«Как тебя там... Хулио?»: чем живёт Саранск во время ЧМ-2018
Для этого городка мундиаль, несмотря на свою максимальную интегрированность в жизнь, является далёким явлением
Ровно «нарезанная» зелёными квадратами земля — так с высоты птичьего полёта выглядит Саранск. Небольшой город с населением чуть больше 340 тысяч человек. Столица Мордовии.
Прямиком из новенького городского аэропорта милейшие люди — баба Зоя и её сын Паша с другом Димой — отвезли меня в свою квартиру, ставшую на ближайшие восемь дней моим убежищем, пристанищем, берлогой, местом для утренних танцев, в конце концов.
Паша и Дима — простые мужики лет 30. У обоих семьи. Первый, как половина России, любит выпить, второй, как другая половина, завязал. Мать Павла Зоя Владимировна радушна настолько, насколько это возможно. Для меня она стала прообразом Мордовии. Если бы республика имела человеческий облик, то она была бы Зоей Владимировной.
Нашла даже парочку сходств. Саранск впервые принимает чемпионат, а баба Зоя — сдаёт квартиру. Город перед приездом начистили, покрасили, отремонтировали. При этом его лубочный уют сохранился. То ли намеренно, то ли случайно. Трогательные частные домики на фоне «Мордовия Арены» напоминали связанные крючком салфетки, покрывающие современный плазменный телевизор Зои Владимировны.
За разговором на кухне выяснилось, что баба Зоя всегда была рядом с большим спортом — работала поваром на спортивных объектах. Перевидала много знаменитых велогонщиков и футболистов, но как тогда, так и сейчас очень прохладно к этому относится.
«Мужики и мужики», — сказала она.
Поэтому приезд в Мордовию таких мужиков, как Кейсукэ Хонда, Радамель Фалькао, Юя Осако и, конечно же, Криштиану Роналду, для коренной жительницы так себе событие.
Пронзительный контраст
Вообще, для жителей военного городка, где я остановилась, чемпионат, несмотря на свою максимальную интегрированность в город, далёкое явление.
Причём эта мысль меня огорошила как-то внезапно.
С утра, где-то за пять часов до матча Япония — Колумбия, я стояла у окна, пила жуткий растворимый кофе, думала о чём-то неважном, и тут раздался голос какой-то бабулечки.
«Слышала? Петровна ночью-то померла. Гуляла по парку и померла», — сказала, видимо, главный информатор во дворе. «Ну жаль, жаль. Когда хоронить будут?» — ответила ей вторая. При этом обе переговаривались, просто высунувшись из окон. Одна с первого, вторая с пятого этажа. Такой пронзительный контраст почему-то сильно запал мне в память.
Затерянный рай
Более сильный отпечаток оставило лишь кафе «Затерянный рай». Местечко находится при въезде в военный городок.
Днём обклееное фотографиями пальм и океана помещение смотрится вполне мило, но как только темнеет — загорается мигающая подсветка, и огромная надпись «Затерянный рай» на крыше начинает переливаться всеми цветами радуги. Обычно на пошло-призывную иллюминацию слетается исключительно местный «бомонд», но после матча Перу — Дания в капкан попались заплутавшие перуанцы... и замёрзшая я.
Справедливо будет сказать, что именно в тот день я была очень рада огням «рая». После игры, потеряв надежду поймать такси, замерзая от ледяного ветра, мне пришлось заскочить в рандомный автобус. Маршрут его мне ничего не сказал, я просто молча ехала, пыталась согреться и всматривалась в улицы. Ничего из того, что я видела днём, на глаза не попадалось. Только темнота и россыпь фонарей по краям дороги. Так мы ехали какое-то время, картинка особо не менялась, и тут унылую стабильность за окном прервала «танцующая» надпись.
«Да это ж мой "Затерянный рай"», — с этой мыслью я вскочила и закричала: «Остановите здесь. Я живу здесь! Стойте!» Хорошо, что в автобусе никого, кроме меня, не было. Потому моя радость выглядела так, словно ко мне внезапно вернулась память.
В благодарность за спасение я решила зайти на огонёк. Заказала виски и шашлык. Ну, чтоб согреться. Пока ждала еду, подслушала разговор за соседним столиком. Хотя не услышать, как две пьяные хабалистые девки на матерном русском вперемешку с кривым английским не выпускают из плена двух перуанцев, было сложно.
