Накануне парламент Германии одобрил резолюцию, определяющую голод 1932–1933 годов как геноцид украинского народа и «преступление против человечности». NEWS.ru пообщался с историками, которые осмысливают процессы, происходившие в раннем СССР. Учёные по-разному оценивают причины и природу трагедии, которая за 90 лет успела обрасти противоположными дефинициями и подчас трактуется разными политическими силами как средство оправдания своей текущей деятельности.
Кто виноват?
Германские социал-демократы, зелёные, свободные демократы и представители христианских партий ХДС/ХСС разработали резолюцию, которая приравнивает голод в УССР 1932–1933 годов к геноциду. Документ одобрили большинство парламентариев, за исключением ультраправой «Альтернативы для Германии», которую считают пророссийской, а также «Левых» — организации, созданной на базе правящей в ГДР Социалистической единой партии Германии.
Голодомор укладывается в список человеконенавистнических преступлений тоталитарных систем, в результате которых в Европе в первой половине XX века были уничтожены миллионы людей. От голода и репрессий пострадала вся Украина, а не только её зерновые регионы. С сегодняшней перспективы это следует квалифицировать в историко-политическом плане как геноцид, — сказано в документе.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Один из главных вопросов, касающихся голода в УССР и других республиках и территориях Советского Союза в начале 1930-х, связан с причинами его возникновения. Как рассказал NEWS.ru старший научный сотрудник Института российской истории РАН, главный специалист Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) Сергей Соловьёв, они были везде «более-менее одни и те же».
Голод 1932–1933 годов коснулся всех хлебопроизводящих территорий: Украина, Поволжье, Северный Кавказ, Северный Казахстан. Голод в России всегда с царских времён бил именно по хлебопроизводящим регионам, поэтому, например, всегда страдало Поволжье. Откуда больше выкачивали — те и голодали, — отметил Соловьёв.
При этом он отмечает, что голод на Украине в 1932–1933 годах, «безусловно, не был искусственно создан». Историк добавил, что «нет никаких документов или свидетельств, с помощью которых можно было бы обосновать этот тезис».
Вина за голод лежит на высшем и местном руководстве ВКП(б) и лично на Сталине и его ближайшем окружении. Они резко завысили требования центра по хлебозаготовкам, ориентируясь на уровень урожайного 1930 года, а также продолжали административный нажим в процессе продолжающейся коллективизации. Дешёвое продовольствие нужно было для индустриализации, сначала и для продажи за рубеж, чтобы иметь возможность за валюту покупать современные технологии, вплоть до целых заводов. Но в 1933 году экспорт упал до минимума, так как на мировых рынках в период экономического кризиса (Великой депрессии) цена на хлеб резко упала и продавать его стало невыгодно, так что продовольствие пошло прежде всего на внутренние нужды, — подчеркнул собеседник NEWS.ru.
По его словам, на давление крестьяне отвечали в основном пассивным сопротивлением — «в колхозы с пустыми руками». Колхозы, как считает Соловьёв, организовывались без должной инфраструктуры, с минимумом или вообще без техники, которую в СССР ещё не производили в требуемых количествах. При этом от земледельцев требовали отчитываться по резко завышенным нормам хлебозаготовок любой ценой, а если колхоз оставался в должниках, он сам не получал продовольствия для своих членов.
Соловьёв также пояснил, что 1931 и 1932 годы были неурожайными, поэтому колхозы «просто никак не могли отчитаться по хлебозаготовкам». А когда голод начался и достиг катастрофического уровня, пытаться исправить ситуацию было уже поздно.
Долгое время сообщениям с мест о голоде Сталин просто не верил, считая, что это способ местных властей уйти от выполнения требований Москвы. А когда поверил, голод уже бушевал вовсю. Так что это не умышленная организация голода, это преступная ошибка руководства СССР, — высказал мнение Соловьёв.
