Избранный президент Абхазии Бадра Гунба заявил, что готов включить в состав команды представителей оппозиции. В свою очередь лидер оппозиции Адгур Ардзинба признал итоги выборов и заявил, что не будет оспаривать результаты голосования. Как в Абхазии хотят выстраивать взаимодействие с Россией, за счет чего можно поднять экономику Абхазии и что делать с майнингом, Ардзинба рассказал в интервью NEWS.ru.
— Россия — основной партнер и гарант безопасности Республики Абхазия. Вместе с тем в ходе выборов шли дебаты по поводу того, на какой основе должны выстраиваться отношения с Россией.
— Выстраивать отношения с Российской Федерацией необходимо на базе существующих соглашений и договоров. Это базовые соглашения от 2008 и 2014 годов, подписанные руководителями наших государств. В рамках этих соглашений существует около 200 договоров.
Не стоит забывать, что мы прожили более 70 лет в одном государстве — Советском Союзе. Более того, когда стоял вопрос о сохранении СССР, жители Абхазии в абсолютном большинстве проголосовали за его сохранение, тогда как жители Грузии, а также грузинская часть населения Абхазии бойкотировали референдум. Вот этого-то нам и не простили те, кто делил Советский Союз. Это известные силы, они до сих пор пытаются стравливать народы бывшего СССР. Ряд конфликтов продолжается до сих пор.
Абхазия и Россия — это два братских народа. Мы живем в рамках общих традиций, общей культуры, общей истории и общих взглядов на будущее и будем выстраивать самые теплые, самые тесные отношения. Более того, важно отметить, что геополитические интересы Российской Федерации в Абхазии надежно защищены, границы надежно защищены — в этом смысле абхазский народ неоднократно доказывал свою надежность. Так было и после 1993 года, несмотря на то, что Абхазия подверглась жесткой экономической блокаде. Тем не менее Абхазия всегда ориентировалась на Россию. Есть слова первого президента Владислава Ардзинбы. Он говорил, что эти времена пройдут и все равно придет время, когда Россию возглавят настоящие патриоты. Так и произошло в 2000 году, когда к власти пришел президент Владимир Путин, — и блокада была снята, и отношения вышли на другой уровень.
«Наша цель — объединение общества»: глава Абхазии Гунба о будущем страны
— Не пришла ли пора обновить эти соглашения?
— В рамках этих соглашений существует большой потенциал развития. По моей оценке, мы не реализовали и 30% потенциала, в них заложенного, так что возможности роста огромны. Речь идет о торгово-экономических отношениях, привлечении инвестиций из России, туризме.
Российский рубль является официальным платежным средством на территории республики, русский язык — языком делопроизводства. Количество русских школ на душу населения здесь самое высокое на всем постсоветском пространстве. Уверен, что все это будет сохранено.
— То, что вы описали, — традиционный путь. То есть речь идет о развитии на базе того, что уже есть. Но вот за счет чего вы планируете рывок в отношениях? Ведь так, как было, дальше нельзя. Я приезжал в Абхазию и 20, и 15, и пять лет назад и вижу примерно одно и то же. То есть какого-то рывка в развитии Абхазии не случилось. За счет чего вы намерены обеспечить рывок Абхазии — экономический, политический, культурный?
— Для этого существуют и объективные, и субъективные причины. В первую очередь необходимо избавиться от всех субъективных причин — неэффективного государственного управления с отсутствием целеполагания и программы развития. У государства, даже небольшого, должна быть программа развития, вестись поступательная, последовательная работа. Этого, на мой взгляд, до сегодняшнего дня у нас не было.
Перспективное направление — сельское хозяйство. В Абхазии может расти вся продукция, все фрукты и овощи, востребованные на российском рынке. Но в этой отрасли невозможно добиться успеха, если горизонт планирования меньше 10–15 лет. Эта отрасль могла бы стать приоритетной, но необходимо привлекать сюда современные технологии, использовать международный опыт. Культуры и сорта фруктов и овощей, произрастающих в других странах, вполне могут прижиться и здесь. Российский рынок открыт для импорта, но, несмотря на конкуренцию, у нас огромная фора — особые климатические условия и короткое логистическое плечо. Взять, например, хурму, которую в Россию возили из Испании. Она спокойно здесь растет, но себестоимость с учетом налогов и всех издержек в Абхазии гораздо ниже.
