с «Современником» придумали спектакль «Позывной Тишина» о герое СВО.
— Я не очень люблю понятие «патриотический театр». А остальные что — непатриотичные, получается? Но если президент дал распоряжение такой театр создать, значит, он будет создан. А дальше будем смотреть за его работой, развитием. Если там будут рождаться талантливые, настоящие, а не придуманные истории, не конъюнктурные произведения, тогда название «патриотический театр» заслужит уважение. Если же станет для кого-то реализацией своих карьерных устремлений или просто желанием высказаться на тему дня, то такая мотивация не может привести ни к чему хорошему.
Что касается спектакля «Позывной Тишина», он действительно хороший. Он не единственный с повесткой СВО, многие сейчас делают такие проекты. Сразу ждать успеха в такой теме сложно. Но «Позывной Тишина» оказался и хорошо сделанным спектаклем, в основе которого лежит хорошая пьеса. Радует то, что его поставил совсем молодой человек — Севастьян Смышников, актер Театра Табакова, который пробует себя в режиссуре.
Насколько мне известно, этот парень серьезно готовился к постановке: общался с бойцами из зоны боевых действий. Они далеки от лирики, понимают про жизнь значительно больше нас. Смышников нашел к ним подход, сам прошел съемки в фильме, посвященном СВО, которые были приближены к боевым действиям, так что ему в определенной мере можно верить. Его первая режиссерская работа оказалась удачной.
Как критик относится к Герасимову, Машкову, Богомолову
— Как вам кажется, чем стал этот сезон для Евгения Герасимова в Театре сатиры — проверкой как управленца на вкус или на совесть?
Евгений Герасимов
— Конечно, в первую очередь это проверка его управленческих качеств. Все же речь идет от трех театрах. Но Евгений Владимирович, кстати, имеющий хорошую физическую форму, нам доказывает в этом сезоне, что количество постановок, которые идут на Малой Ордынке, в Театре сатиры и на «Прогресс-сцене», суммарно может перейти в качество.
Результаты уже появляются. Не думаю, что ему завидуют: все же три театра в одни руки — не шутка. Но, во-первых, надо помнить, что Бог дает каждому по силам, во-вторых, он человек азартный и, не будем скрывать, влиятельный. Будучи депутатом, работая в комиссии по культуре Мосгордумы, он оброс правильными и нужными связями. А ресурс сегодня как никогда имеет большое значение. Плюс он много работает.
Мне хочется верить, что Театр сатиры, который успел потерять и репутацию, и зрителя, что-то вернет. А маленькие сцены на Малой Ордынке и «Прогресс» уже связывают с Сатирой и с Герасимовым. Вот недавно посмотрела на «Прогресс-сцене», а до этого на Малой Ордынке два спектакля про жизнь Эдит Пиаф. Величайшей французской певице нашего времени в этом году исполнилось бы 110 лет.
И два спектакля, выпущенные с разницей в несколько лет, обращают на себя внимание прежде всего актрисой, которая исполняет роль Пиаф. Это Ирина Зайцева, которую в Москве уже окрестили клоном Пиаф. Кстати, она и внешне на нее похожа, и удивительно точно интонационно исполняет ее песни. Так что все в копилку большой сцены.
— Как изменился Константин Богомолов в качестве руководителя уже двух театров, каким стал бывший театр Виктюка под его управлением?
— Константин Богомолов в качестве руководителя проявил себя неожиданно — художник оказался хорошим управленцем. Во всяком случае его театр на Малой Бронной не сотрясают скандалы. А это значит, что он умеет договариваться с людьми и не раздувать проблем на пустом и не на пустом месте тоже. Сцена «Мельников», бывший театр Виктюка… Хочется верить, что под его руководством это потрясающее по архитектуре и интерьеру здание заживет новой жизнью. Мне кажется, у Богомолова как у руководителя большое будущее.
Константин Богомолов
— Что вы думаете об успехах Владимира Машкова в «Современнике»? Как его приняла труппа?
