Странное дело. Казалось бы, против Льва Гумилёва было всё: собственная мать, рок, страна, высоколобые коллеги. Они казнили его равнодушием, снисходительным презрением, завистью, мстительными интригами. А он в своих 160 статьях и восьми книгах проповедовал терпимость, межнациональный мир и любовь.
«Русскому человеку, всю жизнь защищавшему татар от клеветы» — напишут на его памятнике в Казани. Вряд ли сегодня его 105-летие будут широко отмечать в кругах академической общественности, но десятки тысяч обладателей его удивительных книг, безусловно, вспомнят об Учителе.
Памятник в Казани
Академическое кулачество
Если искать пример опоры на сопротивление, то ничего лучшего помимо биографии Льва Николаевича и найти нельзя. Родителям до него дела было мало, с детских лет он воспитывался бабушкой в имении Слепнёво, куда после начала мировой войны, а тем более после революции деньги от отца с матерью практически не доходили. Потом учёба в школе маленького городка Беженска, в которой Лёвушку отнесли к числу «академического кулачества» за стремление к хорошей учёбе. Переезд в Ленинград, где классово чуждый Гумилёв не имел шансов поступить в университет.
Лев Гумилев с родителями - Николаем Гумилевым и Анной Ахматовой.
Работа коллектором в экспедициях ради приобщения к пролетариату. Шанс на Памире освоить таджикский, а значит, и основы персидского языка. Спустя десятилетия в бараках норильского лагеря Гумилёв выучит у соседей — татар и казахов — тюркские наречия.
Взаимоотношения Гумилёва с ленинградским университетом — это особый сюжет для хоррора. Отработав несколько лет фактически чернорабочим и искупив классовые грехи предков, он, наконец, принят. Но ненадолго. Убийство Кирова, и власть широким бреднем задерживает всех подозрительных. Тогда его выпускают, но уже в роковом 38-м — настоящий арест, неделя избиений и основа обвинения от следователя: таким, как вы, не за что нас любить!
А дальше по накатанной — лагерь, война, восстановление в ЛГУ. Сдача экстерном кучи экзаменов и даже поступление в аспирантуру. А потом новый арест и новый вердикт от очередного майора: вы опасны, потому что вы грамотны!
Его матушка Анна Ахматова тогда патетически воскликнет: «Я родила своего сына на муки!»
И непонятно, чего было в том публичном возгласе больше: эмоций поэтессы или простого лицемерия. С сыном мать была холодна, если не враждебна. Когда в 1956-м Лев возвращается из своей второй ссылки, она отказывается прописывать его в своей квартире, а потом и просто выгоняет. То, что сын фактически платил и по её счетам, её, похоже, уже не волнует. С начала шестидесятых и до смерти Ахматовой в 1966-м они вообще не общаются. Кстати, после смерти Гумилёву даже через суд не удалось получить материнский архив, которым овладели люди из её окружения, принявшиеся открыто торговать её черновиками.
Л. Н. Гумилёв и Анна Ахматова. 1960-е гг.
Этногенез и великая степь
Работая библиотекарем в Эрмитаже на «ставках беременных и больных», в маленькой комнатке в коммуналке на 12 соседей Лев Николаевич пишет свою первую докторскую диссертацию «Древние тюрки». И тут ему несказанно повезло. Его монография оказалась долгожданным аргументом в территориальном споре с китайцами, объявлявшими всю Сибирь и Среднюю Азию своей древней провинцией. Книгу печатают солидным тиражом, китайцы посрамлены.
Л.Н. Гумилёв выступает в актовом зале Русского Географического общества, Ленинград, 80-е годы.
Его приглашают, наконец, в ЛГУ, но не на исторический, а географический факультет, хотя его другую докторскую, лежащую как раз в сфере географии, так и не утвердили.
Как остроумно замечал сам Лев Николаевич, в отличие от историков географы его не обижали, просто не замечали. Да и как можно было иметь дело с таким дерзким учёным, насчитавшим в статье бронтозавра отечественной истории академика Рыбакова 42 (!) неточности?
Л.Н. Гумилёв за рабочим столом в квартире на Коломенской ул., Ленинград, 90-е годы.
Академик Капица считал историю неточной наукой. Лев Гумилёв, соединивший в своих исследованиях достижения не только археологии, но и климатологии, географии, биологии, приблизил свою интерпретацию мирового процесса к естественным наукам. Понятно, что коллегам по историческому конвейеру, которые не отрывались от летописей, а то и просто от работ авторитетных предшественников, было непонятно, зачем этому чудаку данные о состоянии травяного покрова в степи в ХII веке.
Сентенции Гумилёва о союзе Руси и великой степи, об абсурдности учения о татаро-монгольском иге (сам этот термин был придуман, по словам Гумилёва, поляками в XIV веке) вызывали просто прилив ненависти. Кто у нас любит сокрушителей железобетонных догм?
После лекции. Л.Н. Гумилёв отвечает на вопросы слушателей.
А уж его знаменитая версия о развитии этносов от стадии пассионарного взрыва до состояния упадка — обскурации — и вовсе воспринималась как крамольный намёк на состояние к тому времени Советского Союза.
Но как завещание современным политикам звучит его фраза: «Если Россия будет спасена, то только как евразийская держава, через евразийство».
К столетию Гумилёва в Казахстане была выпущена марка. В Казахстане, не у нас!
Почтовая марка Казахстана к столетию Л. Н. Гумилёва