«Вызвать нам такси», — повторял один из них. «Да, куда... сиди. Как тебя там... Хулио? Сейчас дискотека будет. Ну у вас и имена, хрен вышепчешь», — сказала девица и элегантно замахнула стопку. Потом все засмеялись. Перуанцы от растерянности, их спутницы — над своими шутками.
Поев и выпив, я решила спасти ребят, и когда их ненадолго оставили, вызвала им такси по адресу, который они мне показали на клочке бумажки. Они уехали, и я пошла домой. Чувствовала себя героем. Через полчаса мне позвонил таксист. «Вы иностранцев по адресу улица Строителей отправили. Я их привёз, но они говорят, что не живут здесь», — заявил он. «Я ввела тот адрес, что они мне дали», — ответила я.
В итоге оказалось, что такая же улица есть и в Саранске, и в каком-то посёлке под ним. Я так и не поняла, где именно они живут, но таксист пообещал довезти их по нужному адресу. Завершив звонок, села на край дивана и засмеялась от всего случившегося: случайный автобус, огни кафе, перуанцы, улица Строителей...
P.S. Зоя Владимировна потом рассказала, что она помогала открывать «Затерянный рай», меню составляла. К слову, шашлык из курицы там хорош.
Дядь Валера
В моё купе из Саранска в Екб подсел русский мужчина лет 55 — высокий, полный. В дверном проёме он нарисовался с раскрасневшимся лицом. Увидев перед собой двух азиатов (меня и японца Мартина) и одного латиноса (Оскар, перуанец из Швеции), секунды две он не знал, что сказать, а потом выдал: «Ну, привет. Я — дядя Валера и я храплю».
Парни ничего не поняли, просто заулыбались. А на моё «здравствуйте» он довольно радостно отреагировал: «О, своя!»
Через полчаса дядь Валера накрыл стол. «Я ж в командировку еду в Екатеринбург. Мне жена тут собрала всего». И действительно... маленький купейный столик ломился от еды: редис, огурцы, шашлык, ветчина куриная, картошечка в мундире и, конечно же, варёные яйца. Пакету с конфетами кое-как нашлось место. «Ешьте-ешьте», — сказал он, а потом попросил перевести меня: «Скажи им, что съесть надо всё, а то у меня там ещё есть», — кивнул дядь Валера в сторону сумки и хмыкнул в усы.
Уговаривать никого не пришлось. Мы с Мартином и Оскаром уминали угощения, пока дядь Валера говорил о сыне. «Он у меня Бауманку закончил. На старших курсах женился. Сейчас они в Москве живут, путешествуют много. Полмира уже объездили», — сказал он и задумался, держа в руках конфетку «Алёнка».
«А что в этом грустного? Вы словно не рады, это ж так здорово — по миру кататься, столько всего интересного везде», — нарушив паузу, сказала я. «Да, конечно. Но мы-то с матерью внуков хотим. Эх, не понимаю я их», — сказал попутчик, съел конфету и улыбнулся.
Иностранцы всё это время посредством моего кривого перевода тоже косвенно участвовали в разговоре. Ну как участвовали, кивали головой и повторяли: «yes, yes». Что, в принципе, дядь Валеру устраивало, и он выдавал ещё одну порцию историй.
Минут через 15 рассказчик решил, что хватит болтовни, и заявил, дожевав последний кусок шашлыка: «Так, теперь можно и поспать». Оказалось, что дядь Валера не соврал. Храпел он на все лады. Кроме него в нашем купе не спал никто. Оскару повезло больше — он сошёл в Казани. Мартин ретировался в вагон-ресторан, напился и только после этого тихо-мирно вырубился.
Я с переменным успехом, слушая музыку в наушниках, то проваливалась в сон, то просыпалась, когда играл трек, который был чуть тише, чем храп соседа.
При этом меня нисколько не раздражал посторонний шум. Сначала я хотела, конечно, разбудить его и попросить перевернуться на другой бок. Это же вроде помогает? Но когда при свете фонарей, проскальзывающих за окном, я увидела, как огромный дядька, сложив обе ладони под щёку, видит десятый сон, громогласно сообщая об этом всем вокруг, подумала: «Ну ладно, пусть храпит, всё равно давно хотела Evanesense переслушать».
