Транзит советской России к России буржуазной с самого начала столкнулся с радикальными противоречиями. Правительство Бориса Ельцина номинально хотело одновременно устроить либерализацию цен, повысить уровень жизни населения, а также начать приватизацию промышленности и аграрного комплекса. Но из всех затеянных преобразований, безусловно, удалось только одно — свобода торговой деятельности.
Спасти Ельцина и реформы
Стране нужны неолиберальные реформы. Об этом первый президент России откровенно заявил на V съезде народных депутатов РСФСР в октябре 1991 года. Вслед за великими планами были немедленно обозначены не менее серьезные проблемы — недостаток еды в городах, раскрученная инфляция и падение промышленного производства. Причем каждая из проблем не имела отдельного решения.
Из-за инфляции, которая усугублялась тем, что кроме РСФСР на территории Союза имелось ещё несколько эмиссионных центров, продажи по твердо установленным ценам в государственных магазинах не имели смысла. Товары сметались с прилавков, поступали в спекулятивную продажу, а в результате рос дефицит, подогреваемый рублёвой массой, которая ничем не была обеспечена. По свидетельству генерала Шабаршина, уже в середине 1991 года в центре Москвы быстро росли стихийные рынки, на которых продавали остатки былой «советской роскоши», всяческий иностранный неликвид и спекулировали товарами из госмагазинов.
Проблема в торговле усугублялась диспаритетом цен на сырьевую продукцию, которую Россия поставляла в другие республики Союза. Те ее покупали по твердым ценам ниже рыночных, а обратно везли уже переработанную продукцию, которую сбывали по более высоким ценам. Разрыв, по словам Ельцина и его правительства, в 1991 году составил 33 миллиарда рублей.
Президент РСФСР Б. Н. Ельцин во время подписания договора об экономическом сообществе
Голод не тётка
Всё это печальным образом сказалось на снабжении городов, особенно продовольствием. В 1991 году жители России резко сократили потребление колбасы — на 25%, до 1,4 миллиона тонн, молочной продукции — почти в два раза, до 12 миллионов тонн. Зато консервы сметались с полок магазинов — за год продажи выросли в 2 раза, до 1,6 миллиарда условных банок! Советские граждане, уже наученные «павловской реформой» (советская денежная реформа 1991 года, сделавшая ранее выпущенные денежные знаки недействительными, после чего в течение года цены выросли в разы), не очень-то доверяли властям, поэтому готовились чуть ли не к войне.
Большинство «пятой точкой» чувствовало, что впереди тяжёлые времена. В Кузбассе уже летом 1991 года фактически перешли к военным нормам распределения еды по карточкам. Кемеровский обком, а также горисполкомы уральских и сибирских областных центров от Перми до Новосибирска докладывали в центр, что продовольствия осталось на пару недель или месяц, что в ряде мест вводятся карточки, на которые граждане получают не более 0,5 кг мяса в месяц и не более 300 граммов хлеба в сутки. Из Москвы требовали обеспечить их 20 тысячами тонн жиров, иначе встанет вся пищевая промышленность и город сядет на голодную диету.
Проблема голода в России в то время часто обсуждалась на правительственном уровне. И сложность состояла не только в том, чтобы не дать людям массово помереть: в тот момент в страну уже тысячами тонн отгружали гуманитарную помощь, да и резервы определенные оставались. Проблема могла быть чисто политического характера — в 1989–1991 годах забастовки горняков из-за проблем городского снабжения успешно уронили авторитет Горбачева и вытащили на политический олимп Ельцина. Повторение общенациональных забастовок, усиленных городскими волнениями оппозиции, могли отправить правительство российских реформаторов на свалку.
Новый Арбат, Москва
Так что от успешного снабжения городов товарами зависело выживание правительства Ельцина и его самого. Дешевые товары и ликвидация дефицита поднимали его политический рейтинг в глазах россиян. Опираясь на такую «торговую легитимность», первый президент России мог затребовать себе экстраординарные полномочия для проведения любых радикальных реформ.
Что им и было сделано на V съезде. Депутаты, правда, пытались устроить бузу, так как одно дело обещать всем мир, богатство и уверенность в завтрашнем дне, а другое — добиться этого. Но всё-таки решили наделить Бориса Ельцина фактически экстраординарными (попросту — почти диктаторскими) полномочиями для проведения радикальных реформ. Правительство младореформаторов было выведено из-под какого-то контроля народных избранников и пустилось во все тяжкие.
Вопрос политического выживания
Сразу же после подписания Алма-Атинской декларации 1991 года, окончательно закрепившей развал СССР, ельцинское правительство взяло быка за рога, и уже 2 января 1992 года страна встретила год либерализацией цен розничной (на 90%) и оптовой (80%) продукции. Первоначальные планы правительства заключались в том, чтобы выровнять спрос на товары и денежную массу.
