24 марта в Кемерово случилось ЧП — выброс угля и газа в шахте «Осинниковская». Тогда под землёй находились 119 человек, один из которых погиб. За два дня до этого инцидент имел место на другой кузбасской шахте — «Листвяжная». Там произошла остановка вентиляторов при повышенной концентрации газа. В итоге 12 горняков были госпитализированы. Всего четыре месяца назад ЧП на этой же шахте унесло жизни 51 человека. Председатель Независимого профсоюза горняков России Александр Сергеев в интервью NEWS.ru рассказывает, в чём проблема «Листвяжной» и других шахт Кузбасса, а также о том, действительно ли отечественные шахты такие опасные, как принято считать.
— Что именно случилось на «Листвяжной» и «Осинниковской»?
— Если говорить про «Осинниковскую», то, по предварительным данным, ситуация не связана с выбросом метана. Там либо произошёл внезапный горный удар, либо был неправильно применён паспорт крепления рассчитанной выработки (определяет способы укрепления забоев и последовательность производства работ. — NEWS.ru). Обрушение произошло в том месте, где выработка ведётся, где вскрывают угольный пласт для дальнейшей добычи из него угля. Обрушение произошло в конце ночной смены, примерно за полчаса до переменки. Если бы позже, то жертв было бы гораздо больше. Там — сложные горно-геологические условия. Глубина пласта более 700 метров. Скважины бурили на разгрузку пласта от давления, но, видимо, это не спасло. Судя по тому, как была организована работа, в шахте ожидали подобных рисков, и поэтому у меня вопрос: почему паспорт крепления был рассчитан неправильно? А так, по моему мнению, и было.
Если же говорить про «Листвяжную», то там было плановое отключение основного вентилятора, закачивающего воздух в шахту. Переключались на резервный, и произошла задержка длительностью около восьми минут. Людей стали выводить, однако у некоторых уже, как я понимаю, случилась кислородная недостаточность.
— У этих двух шахт не один собственник?
— Нет. «Листвяжная» принадлежит Сибирскому деловому союзу. Владелец — Михаил Федяев, который сейчас сидит, он поднялся из окружения прежнего губернатора. А «Осинниковская» — это шахта «Южкузбассугля», компании, которая появилась ещё при советской власти.
— Это уже второе ЧП на шахте «Листвяжная» за короткое время. Может быть, её нужно закрыть, раз она такая опасная?
— Да нет. Там надо сажать всё руководство и собственников «Листвяжной» — я об этом сразу говорил. За то, что они так халатно отнеслись к тому, что там повышенная газомобильность. Сама шахта весьма технически оснащенная. А вот использование этой техники, пользование правилами пожарной безопасности — подвело. Для шахтёров подобная остановка главного вентилятора — стандартная ситуация, которая не связана с капитальным риском. Шахта «Листвяжная» — неглубокая, в отличие от «Осинниковской», кстати. Там поэтому сильное горное давление.
— Кажется, что в Кузбассе ЧП в шахтах происходят очень часто и есть проблема с техникой безопасности, возможно, из-за недобросовестности владельцев.
— Про то, что ЧП там как-то особо часто случаются, — это не так, просто такое впечатление. После 2010 года ситуация с нормативами у нас очень сильно изменилась. Другое дело, что своё отношение к процессу технические и руководящие работники меняют с трудом. А всё дело в том, что всё ещё не решено несколько принципиальных вопросов. Собственник не несёт личную уголовную и финансовую ответственность. Вот только сейчас, после «Листвяжной», открыли уголовное дело, кто-то в СИЗО, посадили директора, собственника. В законодательстве смерть в результате нарушения правил промышленной безопасности — это «по неосторожности». Соответственно, тяжесть лёгкая и срок давности — шесть лет. Недавно, например, закончился суд по смертям в шахте «Северная» в 2016 году, когда 30 человек погибли. Сроки — от трёх до четырёх лет колонии-поселения. Наказание понесли инженерно-технические работники и один слесарь.
— Звучит, как будто всё же есть систематическая проблема в отрасли, по крайней мере в юридическом аспекте.
— Как я и говорю — страха у инженерно-технических работников и собственников нет. Собственники шахт должны быть уверены, что понесут неотвратимое наказание. Страх начинает потихоньку появляться только сейчас. Души людей 90-е годы искалечили. И собственники, и инженерно-технические работники закрывают глаза на нарушение технических условий, правил безопасности, лишь бы заработать. Рабочие вынуждены работать, даже при том, что сами понимают, что правила безопасности нарушены. Я знаю случаи, когда рабочие соглашаются добровольно на бытовой больничный после того, как получили производственную травму под давлением руководства. Горняк боится потерять работу или не заработать лишние 10 тысяч, хотя у него могут быть в будущем серьёзные осложнения, а он мог бы получить компенсацию за профессиональную травму.
— В России более опасные шахты, чем в других странах? У нас больше смертей горняков?
— Ситуация у нас вполне нормальная. Всё гораздо хуже в странах вроде Индии, африканских странах, на Украине. Есть такой показатель — коэффициент смертности на миллион тонн добычи. Он несколько циничный, но для статистики существует. Так вот этот показатель у нас постоянно снижается. Мы входим в пятёрку самых безопасных. США и Австралия, например, ниже нас.
