Обладатель золотой медали Олимпиады 2008 года и бывший чемпион мира по версии IBO Рахим Чахкиев дал большое интервью NEWS.ru. Спортсмен вспомнил самые значимые моменты своей карьеры, назвал принципиальных соперников, сравнил Артура Бетербиева и Дмитрия Бивола, а также выразил восхищение Василием Ломаченко и Александром Усиком.
— Рахим, назовите самые значимые победы в своей карьере.
— Первое, что можно отметить, победа на первенстве Европы в Сараево в 2001 году. Я стал победителем по молодежи. Получил звание мастера спорта международного класса. Это для меня было большое событие. Мне тогда было 18 лет. Потом была долгая карьера во взрослом олимпийском спорте. Чемпионом России я стал лишь в 2007 году в Якутске. Это моя вторая значимая победа, которая дала право выступать на международных стартах. Впоследствии я получил лицензию и попал на чемпионат мира. Третья — это, конечно, Олимпийские игры. Это мои самые значимые победы в любительском боксе, которому я отдал 20 лет.
— Какая победа оказалась самой тяжелой? Где было больше эмоций?
— Везде по-разному. Но всегда эмоций много. Такие воспоминания — на всю жизнь. Триумф, победа духа, силы воли, характера. В глобальном масштабе самая значимая победа была на Олимпиаде-2008 в Китае. За Играми наблюдал весь мир. После победы я не мог уснуть. Я переживал столько эмоций, не передать словами, я благодарен всем. Даже тем, кто ставил подножки, хотел как-то отодвинуть меня в сторону. Мы доказали, что мы сильнее всех в мире на тот момент. Мы стали олимпийскими чемпионами.
— Какие подножки были?
— Моментов было много, но самым трудным было исполнить мечту и стать лучшим в своей стране, потому что у нас очень сильные боксеры. В начале 2000-х чемпионат России непременно надо было выигрывать, чтобы выйти на международные соревнования — чемпионат мира и Олимпиаду.
«Пролетаешь» мимо России, ловить нечего, поэтому к чемпионату страны всегда была очень интенсивная подготовка. Приходилось преодолевать много трудностей, но сейчас я благодарен за каждый момент. Трудности сделали меня сильнее.
Я благодарен отцу, который меня отвозил к деду, где приходилось много работать на земле, делать физические упражнения. Несмотря на это, мы сбегали на тренировки. Но были и подножки, были и сильные конкуренты вроде Романа Романчука — мой основной соперник в сборной и на чемпионатах России.
Он уже был в финале чемпионата мира, поэтому именно его нужно было пройти в первую очередь. Я был лучше него во многих боях на чемпионате России и на спаррингах. Не скажу, что на голову, но лучше. Он сам — классный, уникальный и техничный боец. У него был замечательный тренер Марк Мельцер. Очень умный, он кайфовал от бокса.
Но и мой тренер не лыком шит. У нас был атакующий и контратакующий стиль, много смекалки. Весь технический арсенал, что у меня есть, был заложен им. Это позволило мне преумножить силы, чтобы победить более классного боксера.
— Репутация Романчука хорошо известна. Как он себя проявлял в сборной?
— Человек сам себе может сделать имя и сам себе его испоганить. Вот это история про Романчука. Мы много изучали его бои, смотрели, что он может, но в спаррингах нас всегда старались развести в разные стороны.
— Принципиальные соперники?
— Да, поэтому нас вместе не ставили в парах на сборах. Даже если идет отработка, мы всегда хотели сделать побольнее. Соперничество, о котором можно книги писать. Я благодарен Роману за то, что он был в моей жизни. Не будь такой сильной конкуренции, не родился бы чемпион. И не только Романчук помог, был в сборной и Евгений Романов. Другие хорошие ребята. Романов был неудобный, но Романчука перевернуть он не мог, а у меня получилось.
Мы нашли к нему ключ. Он — скрытый левша. Передней рукой он вырубал. В этом заключалась основная сложность. У меня манера бокса была быстрая и лёгкая, но приноровиться к нему было тяжело. Над этим мы много работали, чтобы преодолевать его руку.
— В каком статусе вы подошли к Олимпиаде?
— В статусе серьезного претендента на медали, потому что я был финалистом чемпиона мира в Чикаго, провел пять боев. Финал был нелепый и несуразный: 6:7 проиграл итальянцу Клементе Руссо. Я не добил концовку, не стал акцентировать, потому что думал, что впереди ещё один раунд, а все четыре раунда закончились раньше, потому что они длились две минуты. Время пролетело, а я раунды не почувствовал. Даже не устал. Ничего, реабилитировался на Олимпийских играх. Четвертый бой, финал, опять Руссо. Перед поединком мы еще раз посмотрели бой в Чикаго, включил ноутбук в отеле, чтобы понять, какие козыри необходимо применить для победы. И реализовал план.