Рынок все порешал весьма радикальным образом — цены взлетели в несколько раз. На исходе января 1992 года они были в 3–3,5 раза выше по сравнению с декабрем 1991 года на все группы товаров. Гигантские очереди в городах, галопирующая инфляция и массовая нищета быстро привели к не менее массовой радикализации населения.
От какой-либо поддержки кабинета младореформаторов не осталось и следа. Народные депутаты всё чаще стали задавать вопрос о принесении в политическую жертву первого вице-премьера Егора Гайдара — официального архитектора новых экономических реформ.
Пустые прилавки магазина
Ельцин, который был «политическим животным», то есть обладал чуть ли не идеальным нюхом на общественные настроения, уже к концу января устроил разнос своему правительству в прямом эфире телевидения. Причем трансляцию организовали так, чтобы зрители увидели выступление президента, но не его министров.
Ельцин заявлял, что, отпустив цены, министры позабыли о социальных обязательствах перед гражданами. Требовалось немедленно поправить эту ситуацию. А вот где найти на это деньги — это уже не были проблемами президента. Его задачей было поставить перед правительством задание, а их обязанностью — отработать его.
Благодаря грамотному сюжету получилось так, что Ельцин заботится о жителях России. А вот Гайдар и компания — это какое-то сборище странных личностей. Ещё и в советниках у них американцы во главе с банкирам Джеффри Саксом. Что явно не добавляло популярности правительству реформаторов.
По итогу всех этих разбирательств получалось следующее. Любая удачливая реформа или удачный исход действий правительства записывались в актив Ельцина. А вот за все неудачи должен был расплачиваться Гайдар и министры экономического блока. В другой стране и при других условиях вице-премьер просто подал бы в отставку, не желая выгребать за обожаемым президентом всю грязь, но не в России, так как на карту оказалось поставлено будущее буржуазных реформ.
Мусорная куча у станции метро «Кузнецкий Мост», Москва
Первая и основная свобода
Уже 23 января 1992 года на стол Ельцину лёг указ о либерализации торговли. Так как поднять производство и обеспечить социальные обязательства в условиях обвала ВВП страны у правительства не получалось, было предложено ввести беспошлинный ввоз товаров в страну и их последующую реализацию в любых точках, кроме метро, зоны отчуждения рядом с железнодорожными путями и тому подобных ограничений.
Предоставить предприятиям независимо от форм собственности, а также гражданам право осуществлять торговую, посредническую и закупочную деятельность без специальных разрешений с уплатой установленных платежей и сборов <...> Установить, что предприятия и граждане осуществляют торговлю (в том числе с рук, лотков и автомашин) в местах, отведенных органами исполнительной власти, за исключением проезжей части улиц, станций метрополитена, аэропортов, пассажирских судов и поездов, вокзалов, территорий, прилегающих к зданиям государственных органов власти и управления, детских дошкольных и школьных учреждений.
Указ «О свободе торговли» ввели в действие 29 января 1992 года. Эффект получили сразу же. С одной стороны, полки магазинов стали быстро заполняться. Появилось огромное число стихийных и не очень рынков вроде тех же «Лужников» или «Черкизона». Однако, с другой стороны, за какой-то год была почти полностью убита советская промышленность и производство товаров массового потребления.
Поездка президента России Бориса Ельцина в Поволжье в январе 1992 года
Цены быстро вышли из-под контроля. Покупательная способность российских пенсий упала в два раза по сравнению с 1991 годом. Началась галопирующая инфляция, которая в 1992 году достигла более 2600% — уровень даже не Африки, а самых нищих стран Латинской Америки. Экономика была обрушена: в 1992 году Россия потеряла более 14% ВВП, в 1993-м — ещё почти 9%, в 1994-м — 12%. Суммарные потери до 1996 года, когда начался определенный рост экономики: около 40% ВВП. Как в 1991 году, в 1995 году до 80% населения России жили ниже черты бедности.
Несмотря на весь этот кошмар, реформаторы считали, что они всё сделали верно. Закрылись предприятия? Ничего — бывшие советские граждане миллионами записались в «челноки», начав индивидуальную предпринимательскую деятельность по ввозу в страну товаров из Польши, Турции и Китая. Пенсии маленькие? Ничего не попишешь, зато пенсионеры массово записались в уличные торговцы, распродавая остатки былой «советской роскоши». Конечно, если она у них была.
Тем же, кому не повезло вписаться в рынок, достались дешёвые алкогольные напитки. В июне 1992 года очередное правительство во главе с Гайдаром разрешило их беспошлинный ввоз в страну. Жизни миллионов россиян, а именно так оценивается сверхсмертность того периода, были ценой, которую страна и общество заплатили за возвращение к капитализму.
