Нападающий «Химок» Илья Кухарчук за свою карьеру поиграл во многих командах. В продолжение беседы с корреспондентом News.ru футболист рассказал о том, что происходило в махачкалинском «Анжи» при президентстве Сулеймана Керимова, а также о своём отношении к руководителю екатеринбургского «Урала» Григорию Иванову.
— После «Рубина» вы отправились в махачкалинский «Анжи». Там как раз застали времена, когда клубом стал владеть миллиардер Сулейман Керимов...
— Я провёл в «Анжи» полтора года, да. И успел застать тот момент, когда у клуба ещё не было богатого покровителя. Даже экипировки не хватало футболистам тогда. На это просто не было денег. Выдали лишь парадный костюм, чтобы в нём приезжать на матчи. Были у клуба некоторые проблемы... Хотя знаете, это нельзя назвать какими-то трудностями: меня кормят, я играю в футбол, живу рядом с морем — всё классно. Хотя для кого-то всё это вызывало некий дискомфорт. Потом закончился сезон, все разъехались кто куда — я же отправился в сборную, где получил травму спины.
А когда я вернулся в «Анжи», там уже была совершенно другая команда, где крайне тяжело было завоевать место в составе. Я целый год старался пробиться в основу, но шанса так и не получил. Но я всё равно счастлив, что мне хотя бы на сборах удалось поиграть бок о бок с Роберто Карлосом, Самюэлем Это’О. Это очень круто.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
— Какие эмоции испытали в тот момент, когда зимой приехали в команду, а там уже Жусилей, Роберто Карлос, Виллиан и ряд других звёзд?
— Так получилось, что это уже был новый «Анжи». Прилетаешь в Махачкалу, а там живёшь в гостинице, стены которой украшены изображениями футболистов команды, всё оформлено в клубных цветах. Совершенно другая команда. Я был очень удивлён. Думал — ничего, сейчас я тут быстро завоюю место в составе, а по факту, повторюсь, мне даже шанса не дали. Пришлось спустя время попроситься играть за дубль, чтобы тонус не терять. Мы тогда базировались уже в Раменском. Почему стали квартировать в Кратово? Решение уехать из Махачкалы было принято после просьбы Роберто Карлоса. Вы представляете, что год назад у нас не было формы, тренировались кто в чём может, а сейчас появился специальный человек, который бутсы моет. Я свою обувь не отдавал, так как не видел ничего зазорного в том, чтобы самому почистить бутсы.
— А как эти все звёздные игроки вели себя в коллективе? Может, Роберто Карлос посылал Кухарчука купить банку Pepsi?
— Ну, такого не было (смеётся). Карлос — он такой «фестивальщик», всегда был на «лайте». Было пару раз, чтобы он срывался и кому-то «пихал», но это всё частные случаи. Я мог спокойно над ним пошутить, потрогать его лысину. Я, простой парень из Костромы, подходил к легенде мадридского «Реала» и что-то вытворял у него там на голове! Да, были драки на тренировках: то Жусилей с кем-то сцепится, то Жоау Карлос. Но это всё эмоции, такие события не редкость для футбола. Конечно, не было постоянного общения, так как команда делилась на компании, но в целом всё было хорошо.
— Это’О и Роберто Карлос имели собственных телохранителей, и казалось, что они несколько обособленно держатся от остальных партнёров.
— Один охранник был — и только у Роберто Карлоса. Он был командным, но почему-то опекал Робби. Не знаю, кстати, почему. А у Это’О телохранителей не было. Но и зачем они такому суперпрофессионалу? Он ведь очень требовательный как в жизни, так и на поле. И не только к партнёрам, но и к себе самому. Он мог так «напихать» за опоздание на одну минуту в автобус, что мало не покажется. Но это всё попадало не мне, а иностранцам. Я вот никогда не опаздывал, для меня пунктуальность очень важна. Помню, обыграл на тренировке, отбирал мяч или действовал против него удачно — так Самюэль прямо на занятии начинал орать на себя, не обращая внимания на остальных. И при этом подходил ко мне и отбивал «пять», отмечая мои правильные действия. Он ведь и в зал дополнительно ходил, и за питанием жёстко следил.
— В прессе ходили слухи, что камерунский нападающий без Pepsi жить не может.
— Да, было такое. У нас с его появлением на сборах после каждой тренировки в раздевалке были пицца и газировка. Такое появилось в команде только с приходом Самюэля.
— Сразу почувствовался европейский подход к тренировочным занятиям...
— Я просто думал, что наконец-то они додумались нас кормить. Я такой голодный всегда был после тренировок! Но на тот момент я не знал, что так правильно. Сейчас ведь все команды после игр стараются восстановиться пиццей, а на тот момент я этого ещё не знал, для меня всё это было разрывом шаблона какого-то.
— Общение с кем-то из топовых игроков «Анжи» сейчас осталось? Может, хотя бы в Instagram ставите друг другу «лайки»?
— Нет. Пару раз переписывался через переводчика с Это’О и Роберто Карлосом, задавал какие-то вопросы. Но это всё происходило почти сразу после ухода из «Анжи». Со временем связь потерялась. Я на них подписался в социальных сетях, а они на меня — нет (смеётся). Мне кажется, что они даже не помнят, кто я такой.