— А что можно сделать в сфере туризма? Ведь именно туризм всегда считался основной абхазской специализацией.
— В сфере туризма тоже нужно пересмотреть подходы в пользу его интенсивного, а не экстенсивного развития: изменить услугу качественно, чтобы росла добавленная стоимость, которая формируется на абхазском рынке. Для этого надо сделать ставку на подготовку и переподготовку профильных работников.
Есть иллюзия о том, что можно увеличить инвестиционную привлекательность Абхазии, подписав некие соглашения. Но нигде в мире это не работает. Для того чтобы увеличить инвестиционную привлекательность Абхазии, необходимо создать в стране максимально комфортные условия ведения бизнеса.
— Камнем преткновения в ходе прошлогоднего осеннего политического кризиса было инвестиционное соглашение.
— Ну, это не инвестиционное соглашение. Оценку ему дали в том числе и высокопоставленные руководители Российской Федерации, назвав это соглашение неприемлемым. В этом соглашении не были отражены интересы абхазской стороны и абхазского предпринимательского сообщества. Оно было направлено на реализацию интересов отдельно взятой компании. Это — плохой прецедент.
А когда созданы максимально комфортные условия для местных предпринимателей, это привлекает и других бизнесменов. В Абхазии уже много лет работают довольно крупные компании, такие как «МегаФон», «Роснефть» и другие. И у той же «Роснефти» доходы на точку реализации здесь одни из самых высоких в России, точно так и «Аквафон» (51% принадлежит «МегаФону») — одно из самых успешных подразделений российской сетки.
То есть если одни компании успешно работают в рамках нынешнего законодательства, а другие получают суперльготы и преференции, то получается, что мы ущемляем одних российских инвесторов в пользу других российских инвесторов. На мой взгляд, это несет серьезные имиджевые потери.
— Другим камнем преткновения был вопрос майнинга. Россия перестала поставлять электроэнергию, потом возобновила поставки, однако майнинговые фермы продолжили работу. Это крайне негативно воспринимается в России. Что можно сделать с проблемой майнинга в Абхазии?
— Майнинг — это зараза, от которой мы должны избавиться, потому что это огромная нагрузка на нашу энергетическую систему. Краткий экскурс в историю и цифры, которые, как известно, упрямая вещь. Майнинг был легализован в Абхазии в сентябре 2020 года, прежнее руководство пропагандировало этот вид деятельности, стимулировало население и предпринимателей ввозить сюда оборудование и майнить. Я как бывший министр экономики неплохо разбираюсь в ситуации, в том числе в энергетике, тогда я сказал, что это губительный путь. Но нас не услышали, и вот к чему это привело.
Если объем потребления электроэнергии в 2019 году составлял 1,98 млрд киловатт-часов, то уже в 2021 году после легализации майнинга объем потребления электроэнергии вырос ровно на 50%, до 2,97 млрд киловатт-часов. То есть потребление увеличилось на миллиард киловатт-часов! А у нас энергетическая инфраструктура находится в довольно тяжелом состоянии. Увеличение нагрузки на 50% привело к колоссальным последствиям. У нас и подстанции горели, и случались аварии на линиях.
Соответственно, у нас образовался колоссальный дефицит электроэнергии. На эксплуатируемой совместно с Грузией ИнгурГЭС наша доля — порядка 2 млрд киловатт-часов. Соответственно, все, что находится за пределами этих объемов, — дефицит. Вот, почти миллиардный дефицит! Россия не оставила нас в беде, протянула руку помощи. Была составлена дорожная карта по выходу из энергетического кризиса. Но эта дорожная карта практически полностью была провалена командой экс-президента, и на определенном этапе российские коллеги совершенно обоснованно сказали, что не могут поставлять бесплатно электроэнергию, которая идет на майнинг.
