Президенты России и Турции отошли от привычного формата диалога в Сочи, в ходе которого они заключали сделки по северо-западу и северо-востоку Сирии и худо-бедно поддерживали их выполнение, и провели переговоры в Москве. Логика событий и официальных сообщений подсказывала: Кремль до последнего уклонялся от организации новой двусторонки и пытался предложить Турции новую конфигурацию сил в Идлибе через переговоры ведомственных групп. Однако гибель турецких и сирийских военных, которые впервые в истории Сирии перешли к прямому столкновению, большие потери в технике и воздушные дуэли вынудили Эрдогана и Путина всё-таки прийти к прямому личному разговору. По его итогам было ожидаемо достигнуто соглашение, которое, по мнению NEWS.ru, может вылиться в три варианта развития ситуации в Сирии.

Дамаск и Анкара перед переговорами российского и турецкого президентов и даже во время них старались по максимум поднять ставки: бои «на земле» не затихали, как и удары турецких беспилотников, прикрываемых средствами РЭБ. Ультиматум Эрдогана вывести войска за пределы очерченной в ходе сочинских соглашений от 2018 года зоны давно истёк, а в город Серакиб, который за последние недели несколько раз переход в руки то оппозиции, то правительственных войск, была введена российская военная полиция. Тем самым Москва заблокировала возможность Анкары к наступлению на правительственные войска и опровергла смелые ожидания повстанцев, что их две группировки (с запада и севера) могут соединиться и вновь занять Восточный Алеппо, отбитый Дамаском в 2016 году. Асад также, аккурат перед российско-турецким диалогом, обвинил Вашингтон в науськивании Анкары и пообещал после Идлиба освободить и восток Сирии, где дислоцируются американцы.

Несмотря на то, что турки перебросили в Идлиб, как отметили в Минобороны РФ, «ударную группировку численностью с механизированную дивизию» и выбили большой процент сирийской авиации и бронетехники, Эрдоган к встрече в Москве подошёл в довольно уязвимом положении. Очевидно, для Кремля уже не актуальна прежняя поддержка Турцией продвигаемого Россией процесса политического урегулирования, который сводился к территориальным бартерным сделкам, ослаблению курдской государственности, фрагментации и подавлению оппозиции через зоны деэскалации. Москва уже вряд ли что-то может получить взамен и теперь в состоянии навязывать условия, поскольку Турция, помимо контроля за Идлибом, нуждается в сохранении и сообщении между собой своих буферных сирийских зон, то есть контроле Кобани, где развёрнуты российские военнослужащие.

Телеграм-канал NEWS.ru

Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале

ПОДПИСАТЬСЯ

Кроме того, в тупике находится другая — «северо-восточная» — сделка Эрдогана и Путина. А именно ситуация на востоке Евфрата и некая общность российско-турецких интересов удерживала на плаву «астанинский формат», который, впрочем, после создания Конституционного комитета больше не является для Москвы «священной коровой». Теперь Россия занята составлением «дорожной карты» между Асадом и курдами, а главное — пытается сделать то, что одобряют США и аравийские монархии, — ввести курдов в Конституционный комитет хотя бы через состав Каирской платформы. Естественно, у Анкары есть все основания подозревать, что в случае согласования «дорожной карты» между Асадом и курдами, последние, при поддержке Египта, Саудовской Аравии и ОАЭ, займутся прежде всего не сдерживанием иранского влияния на востоке САР, а минимизацией турецкого.

Что касается российской тактики, то Москва с помощью авиации чётко продемонстрировала свою готовность поддержать Дамаск. Однако вся эта ситуация позволила Кремлю, во-первых, продемонстрировать Асаду пределы его возможностей. Во-вторых, заставить Анкару активнее действовать в Идлибе и, наконец, активно реструктуризировать силы оппозиции. Но Москва в любом случае заинтересована в ослаблении сил повстанцев, поэтому будет продолжать помогать режиму, но может получить от него большую лояльность.

Расчёт России понятен: нужно хотя бы через серию перемирий и новых наступлений в рваном ритме как можно сильнее ослабить или подавить мятежную провинцию Идлиб, чтобы наглядно доказать — единственные районы, которые остаются неподконтрольными Дамаску, это те, которые управляются напрямую Турцией (буферные зоны) и США (территории курдов и арабских племен). В этом смысле Москва продолжает давить и на Вашингтон.

По признанию американских лиц, российские военные пытаются снизить значимость прежних соглашений по деконфликтации на востоке, а российские ЧВК заметно активизировались в этом районе. Сирийские спецслужбы так же пытаются «осложнить» ситуацию на востоке для внешних сил — они проводят диверсии, прикрываясь в том числе активностью «Исламского государства» (запрещено в РФ) и продолжают переманивать местные племена. Тем более что некоторые из них сохраняют лояльность режиму и традиционно предоставляют рекрутов для проправительственных Национальных сил обороны. Однако после сирийско-турецких перестрелок в Идлибе и вызванной ими новой волны внутренней миграции расчёт Дамаска и Москвы может не оправдаться: даже при существующем дифференцированном подходе американской политической элиты к присутствию в Сирии события на северо-западе могут, наоборот, вынудить Вашингтон «зацементировать» свои позиции.

Фото: Stringer/Global Look Press/Global Look Press

Но Москве, очевидно, импонирует то, что Абу-Даби и более осторожно действующий на сирийском треке Эр-Рияд могут не только поддержать российские усилия по реконструкции для возвращения сирийских репатриантов, но также стать проводниками интересов в восточной Сирии. До проведения Турцией операции на востоке Евфрата и оптимизации американского присутствия представители ОАЭ и Саудовской Аравии неоднократно посещали территорию под контролем Сирийских демократических сил и имеют родственные связи с сирийскими племенами. В этом смысле у России есть определённые надежды на сделку по востоку с ОАЭ и Саудовской Аравией, которые, например, участвовали в процессе «примирения» оппозиции на юго-западе Сирии — переходе этих областей под формальный контроль Дамаска с включением ряда оппозиционных фракций в состав подразделений пророссийского 5-го корпуса.

Отсюда можно выделить три сценария развития ситуации:

  • продолжение совместных действий Москвы и Анкары на востоке Сирии на фоне замораживания обстановки в Идлибе — для того, чтобы принудить курдов и племена достигнуть компромиссное соглашение с Дамаском;
  • новая переброска турками сирийской оппозиции на восточный берег реки Евфрат и силовой вариант расширения существующей буферной зоны;
  • перегруппировка сил с обострением ситуации в Идлибе через несколько месяцев, попытки Москвы ввести курдов в политические переговоры и совместная борьба против протурецкой оппозиции в буферных зонах.