Он также отметил, что голод 1932–1933 годов, ставший следствием насильственной коллективизации и давления на крестьянство с целью обеспечить нужды индустриализации, не был геноцидом. Он него умирали «и украинцы, и русские, и евреи, и немцы (на Украине и в Поволжье), и казахи — все, кто жил на охваченных голодом территориях».
Голод национальность не выбирал, как и сталинское руководство, которое давило на всех без исключения. Все попытки объявить эту страшную трагедию народов СССР геноцидом каких-то отдельных народов являются грубейшей идеологической манипуляцией, — считает Соловьёв.
Троцкий, Сталин или Бухарин?
В 1920-е годы в ВКП(б) существовали разные взгляды на то, как надо проводить модернизацию сельского хозяйства и осуществлять индустриализацию в СССР. Их продвигали представители существовавших в те времена платформ, оппозиционных группе Иосифа Сталина: от левых во главе со Львом Троцким, Христианом Раковским, Иваном Смирновым и их сторонниками, до правых, которыми считались Николай Бухарин, Алексей Рыков, Мартемьян Рютин и другие партийные советские деятели того времени.
Как считает Сергей Соловьёв, с точки зрения экономики наиболее разработаны были планы группы Бухарина, которые подразумевали более низкие темпы индустриализации с гораздо меньшим давлением на деревню.
Но при этом историк подчёркивает, что «индустриализация осуществлялась во всех странах с помощью жесточайшего ограбления деревни, либо своей, либо колониальной». Например, в Англии были «огораживания» (захват крупными землевладельцами общинных земель в XVI-XIX веках), а Франция и Бельгия, продолжает собеседник NEWS.ru, «финансировали свой промышленный рывок за счёт работорговли и эксплуатации рабского или полурабского труда в колониях». При этом у СССР, по мнению Соловьёва, колоний не было и советское руководство «средства на индустриализацию выкачивало из крестьян».
Мы можем сейчас спорить относительно экономических программ Преображенского (сторонника Троцкого) или Бухарина, или даже группы Александра Чаянова, сторонников и теоретиков добровольной кооперации. Но важно понимать следующее: ни одна из этих разных программ, ни один из проектов 1920-х годов не подразумевал насильственной коллективизации. Этого не подразумевала и позиция Ленина, высказанная им в статье «О кооперации», которую сталинское руководство предпочло упрятать в спецхран, — резюмировал Соловьёв.
Несколько иной позиции придерживается историк Александр Степанов, разоблачитель фальсификаций истории сталинских репрессий и автор книги «Ложь и правда об урочище Сандармох». Он считает, что в контексте задач, стоявших перед СССР в 1930-е, «обсуждать какие-то „альтернативные“ пути, которые кем-то предлагались из оппозиции, это дело довольно бесперспективное».
Окажись Троцкий или Бухарин на месте Сталина, им бы всё равно пришлось столкнуться с тем же уровнем сельского хозяйства, с теми же условиями, с тем же низовым активом... Да никуда не делись бы и последствия Великой депрессии, падение цен на сельхозпродукцию, что ставило под удар планы по индустриализации и вынуждало к экстренным мерам. Насколько я помню, ряд стран Латинской Америки, занимавшихся экспортом продовольствия, смогли восстановиться после такого удара лишь к 1950-м годам, — обратил внимание Степанов.
По его мнению, «нет рациональных причин» полагать, что голод 1932–1933 годов на Украине был созданным умышленно. Он предполагает, что источниками трагедии стали факторы, которые сложились так, что «в итоге возник некий кумулятивный эффект».
Один из объективных факторов тот, что в слаборазвитых аграрных обществах голод периодически присутствует. Да это мы и сейчас видим на примере третьего мира, в котором от голода и его последствий ежегодно умирают миллионы людей, и обвинить в этом большевиков никак не получится. Это и природные условия, и сопротивление коллективизации, и неудачные в ряде случаев действия власти. В какой-то момент все сложилось, — сказал собеседник NEWS.ru.