Еще одну золотую медаль выиграл Алексей Тищенко. Жалко других ребят. Артур Бетербиев проиграл. С ним несправедливо обошлись, когда он боксировал с китайцем. Что поделаешь, если эта страна проводит Олимпиаду? Но и китаец был неудобен. У других ребят были достаточно трудные бои, они были лучше, но им не отдали победы. Мы понимаем, что это политика. Заранее было очевидно, какая именно страна должна была выиграть.
— Победа Китая и два золота были заслуженными?
— Где Китай и где бокс? У них всего три золота, и два — в один день. Где они после пекинской Олимпиады? Китайских боксёров нет. Слегка выскакивают только.
— На Олимпиаде вы разминулись с Деонтеем Уайлдером, но встречались с ним зимой 2008 года и потерпели поражение. Чем запомнилась встреча?
— Официально поражение, да. Но я бы так не сказал. Был товарищеский матч между командами США и России, и все наши ребята выигрывают у американцев. Решили отыграться на мне. Я не считаю себя проигравшим. Первая матчевая встреча прошла в Магнитогорске. Потом мы улетели в Новосибирск. Деонтей Уайлдер был худым, высоким и длинноруким, выступал в весе до 91 кг, был лучшим тяжеловесом США. И Романов его победил нокаутом, что удавалось далеко не всем.
— Мы недавно с коллегами шутили, что Романову надо срочно устроить реванш с Уайлдером, а Максиму Бабанину — с Тайсоном Фьюри...
— Допустим, недавно сделали бои Майка Тайсона с Роем Джонсом — ни о чём. После этого я понял, что такие встречи не нужны. Люди реализовали свои амбиции, и им сложно себя показать. Тем более возраст. Это неинтересно.
Бокс — это молодость, сила, грация. Красота бокса в молодости.
Всему свое время. В определённый момент карьера идет на понижение, ее надо завершать. У каждого индивидуально.
— Как вы сейчас смотрите на Уайлдера, Артура Бетербиева, боксёров, с которыми вы выступали и которые продолжают карьеру?
— Иногда кажется, что я слишком рано завершил карьеру. Потом подумаю: наверное, все-таки нет. Другие ценности, семья, работа. Началась новая жизнь. Были травмы. Три раза делал операции на локти, прямые удары тяжело шли. Да и сказывалась психологическая усталость. Карьеру завершил не потому, что проиграл последний бой, а в контексте семьи решили, что всему есть предел. Хватит.
— Если сейчас предложат выступить?
— Постоянно соблазняют. Уже предлагали, но либо не за слишком большие деньги, либо неинтересные поединки. У меня 29 боев в профессионалах, как и у Хабиба Нурмагомедова в ММА. Нечетное число, поэтому иногда хочется... Если помните, думал провести бой с Сашей Емельяненко. Я вызывал его, но в ответ: «Давай, выходи в клетку, я тебя там поломаю». В этом не очень много смысла, потому что он занимался смешанными единоборствами и сам зашел на нашу боксерскую территорию. Я на территорию ММА не заходил. Поэтому его ответ был ни о чем.
— Во время любительской карьеры был момент, когда хотелось все бросить?
— Да. Причем часто и много. Сложно было пересилить себя. Приходилось тренироваться, начинать все заново. Мой тренер — очень талантливый человек, у него много знаний. И психолог хороший, и наставник. Я понимал, что с его знаниями я могу ещё чего-то добиться. Он давал хорошую школу. Был Владимиром Жириновским в боксе как оратор. Воспитание было жесткое. Как-то я пропустил три тренировки и за провинность попал в яму. Наверное, я был одним из последних учеников, который подвергся этому наказанию.
— Яма?
— Нужно было выкопать яму в метр: длина, ширина и глубина. Пришлось ее выкопать, а потом закопать. Время было немного другое, конец 90-х, начало 2000-х. Дисциплина. Сейчас скажи кому об этом — бред какой-то.
— Сколько всего выкопали ям?
— К счастью, только одну. Но были ребята, которые выкопали несколько ям. Могли и из зала выгнать, а никто не хотел уходить. Ребята молодые, амбициозные, хотели чего-то достичь, уезжать на соревнования.
— С кем была самая крепкая дружба в сборной России?