На сегодняшний день объем потребления электроэнергии сокращен, дефицит составляет 400–500 млн киловатт-часов, и это тоже гигантский объем перепотребления, с этим необходимо бороться по классической схеме — установкой приборов учета. Более 70% абонентов в Абхазии не имеют приборов учета! То есть банально нет счетчиков. Практика показывает, что после их установки потребление сокращается минимум на 22%. Есть задача обеспечить приборами учета всю Абхазию в течение 1,5–2 лет. Это вполне возможно.
Второе. У нас есть три неработающие перепадные гидроэлектростанции. Это 2-я, 3-я и 4-я гидроэлектростанции, которые находятся в Галском районе. Необходимо их тоже реанимировать и запустить в течение двух-трех лет. Потенциальный объем выработки на этих гидроэлектростанциях — порядка 120 мегаватт, что позволит существенным образом увеличить общее количество электроэнергии, которой будет располагать Абхазия.
И третье. Надо инвестировать в инфраструктуру, в сети, где технические потери составляют как минимум до 40%. В совокупности такая методичная работа позволила бы выйти в течение трех лет к нулевому балансу. Ну а дальше пойдет профицит. В течение пяти лет можно сделать компанию «Черноморэнерго» одной из самых прибыльных компаний в Абхазии.
— Отношения России и Республики Грузия становятся менее конфронтационными, чем раньше. И впервые за 35 лет Абхазии придется жить с невраждебной России Грузией. Насколько критичен этот вызов для республики? Это же на самом деле вызов и хозяйственный, и политический.
— Мы воспринимаем эти сигналы позитивно и выступаем за нормализацию отношений в регионе. Абхазия — независимое суверенное государство, Грузия должна принять эту реальность. Более того, так случилось, что по реке Ингур у нас транспортный тупик. Тогда как еще со времен СССР существуют железная дорога и возможность транзита. Отсутствующий со времен войны кусок полотна можно восстановить и обеспечить транзит товаров. В этом заинтересованы и Россия, и Абхазия, и Грузия. Для Тбилиси надо сделать несколько шагов в нашу сторону. Как минимум — отменить закон об оккупированных территориях, который не позволяет иметь экономические отношения с нами. Вот этого у нас ожидают от Грузии.
Мы чувствуем, что, хоть и нет дипломатических отношений между Москвой и Тбилиси, определенная нормализация идет. Грузинское руководство в этой сложной геополитической ситуации занимает наиболее прагматичную позицию, которая направлена на обеспечение интересов государства и граждан Грузии. Тбилиси пока не позволил вовлечь себя в конфликтную ситуацию. В Абхазии эти сигналы оценили позитивно.
— Боятся ли абхазы того, что Россия договорится с Грузией?
— Нет, потому что Российская Федерация является последовательным и надежным партнером. Это было доказано неоднократно. Абхазия — тоже надежный партнер, и мы это доказали. Когда началась специальная военная операция (СВО), абхазское общество единогласно выразило поддержку. Более того, может, немножко нескромно об этом говорить, но именно наша организация, на тот период оппозиционная, инициировала проведение общенационального митинга, где были привлечены как провластные, так и оппозиционные организации. Здесь, в центре Сухума, на стадионе прошел многотысячный митинг в поддержку Российской Федерации.
С 2014 года на фронте наши добровольцы, мы уже потеряли и похоронили почти 60 человек. Я лично ездил в Донецк с гуманитарной помощью. В моей команде на выборах в качестве вице-президента баллотировался Алхас Джинджал. Он хирург, практикующий врач и ездил волонтером практически на линию фронта, проводил операции под артиллерийским обстрелом. Вот такое наше отношение к СВО. Мы не сомневаемся в России.
Читайте также:
«Мы все за РФ»: что удивило на выборах в Абхазии, кто вышел во второй тур
«Часть русского мира»: глава МИД Абхазии об отношениях с РФ после выборов
Выборы президента Абхазии: кто победит, что изменится для России
«Станем второй Белоруссией»: Грузия делает сложный выбор между Западом и РФ
Наш ключ к Закавказью: как Абхазия относится к России, чего ждать в будущем
