С 1992 года каждое 10 октября отмечается Всемирный день психического здоровья. Врач-психиатр Василий Шуров объяснил в беседе с NEWS.ru, что такое психические расстройства, насколько они распространены, стало ли их больше после пандемии коронавируса и начала СВО.
«Официальная статистика не соответствует действительности»
— Сколько россиян страдают психическими расстройствами, можно ли это подсчитать?
— К сожалению, точно подсчитать нельзя. В России психиатрия — это стигматизированная область, люди очень неохотно обращаются к психиатрам, как правило, терпят до последнего. Мы, психиатры, стоим в очереди где-то после астрологов, экстрасенсов, батюшек, бабушек-знахарок. Когда всех оббегут, тогда уже идут сдаваться к психиатру, если только это не психоз, нет острой симптоматики.
Тем не менее в России есть гипердиагностика шизофрении: у нас этот диагноз ставится чаще, чем в мире, больше 1% населения имеет его. Зато в противовес этому в РФ гиподиагностика биполярного, тревожного расстройства, депрессии, потому что люди с этими диагнозами неохотно обращаются к специалистам, стараются до последнего не доходить до психиатра, приезжают уже в остром состоянии и только тогда попадают в статистику. Но, например, невылеченная депрессия может привести к суициду или к соматическим заболеваниям: человек с больным сердцем перестает пить таблетки и умирает. А все из-за депрессии. Так что официальная статистика не соответствует действительности. Мы видим только вершину айсберга.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
«„Тревожников“ приходилось собирать в кучу»
— Изменилось ли количество обратившихся за помощью за последние три года?
— Есть диагнозы стабильные: деменция, слабоумие, шизофрения, БАР (биполярное аффективное расстройство. — NEWS.ru). Количество пациентов с этими заболеваниями критически не изменилось. А есть болезни, которые относятся к невротической симптоматике. Например, различные тревожные расстройства. В этой категории после пандемии, начала СВО, колебаний курса валют и прочих внешних факторов пациентов прибавилось.
Конечно, у людей тревожных, мнительных, склонных сильно заморачиваться по поводу внешних факторов состояния обострились. Приведу пример: во время пандемии начали рассказывать, что все неправильно мыли руки, надо делать это дольше и чаще. Представьте в этой ситуации людей с обсессивно-компульсивным расстройством, которые и так руки моют по сто раз в день, а теперь им сказали, что все неправильно. У меня все пациенты с ОКР (обсессивно-компульсивное расстройство. — NEWS.ru) ушли в обострение. Зачем нагнетали? Бесстрашные так и продолжали не соблюдать никакие правила, а «тревожники» вышли в декомпенсацию. Очень большие усилия потребовались, чтобы их собрать в кучу.
— Правда ли, что одно из последствий коронавируса — развитие психических расстройств? Много писали, что у ковида есть такой побочный эффект.
— Никто до конца этого не знает. Известно только, что есть этот «ковидный хвост»: у многих людей после болезни бывает тяжелейшая депрессия, астения, они даже за год не могут набраться сил, вернуться к своим обычным делам. У многих так и не восстановились обоняние, вкус. Я скажу больше: иногда возникают судороги в мышцах, некоторых пациентов преследуют чудовищные головные боли, которые ничем не купируются. Бывает и такое, что человек тихие звуки слышит как громкие, а громкие — как тихие. Нарушилась работа слухового анализатора. Тут один шаг до сумасшествия.
Понятно, что коронавирус поражает мозг, мы видим, что из-за него идет разрушение нервной системы. До конца пока не могут классифицировать это состояние, но ключевые симптомы, возникающие после коронавируса, это депрессия, полное отсутствие сил, независимо от количества отдыха, невозможность вернуться к своим рабочим функциям, ну и, конечно же, болевые синдромы, нарушение работы рецепторов. Есть очень тяжелые пациенты, мы и антидепрессанты подключаем. Но стандартов лечения таких последствий ковида нет до сих пор.
«Когда в армии все по уму, не больше 5% солдат получают ПТСР»
— А как спецоперация повлияет в будущем на статистику психических расстройств? Стоит ли нам ожидать увеличения случаев посттравматического стрессового расстройства среди вернувшихся с фронта?