— Чувствовалась ли любовь Сулеймана Керимова к команде? Он ведь ведущим футболистам делал весьма дорогие подарки, а остальным что-то доставалось?
— Конечно, доставалось, там нормально всем хватало. Ребята меняли машины достаточно часто. Все получали на уровне, даже обычные приземлённые русские ребята. Зарабатывали даже чуть больше, чем много. Не могу сказать о конкретном отношении к нам Сулеймана Керимова, так как я его видел всего несколько раз, и мы только здоровались. Но по внешнему виду — у всех всё было хорошо.
— Тогда, может, стоило просто сидеть на лавке и наслаждаться этой сказкой, а не искать себе какие-то иные команды?
— Для меня деньги тогда и сейчас не стояли на первом месте, футбол был важнее. Да и зарплата была не такая уж большая, плюс финансами ещё не умел правильно распоряжаться. Только деньги приходят — сразу рвал в Москву, в «Калина-бар». Покупал где-то малину, за которую просили по тысяче рублей за сто граммов. А я брал килограммами. Головы не было, но понтануться хотелось.
— Роберто Карлос в России пару раз сталкивался с проявлением расизма — ему на поле кидали банан. В команде пытались как-то сгладить эти углы, ведь могло сложиться неправильное впечатление о всей стране?
— Он очень эмоционален и близко к сердцу воспринял всю эту ситуацию. Конечно, его все поддержали, ведь такое сделал один какой-то отмороженный парень — кинул банан на поле. В голове-то нет ничего... Этот поступок неправильный, но я бы на месте Робби вообще не парился по этому поводу. Бывали же случаи, когда игроку также кидали банан, но тот его просто поднимал и ел. А тут Робби слишком эмоционально всё это воспринял.
— Наверное, подумал, что с заслуженными звёздами так поступать просто нельзя.
— Ну да. Может, это его оскорбило, может, внутри какая-то душевная травма была. Не знаю. Но его все поддержали, он получил извинения от лица всего российского народа. Конечно, это всё очень неправильно. Очень надеюсь, что больше подобных эпизодов в карьере Карлоса не было.
— В итоге денежная сказка «Анжи» закончилась не так, как многие ожидали...
— Для меня, если честно, ситуация с «Анжи» очень болезненная. Я жил в Махачкале и изнутри знаю, как и что там происходило. Там люди просто обожают футбол, хотя не знаю, как там сейчас дела обстоят. Они просто сходили с ума по этому виду спорта в то время, когда в Дагестане не было ещё ни Это’О, ни Роберто Карлоса. Там ведь играло много классных футболистов, которые не были звёздами, — и на них собирался целый стадион. Люди даже сидели на крышах соседних домов и оттуда следили за игрой. Помню, как мы играли со «Спартаком». Нас прямо с базы сопровождал кортеж болельщиков, там было машин пятьдесят. Они были с флагами, шашками... Гудят, кричат. Это просто топ! Когда мы в Махачкале играли против казанского «Рубина», я чуть сознание не терял, выходя на поле. Такой всплеск эмоций — а там ведь весь стадион исполнял гимн клуба. И я чувствую, что поплыл немного. Нашатырь тогда себе чуть в самый мозг не засунул, чтобы привести себя в чувства.
Что случилось сейчас с клубом — для меня это очень обидно. Я с ребятами в прошлом году, играя в Томске, даже принял участие в акции «#АнжиЖиви». Такая офигенная футбольная эпоха — и так закончилась...
— Обидно ли, что в трудный момент руководство Дагестана ничего не сделало, чтобы сохранить команду? Чиновники ведь так гордились «Анжи» в те времена, когда там были звёзды.
— Все гордились, конечно. Сейчас там есть в регионе целых три клуба, которые так или иначе имеют отношение к «Анжи»: в одном президентом является Гаджи Гаджиев («Махачкала». — News.ru), а в другом — Шамиль Лахиялов («Легион-Динамо». — News.ru). Может быть, когда-то всё вернётся на круги своя, и мы снова увидим «Анжи» в элите российского футбола.
— Далее по маршруту у вас значится екатеринбургский «Урал». Сначала это была полугодичная аренда, но затем в клубе решили оставить Кухарчука и подписали полноценное соглашение летом. Что такого случилось, что буквально через месяц с небольшим от ваших услуг решили отказаться?
— Поменялся тренер. Меня хотел видеть в команде Сергей Булатов, а на его место пришёл Павел Гусев. Я при нём провёл два матча, которые, по моему мнению, отыграл неплохо, но затем ко мне подошёл Валерий Оганесян, который тогда помогал «шмелям» комплектоваться, и сказал, что мне надо задуматься об уходе из клуба. Он привёл в Екатеринбург своих футболистов, Гусев также привёз в команду своих игроков. Получилось так, что на мою позицию появилось сразу два новых исполнителя.