— Труппа его приняла хорошо, во всяком случае с большой надеждой. Потому что то, что артистам осталось после Галины Борисовны Волчек, они как-то быстро растеряли. Как и не было ничего. А ведь был мощный театр. Тем не менее заступивший на пост худрука после смерти Волчек Виктор Рыжаков за два сезона постарался сделать все, чтобы стереть память о том театре и построить свой. Простите, не вышло.
Не каждый режиссер, особенно называющий себя прогрессивным, может быть руководителем. Я жду в «Современнике» премьеры спектакля «В списках не значился». Владимир Машков использовал новый подход: спектаклю предшествует фильм «В списках не значился», а вслед ему выходит спектакль, в котором играют эти же артисты плюс труппа Театра Табакова. Признаюсь, что жду этот спектакль и очень надеюсь на то, что Владимиру Львовичу, который с большим почтением относился к Галине Борисовне Волчек, удастся «Современнику» вернуть «Современник».
— Насколько удачна идея назначить одного руководителя сразу в несколько театров?
— Тут, мне кажется, говорить об удаче или неудаче уже бессмысленно. Просто это новая реальность, в которой теперь жить московской культуре. Тут вопрос только в том, кто справляется, а кто нет. Есть такие, кто и один театр не потянет, а есть те, кто два и больше поднимут. Будем наблюдать, делать выводы и писать историю.
-– Изменился ли московский зритель? Как он реагирует на сложные или спорные постановки?
— Публика очень изменилась. Сегодня понятие «публика» как никогда надо разделять: на просто публику (ее раньше называли вокзальной) и специальную, то есть театральную, знающую, куда и на кого идет. Москва до сих пор остается театральной Меккой при всех стараниях городских властей сократить число театров.
Так вот, сейчас наметилась печальная для меня (и не только) тенденция — в театрах стало больше «вокзальной» публики. Ее особенность в том, что она абсолютно нетребовательная, с плохим вкусом, радостно откликается на пошлость, убожество и примитив. Это, конечно, результат сериального мышления, где убожество на убожестве, особенно в сценарных текстах.
Редкий сериал, согласись, отличается хорошим текстом, диалогами, но те, что гоняют по телеку, на уровне «мама мыла раму». Вот с таким вкусом массы идут в театр. Еще одно наблюдение: публика позволяет себе громко разговаривать прямо во время спектакля, обсуждать, комментировать то, что происходит на сцене, и довольно громко, до этого хорошо приняв в буфете. И буфет здесь ни при чем. Кстати, многие театры заметно улучшили свои буфеты и по ассортименту, и по подаче — понимают стремление зрителя к комфорту.
Что не так с ценами в театрах РФ
— Как люди реагируют на возрастающие цены на билеты в некоторых больших театрах?
— Однозначно плохо. Я не знаю ни одного человека, который сказал бы: «Ой, как хорошо, что подрос ценник на билеты». Хотя, замечу, именно дорогие места, как правило, раскупаются в первую очередь. Но если подходить к этой теме с простым критерием хорошо/плохо, то можно сказать следующее: с одной стороны, хорошо, что так ценится актерский труд в театре (не надо путать с кино). Там, где у руководства есть совесть, актеры получают нормальные зарплаты.
Тут принципиальный вопрос по количеству дорогих и доступных по цене билетов относительно общего числа мест в зале. Если администрация продает больше дорогих, чем заявляет, то заведомо она отсекает от своего театра образованных, культурных, но не с безразмерным кошельком москвичей. Театра, замечу, государственного, имеющего миллионные субсидии и который может увеличивать свои доходы не только за счет поднятия цен на билеты. По 15–20 тысяч за один билет — это явный перебор.
Читайте также:
«Это борьба за власть»: Филин о Григоровиче, Большом театре и Родькине
«Монастырь имени Хабенского»: зачем смотреть киноспектакль «Жил. Был. Дом»
«Переиграла Ширвиндта»: Житинкин о Гурченко, Полищук, Заворотнюк