— Знаете, ПТСР очень хорошо диагностируют в Америке, там ветеранам с таким диагнозом платят. Но при этом его очень плохо диагностируют, например, в Израиле, где за диагноз не сильно много доплачивают. Там, где на этом зарабатывают и врачи, и пациенты, ПТСР находят практически у 20% населения, а там, где нет, — в среднем у 5%. Есть другие диагнозы, которые характерны для участников боевых действий: «расстройство адаптации», когда сразу людей накрывает, например, друг погиб, что-то еще случилось тяжелое. Могут случаться различные психозы. Но вообще, когда все в армии сделано по уму, то есть существует боевое слаживание, ротация, солдат вовремя комиссуют, то, как правило, не более чем у 5% солдат может быть потом ПТСР.
— Уже сейчас порой появляются тревожные новости. Например, в Нижегородской области военный вернулся домой из зоны СВО на время отпуска и зарезал жену.
— Мы еще должны учитывать, что это часто люди, которых выпустили из тюрьмы для решения каких-то определенных задач в зоне спецоперации. Они каким-то чудом за полгода там выжили, но свои антисоциальные привычки не бросили. Это не просто солдаты, это изначально люди, склонные к подобным решениям. Ну у нас в целом общество достаточно агрессивное, накаленное.
— А мобилизованные, которые год на фронте, а их только сейчас начали отправлять в отпуск?
— Думаю, что отсутствие ротации — это катастрофа, что людей держали год под огнем. Конечно, мы получим травмированных людей. Не уверен, что это будет ПТСР, могут быть другие расстройства. Будем разбираться, оказывать помощь.
«Кредит на айфон — нормально, а психиатр — дорого. Вопрос приоритетов»
— Почему наши бабушки и дедушки, родители жили нормально без походов к психотерапевтам и психиатрам, а сейчас это стало так популярно и необходимо?
— Они жили в очень жестких рамках. Раньше тоже были люди с психиатрическими патологиями, были суициды, но была и статья за тунеядство, например. Какая уж тут депрессия. Люди скрывали свои проблемы.
— Почему сейчас россияне не всегда обращаются за помощью к специалистам в области психиатрии?
— Потому что это стигматизировано. Часто звучат выражения типа: «Ты что, слабак? Пойдем выпьем, пойдем в баню. Хватит ныть, иди на работу». В России нет культуры обращения за психотерапевтической помощью. Считается, что лучше разлить на троих, поговорить за жизнь, и все пройдет. Так исторически сложилось, такое у нас общество маскулинное, страна героев. Как бабушки наши говорят, мол они у сталеплавильных печей рожали, а мы все выросли хлюпиками. Это очень плохая установка. Потому что часто к нам в стационар поступают люди с запущенными зависимостями, с психозами на фоне недиагностированных биполярного расстройства или шизофрении. А это уже серьезно.
— Сейчас в России доступна психиатрическая и психотерапевтическая помощь?
— Сейчас есть и цифровые агрегаторы, где можно записаться к любому доктору, есть ведомственные больницы, есть психиатрические койки, есть амбулаторная помощь, даже анонимные консультации за небольшую плату. Выбирай что хочешь. В регионах дела хуже: там и специалисты немного хуже, и возможностей меньше. А в крупных городах с этим все хорошо. Всегда можно получить онлайн-консультацию, всегда можно приехать в клинику, лечь в стационар, обследоваться. Было бы желание.
— Многие скажут, что это слишком дорого и им не по карману.
— Я понимаю, но на 15-й айфон взять кредит — это нормально. А оплатить консультацию доктору — это нереально дорого. Вопрос приоритетов.
«Стресс — это точка роста, а не проблема»
— У каких категорий людей чаще возникаю психические расстройства?
— Они у каждого возраста свои. У детей СДВГ (синдром дефицита внимания и гиперактивности. — NEWS.ru), умственные задержки. У подростков личностные расстройства, зависимости, шизофрения дебютирует в среднем в 20 лет, старческие — это деменция. На протяжении всей жизни у всех риски есть, только это разные виды болячек.
— Какие диагнозы наиболее распространены?