Я подошёл к президенту клуба Григорию Иванову и спросил, как же так происходит. Мне в ответ поступило предложение поехать в аренду в Новокузнецк. Я отказался от такого варианта. Какой Новокузнецк? Там были долги перед командой за семь месяцев, клуб практически был банкротом... Руководство «Урала» подтвердило тот факт, что Гусев мне просто играть не даст, а меня с екатеринбургским клубом связывал трёхлетний контракт. Хотели, чтобы я просто переждал где-то свою опалу, но у меня же есть амбиции, я хотел играть на хорошем уровне. Поэтому приняли решение разорвать контракт. В итоге мне за два дня нашли вариант с нальчикским «Спартаком», и я поехал туда.
— Обид на «Урал» не осталось?
— А какие могут быть обиды? Ну, случилась такая ситуация, и ладно. Всё же в итоге нормально разрешилось. Бог им судья. Я никого не сужу за их поступки, главное, чтобы я по жизни сам всё делал правильно, а не так, как кому-то выгодно.
— Тогда, кстати, кто больше влиял на команду: Павел Гусев или Григорий Иванов? В «Урале» ведь президента клуба уже не первый год вносят в заявку на игру, и он сидит вместе со всеми на скамейке.
— Тренировал Гусев, а руководил игрой, наверное, Григорий Викторович (смеётся). Президент очень часто появлялся на наших занятиях, но в тренировочный процесс не лез. Но это было тогда. Какие у них порядки сейчас — я не знаю.
— Свою карьеру вы начинали в премьер-лиге, а затем вас засосала пучина ФНЛ. Нет разочарования в том, что лучшая часть карьеры прошла в первой лиге? Хотя многие считают, что ФНЛ — самая лучшая лига в мире.
— Слышал такое высказывание (смеётся). Но тут я не согласен, кстати. Вот вы говорите, что лучший этап моей карьеры прошёл, а я так не считаю. Конечно, обидно, что меня надолго засосало в ФНЛ, но тут во многом я сам виноват. Надо было относиться к карьере должным образом, а раньше я не понимал, что рано или поздно футбол в жизни закончится. И я очень жалею, что раньше не относился к себе так, как это делаю сейчас.
— Почти каждый клуб последних лет в вашей карьере так или иначе был связан с РПЛ: «Томь», «Енисей», «Тамбов». Откуда-то вы уходили прямо перед выходом в элиту, а куда-то приходили, наоборот, уже после вылета команды из премьер-лиги.
— Вот видите, я уже почти как талисман (улыбается). Не надо со мной портить отношения, и тогда всё у команды будет хорошо. Если буду в клубе, то рано или поздно случится повышение в классе. А вот «Енисей» отказался от меня — и опустился в ФНЛ через год. Если бы я остался в Красноярске, то они бы сохранили прописку в элите. Не знаю, как там у «Тамбова» сейчас сложатся дела. Пусть у тренеров будет такой пунктик на заметку: я должен быть в составе и стабильно играть.
— Такой козырь можно спокойно «выложить» при разговоре с руководством клуба, кстати.
— Да, да (смеётся). Сто процентов. Так ведь и «Томь» могла выйти в премьер-лигу, если бы власти региона поддержали порыв команды.
— Если не ошибаюсь, вы к Андрею Талалаеву сейчас в третий раз попадаете: сначала — в нижегородскую «Волгу», затем был «Тамбов», и вот сейчас он возглавляет «Химки». Андрей Викторович — это ваш тренер?
— Мы с Андреем Викторовичем знакомы с юношеской сборной, где я играл много лет подряд. Да, Талалаев — это мой тренер, который знает меня лучше, чем другие. Бывали моменты у нас хорошие и не очень, но я считаю, что это жизнь, здесь бывает всякое.
— А в чём «фишка» Талалаева? Он ведь взрывным кажется со стороны.
— Так и есть. Уж не знаю, «фишка» это или нет. Я его поддерживаю всегда. Андрей Викторович в жизни спокойный, с ним можно пошутить и посмеяться. А когда идёт матч, весь юмор надо отложить в сторону. Лишний раз он может заставить больше бегать. Талалаев — серьёзный и требовательный специалист, и иногда его призывы получаются очень эмоциональными. Но всё, что он делает, — это во благо команды. Кому-то подходит это, а кому-то нет. Выживает сильнейший, ведь это Спарта (смеётся).
— Нынешний наставник «Химок» — тренер авторитарный или прислушивается к мнению футболистов?
— Авторитетный он (улыбается), но может и прислушаться, так как сам был футболистом и знает, что это такое. В этом и плюс тренера, что он может прислушаться к игрокам. Важно, чтобы шёл диалог, чтобы коллектив не делился на футболистов и тренерский штаб — это ведь единая структура.
— Талалаев, когда возглавил «Химки», не говорил вам примерно такое: «Кухарчук, ты меня просто преследуешь»?
— Нет, это я ему так сказал (смеётся). Шучу. Мы же поддерживали связь всё время, так что всё нормально. Советовался с ним по тем или иным вопросам. У Талалаева даже в медицинском плане больше опыта, чем у меня, когда речь заходит о восстановлении после травм. Андрей Викторович в этом плане даёт дружеские, почти что отцовские советы. И это здорово!