— Не было такого, чтобы я с кем-то прямо дружил или не дружил. Со всеми нормально общался. Всегда можно было пошутить, у нас были веселые ребята, особенно много юмористов было в маленьких весах. Им не в бокс нужно было, а в Comedy Club или КВН идти. На самом деле у нас в сборной были исключительно достойные ребята.
— Кто главный юморист в сборной с 2004 по 2008 год?
— Ашот Саакян, Альберт Селимов, Сергей Водопьянов и Давид Айрапетян. Весельчаки были. Но к боксу все-таки надо относиться с большой серьезностью и величайшей самоотдачей, если хочешь чего-то добиться.
— Насколько тяжелым для вас получился переход в профессиональный бокс? Быстро ли нашли промоутера? Какие цели ставили?
— Сразу посыпались предложения. В Америку звали, но она слишком далеко, поэтому я не решился. И не жалею об этом. Промоутер был непонятный, и весовая категория до 91 кг в США была не очень популярна. На тот момент особенно. В России профессиональный бокс только развивался. Владимир Хрюнов еще не был так известен, и я подался в немецкий лагерь, в промоушен, где начинали братья Кличко и Геннадий Головкин. Там собиралось много серьезных бойцов. Немецкий бокс был на большом подъеме. Позже начал подтягиваться и наш бокс.
Когда немецкий промоушен обанкротился, я вернулся в Россию. Несколько лет выступал в компании «Мир бокса» Андрея Рябинского. Он очень много сделал для российского профессионального бокса. Я благодарен ему за то, что он принял участие в моей карьере, поддержал меня. Было много интересных боев, достойных соперников и хороших побед. Поражения тоже были. Я был подвержен эмоциям, не мог драться с холодной головой.
В целом мне всё понравилось, я всем доволен. После завершения карьеры в любительском боксе, я ставил себе целью стать чемпионом мира в профессионалах хотя бы по одной из версий. Это была планка. Выиграл пояс IBO. Да, не самая авторитетная организация, но там я стал чемпионом мира, а еще завоёвывал титул WBC Silver.
— Когда говорят Рахим Чахкиев, первое что приходит на ум, — олимпийский чемпион. Следующие ассоциации — три поражения в профи. Уж так вышло, что именно эти бои получились яркими и запоминающимися. Переживаете ли вы за эти поражения сейчас и есть ли чувство недосказанности?
— Нет, не переживаю. Что переживать? Было и было. Всё в прошлом. Карьера и работа — хорошо, но у человека есть и другие ценности в жизни: семейные, моральные. Есть другие увлечения. Да, конечно, было бы хорошо выиграть в 2013 году у чемпиона мира Кшиштофа Влодарчика, очень матерого и непростого бойца. Я проиграл своим эмоциям. Впервые на моем поединке присутствовал отец, новоиспеченная супруга, сестры, браться, земляки. Под этот шум меня одолели эмоции.
— Тут еще и нокдаун в начале встречи...
— Да, я же его сам сперва послал в нокдаун. В этом поединке не Влодарчик победил, а я проиграл. Сам себе.
— Орзубек Назаров рассказывал, что после поражения от Кости Цзю на чемпионате СССР 1988 года он неделю не выходил из дома, боясь встретить «благодарных» болельщиков. У вас после какого-нибудь из боёв такие чувства были?
— Нет. В семье я всегда спокойный. Грязные языки всегда найдут повод покритиковать. Такие были. Я же понимаю, что бывает критика здравая, которую можно принять, но одновременно критика много говорит о самом человеке. Какой он на самом деле, что он из себя представляет. Я свою работу знаю, много выкладываюсь, через многое прошел. В такие моменты хочется доказать обратное. В спорте доказывать можно только боями и победами, но, к сожалению, они не всегда случаются. Тем и интересен бокс. Соперник всегда может оказаться лучше тебя.
Если замечали, во время боев рядом с рингом сидят много пожилых людей с седыми головами. Казалось бы, зачем это им нужно? А они вспоминают свою молодость. Это для стороннего человека бокс — простая штука. Вышли двое и помахали руками, но нет. Надо приложить много ума, дисциплины, нужно осознать, к чему ты идешь и как будешь побежать. Если бы каждый умел, каждый был бы олимпийским чемпионом.
По тому, как боксирует боец, можно определить, что он за человек. Тиран, силач, трусишка, психолог... Харизма может выдать бойца. Для многих людей, которые в боксе разбираются — это пища для ума. В этом они видят большой интерес, поэтому им хочется вкладываться в бокс и развивать его. Я благодарен его величеству боксу, что через его призму я построил жизнь.