— В моей 20-летней практике — это депрессивные и тревожные расстройства.
— Как понять, что у тебя на самом деле психическое расстройство и пора идти к врачу?
— Надо прислушаться к себе. Если ты загрустил, потому что начальник наехал, то с тобой все в порядке. Это нормальная эмоциональная реакция. А если грусть без причины, стойкая, больше двух недель, появляются негативные убеждения, мышление медленное, сил и энергии нет, хочется лежать лицом к стенке, пока не помрешь, то это выраженная депрессия, с которой уже надо идти к доктору.
— Как уговорить близкого человека с психическим расстройством пойти к доктору?
— Вся семья должна собраться и сказать ему: «Знаешь, ты поменялся. Мы очень за тебя переживаем. Пойдем к доктору. Не найдет ничего у тебя, ну и отлично». А если человек уже в неадекватном состоянии, опасен для окружающих, есть принудительная госпитализация. Звоните в скорую помощь, приедет бригада: два крепких санитара и психиатр. Буйного пациента надо лечить без согласия. Это вещи, с которыми нельзя шутить.
— Понятно, что на человека влияют много внешних факторов, но что каждый из нас может сделать сам для себя, чтобы сохранить психическое здоровье?
— Все советы достаточно простые: правильное питание, отсутствие вредных привычек, оптимальный режим сна и бодрствования, нормальное количество физической активности, профилактика гиподинамии: два часа поработал головой — сделай разминку хотя бы 10 минут. Нужно быть к себе внимательным: если какие-то явления затянулись, например, плохое настроение длится больше двух недель, сходите на консультацию к доктору. Ну и стоит понимать, что жизнь — это не поле из роз, могут быть и негативные события, но мы молодцы, мы со всем справимся, а стресс — это вообще точка роста, а не проблема.
«Боюсь не санкций, а наших чиновников»
— Насколько медицина в последнее время продвинулась в лечении психических расстройств?
— Есть ряд препаратов, позволяющих купировать острое состояние, есть антидепрессанты, есть нейролептики. Нельзя сказать, что мы знаем причины всего и стопроцентно можем все вылечить. Мы стараемся, изучаем, работаем. Даже если до конца вылечить нельзя, можно заболевание в ремиссию перевести, чтобы человеку было комфортно. Но тут должны быть усилия и доктора, и пациента: насколько он готов сотрудничать, пить таблетки, давать обратную связь, ходить на психотерапию. Диагноз поставить — это даже не полдела. Методы и препараты есть. Но никто не гарантирует стопроцентный результат.
— Санкции повлияли на рынок медпрепаратов?
— Конечно, повлияли. Какие-то препараты ушли, какие-то появились. Но я, если честно, больше боюсь наших чиновников, чем санкций. Они, например, сделали феназепам строго учетным. Зачем? Он людям панические атаки купирует, алкоголикам позволяет белой горячки избежать. А сейчас у меня каждая ампула феназепама на карандаше, будто я героином торгую в клинике. Поэтому я санкций не боюсь, я наших чиновников боюсь.
«Дышатели маткой и астрологи не помогут вылечить депрессию»
— Сейчас стали популярны книги по психологии. Это как-то может изменить отношение людей к психиатрии, повлиять на статистику обращений?
— Не думаю. Есть ведь масса «уникальных» специалистов — психологи, окончившие месячные курсы, нутрициологи, дышатели маткой, астрологи... Вряд ли они помогут вылечить тяжелую депрессию. Очень просто было бы: книжку прочитал — и сразу излечился. Но тут нужна психотерапия, а это всегда сложная работа.
— Найти своего специалиста можно только опытным путем?
— Да, иногда надо нескольких обойти. Это как своего стоматолога найти. По списку регалий невозможно понять, получится у вас совместная работа или нет. У меня, например, нет регалий: я не профессор, не доктор наук, просто я 20 лет работаю обычным врачом.
Читайте также:
БАДы по рецептам: станут ли дороже, можно ли будет купить без назначения
Академик Асмолов — о «скрытой безотцовщине» и о том, кто такой хороший папа
Психолог рассказал, как поддержать ребенка после получения двойки