Российская общественность третий день обсуждает уголовное дело псковской журналистки «Радио Свобода» Светланы Прокопьевой, которая подозревается в оправдании терроризма. Фигурантом дела она стала после выступления в местном радиоэфире, где высказала мнение, что подрыв молодого анархиста в приёмной УФСБ по Архангельской области мог быть спровоцирован государственными репрессиями. Недоумение по поводу действий силовиков выразили в разговоре с News.ru известные общественные деятели и журналисты.
После доследственной проверки против Светланы Прокопьевой СК РФ было возбуждено уголовное дело по части 2 статьи 205.2 «публичное оправдание терроризма», предусматривающей наказание до семи лет лишения свободы. 6 февраля 2018 года дом Прокопьевой окружили вооружённые бойцы Росгвардии, а внутри начался обыск. Те же действия прошли в редакции радиостанции «Эхо Москвы в Пскове». Забавно, что ровно в то же время, как органы обыскивали Прокопьеву, пресс-секретарь президента Дмитрий Песков заявил на медиафоруме, что в России отсутствует цензура.
На данный момент Прокопьева находится в статусе подозреваемой, она отпущена под обязательство о явке. Прокурор Псковской области Сергей Белов, комментируя уголовное дело, заявил, что не видит в этой истории наступления на свободу слова, а следствие руководствуется заключением экспертов. Тем не менее он посоветовал адвокатам журналистки оспорить в суде решение о возбуждении уголовного дела.
Независимый «Профсоюз журналистов и работников СМИ» начал сбор подписей под петицией с требованием прекратить уголовное дело Прокопьевой. По последним опубликованным данным, его подписали 164 представителя прессы. В обращении выдвинутые против псковской журналистки обвинения называются абсурдными.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
News.ru собрал мнения официальных лиц и журналистов об истории журналистки из Пскова.
Владимир Соловьёв, председатель Союза журналистов России:
Мы следим за ситуацией с того момента, когда стало известно о каких-то действиях в отношении журналистки со стороны правоохранительных органов, и я уже не раз высказывался о том, что, с моей точки зрения, серьёзных нарушений наша коллега из Пскова в своих комментариях не допустила и вряд ли стоит применять к ней какие-то законодательные меры, поэтому мы, конечно, будем продолжать внимательно следить за развитием этой ситуации. По статье «за оправдание терроризма» можно придраться к любому журналисту, который рассказывает о каких-то действиях террористов. Можно сказать: если ты о них рассказываешь, значит, ты их оправдываешь. Эта статья может применяться только в том случае, если журналист в своём комментарии говорит, что произошёл взрыв и он это поддерживает, предположим, но вряд ли вменяемый журналист такие вещи может говорить. Эта статья, в общем-то, такая сложная, и применение по ней тоже нужно отслеживать, поэтому мы, конечно, следим за всеми подобными ситуациями.
Николай Сванидзе, журналист, историк, член Совета при президенте РФ по развитию гражданского общества и правам человека:
Любой журналист, а сейчас и любой блогер, который так или иначе рассуждает публично о теме терроризма, может выйти на тему, откуда взялся террорист, в чём причины, и это может быть при желании, при том что правоприменение у нас очень произвольное и толкование статей УК у нас очень произвольное, может быть истолковано как оправдание терроризма и как пропаганда экстремизма. В конечном счёте такая произвольная формулировка статей УК и произвольное их использование — это не от безграмотности, это специально делается для того, чтобы можно было привлечь кого угодно. И это создаёт большую угрозу не только для журналистов, но вообще для общества, потому что все потихоньку закрывают рты и думают, как бы ничего лишнего не сказать. Вероятно, это кому-то нравится, кто-то это считает залогом безопасности политической, но это не так, это затыкание дыр, которое плохо кончится, потому что нужно оставлять какие-то дырочки для выхода пара, иначе пар будет выходит другим, значительно более общественно опасным способом. Естественно, я считаю что дело псковской журналистки абсолютно политическое, это чистая политика, а комментарий её стал поводом для действия.
Виталий Лейбин, главный редактор журнала «Русский репортёр»:
Я против всяческого наказания за слова, тем более журналистов, я с большим уважением отношусь к «Эхо Москвы», тем более к региональным отделениям, и готов выступать за то, чтобы коллеги могли произносить те слова, которые считают нужными, кроме одного исключения — когда это прямой призыв к насилию. Я считаю, что нельзя наказывать за слова, кроме одного исключения — когда слово становится делом, а именно: прямые провокации насилия. В данном случае, если я правильно понимаю контекст слов Светланы Прокопьевой, то слова крайне неудачные. Они крайне неудачные, потому что нельзя никакой политикой оправдать попытку убийства и самоубийства, но при этом, на мой взгляд, в её словах не было прямого призыва к насилию. Не исключено, что её слова действительно нарушают какие-то вещи, что и подтвердил Роскомнадзор, но я думаю, что как раз предупреждением можно было бы и ограничиться, а уголовное дело — это уж слишком. Резюмируя, мне кажется, что слова псковской журналистки были неудачными, но это не те слова, за которые следует уголовное наказание.Сейчас, вообще, ФСБ и другие спецслужбы всё больше стали обращать внимания на слова, произнесённые в интернете, это общий тренд. Очень много дел и против журналистов, и против блогеров, к счастью, они редко заканчиваются реальными сроками, но сама идея, что нужно преследовать за слова, является порочной, и смягчение антиэкстремистского законодательства — это хороший путь, хотя вообще лучше было бы эту статью полностью отменить. В государстве порочный тренд на преследование за слова, в том числе по антиэкстремистскому законодательству, и количество дел растёт, и это связано с политикой, потому что эта статья растёт с 2014 года, с тех пор как наша страна находится в международном конфликте. Понятно, что за этим стоит политика внутреннего ужесточения, но я считаю, что даже против этого политического тренда, который возник из-за того, что государство себя чувствует в войне, с этим можно бороться.