— Еще немного про поражения. Вы поддались эмоциям и проиграли Влодарчику. Эта ошибка не повторилась в боях с Олой Афолаби и Максимом Власовым?
— Нет, не повторилась. Там было другое. С Афолаби я еще попытался что-то сделать, но он оказался слишком крепким орешком. У него очень жесткий удар. Я помню, какие сильные удары он пропускал, а сам я пропустил «дуру», неожиданный удар. От него никто не застрахован. Проиграл бой, но и Афолаби после поединка со мной не был прежним. Два раза проиграл досрочно, чего с ним никогда не было, и завершил карьеру.
С Власовым, если я скажу, что у меня были проблемы со здоровьем, никто это в расчет не возьмет. Но не сказать, чтобы я был хорошо готов к бою. Мои кондиции были заточены под бокс другого свойства: жесткий, бескомпромиссный, когда с тобой хотят боксировать, а не бегать, издалека кидая ручки. Может, Власов исповедовал именно любительский стиль. Тем более на дистанции ему позволяли боксировать длинные руки. Мне немножко сложно было в этом плане.
— Из «Мира бокса» сейчас осталось немного боксёров. Насколько следите и переживаете за Дмитрия Бивола или Дмитрия Кудряшова?
— Если мое мнение им будет важно, Диму Кудряшова я уважаю за то, что он так долго держится. У него были тяжелые бои и проигрыши, а он все равно идет вперед. Сколько лет уже держится. Бивол — не сказать, что я был удивлен его победе над Саулем Альваресом. Верил, что он победил. Сейчас актуален и интересен его бой с Артуром Бетербиевым. Но уже много времени прошло. Ведь они были в одной сборной.
— Одновременно с вами?
— Я уходил, когда Бивол пришёл. Бетербиев был, да. Противостояние интересно тем, что у них разные стили. Если говорить о прогнозах, предпочтение всегда отдается молодости. У молодых больше шансов. С другой стороны, опыт. Посмотрим. Многое зависит и от психологического состояния бойца. Подойдут ли они на пике к своему поединку. Все индивидуально.
— Давайте сравним их по следующим параметрам: сила, выносливость, техника и интеллект.
— Если брать мощь, внутренний стержень, конечно, в этом силен Артур Бетербиев. Это видно невооруженным глазом. Но грация, пластика, своя школа — это Бивол. Два разных стиля. Причем оба стиля хорошие и сильные. Уже после боя можно будет рассуждать, а сейчас оценивать их — это как сравнивать Майка Тайсона и Мухаммеда Али. Предположить можно много, но все останется на своих местах.
— Какое желание у вам превалирует, чтобы Бивол и Бетербиев выявили абсолютного чемпиона мира или чтобы они не испортили друг другу карьеру поражением?
— Как зрителю мне очень хочется этого боя. Зрители хотят шума и больше хорошего боя, противостояния стилей. Не стоит оставлять недосказанность после завершения карьеры. Я бы сам хотел провести бой против Марко Хука, Дениса Лебедева, Григория Дрозда, Дмитрия Кудряшова. С каждым из них была бы хорошая история, независимо от того, была бы это моя победа или поражение. Звезды не сошлись.
— Больше всего сожалений по кому из упущенных соперников?
— Марко Хук.
— Если друг вам позвонит Хетаг Цопанов и скажет: «Рахим, есть интересный для тебя вариант». Взбудоражит ли вас возможность встретиться с Хуком сейчас?
— Я завершил карьеру не потому, что упустил какую-то возможность, а потому, что успокоил свои спортивные амбиции. Мне это уже не нужно.
— Александр Усик сумел стать абсолютным чемпионом мира в вашем дивизионе. Сейчас у него три титула в тяжелом весе. Вы считаете его великим?
— Величие человека заключается не только в победах, есть харизма, есть что-то, что ты даешь миру. За что уважают Мухаммеда Али? Он был проповедником определенных моральных качеств. Усик мне нравится. Мне нравится как его школа, так и школа Василия Ломаченко. Мне нравится, как Анатолий Ломаченко реализовал свои амбиции. Сам он их реализовать не смог и реализовал их в сыне. Это очень здорово. Школа и техника бокса у него на филигранном уровне. В топ-10 боксёров мира Усик входит. Пусть идёт дальше. Я даже удивился, когда он выиграл Энтони Джошуа. Видно было, как ему помогла советская школа бокса.
— Назовите пятерых боксёров, которых вы любите или которыми восхищаетесь.
— Мухаммед Али, Майк Тайсон, Костя Цзю, Василий Ломаченко, хочется также отметить Орзубека Назарова.