Также Александр Степанов привёл аргументы в пользу того, что голод 1932–1933 годов на Украине, в Казахстане и других республиках СССР нельзя считать геноцидом. Он напомнил, что в бывших национальных окраинах Российской империи большевики в 1920-е и 1930-е годы проводили политику «коренизации», подразумевавшую не только развитие национальных культур и языков, но и выдвижение на всевозможные руководящие посты преимущественно «туземных» кадров, то есть представителей коренных народов.
Если вспомнить историю, политику «коренизации» на Украине и в Казахстане, да и дальнейшее развитие этих республик в составе СССР, должно быть совершенно понятно, что у тогдашнего руководства страны и в мыслях не могло быть специально «отгеноцидить» какой-либо народ. Те, кто просто ставят эту проблему таким образом, сразу должны переходить из категории историков в категорию пропагандистов и агитаторов, — уверен Степанов.
Украинская деревня под ударом
Исследователь из Италии Андреа Грациози, напротив, считает, что геноцид имел место, хотя одновременно признаёт что голод не был создан искусственно. Об этом он подробно писал в своей статье «Голод в Советском Союзе в 1931–1933 годах и украинский „голодомор“».
Геноцид этот стал следствием голода, который не был искусственно устроен ради истребления украинской нации и явился незапланированным результатом политики властей, но, раз начавшись, был сознательно использован ими с этой целью, сколько можно судить, трагедию в Казахстане, где потери, если рассматривать их относительно общего числа населения, были ещё больше, следует считать всего-навсего результатом неудачно проведённого превращения кочевых народов в оседлые и полного равнодушия к судьбе коренного населения, — отметил Грацози.
Также, по его мнению, «геноцид этот осуществлялся в период, протекавший под знаком сталинского решения наказать голодом и страхом определённое число национальных и этно-социальных групп, казавшихся реально или потенциально опасными».
Грациози напомнил, что в 1931–1933 годах на всей территории СССР от голода погибли сотни тысяч человек. Однако на Украине, как и в Казахстане, на Северном Кавказе, в Нижнем и Среднем Поволжье, по его словам, положение было несравнимо более тяжёлым. Он пояснил, что в 1931 году голод свирепствовал только в некоторых частях СССР, в том числе в Казахстане, а весной 1932 года распространился на «более обширные территории».
Из пяти-шести миллионов жертв 1932–1933 годов (сегодня демографы приходят к выводу, что часть тех смертей, которые раньше относили к этому периоду, произошли раньше, в 1930–1931 годах) от 3,5 до 3,8 млн умерли на Украине; от 1,3 до 1,5 млн — в Казахстане (где смертность была особенно велика: здесь погибло от 33% до 38% казахов и от 8% до 9% представителей остальных национальностей); наконец, несколько сотен тысяч умерли на Северном Кавказе и частично в Среднем и Нижнем Поволжье, где наибольшее число смертей пришлось на территорию Немецкой автономной республики, — привел свои оценки итальянский учёный.
Также, по данным Грациози, в 1933 году в сельской местности СССР на тысячу жителей умерли более 188 человек (в 1926 году этот показатель составлял около 100), но при этом в РСФСР, куда в то время входил и Казахстан, он равнялся 138,2, а на Украине — 367,7, то есть почти втрое больше. Средняя продолжительность жизни в УССР в 1926 году составляла 42,9 года для мужчин и 46,3 — для женщин, а в 1933 году упала до 7,3 и 10,9, соответственно. Приводя эти цифры, Грациози отмечал, что «даже в страшном 1941 году она была больше, чем в 1933 году: 13,6 года для мужчин и 36,3 — для женщин».
При этом исследователь полагает, что на Украине, как и в других регионах, смертность зависела не столько от национальности жертв голода, сколько от места их проживания — на селе умирали больше, чем в городе. Но, как напоминает Грациози, «несмотря на урбанизацию, осуществлявшуюся в предшествующее десятилетие одновременно с украинизацией, деревня оставалась по преимуществу украинской, тогда как города были заселены „чужаками“, то есть русскими, евреями и в меньшей степени — поляками».