Главной тенденцией первой половины 2020 года станет смещение акцента в глобальной повестке с сирийского конфликта на вооружённое столкновение в Ливии. Причём ливийское досье обещает вовлечь большее количество стран, ранее воздерживавшихся от прямого участия в кризисе. Возможно, в этом году будет и место для хороших новостей: потенциал обострения ситуации вокруг иранской региональной политики может стать меньше — из-за вынужденной готовности аравийских центров силы сесть за стол переговоров.
То, что Ливия обещает вытеснить из центра внимания многолетний конфликт в Сирии, стало понятно в конце 2019 года, когда власти Турции допустили отправку войск в североафриканскую страну по запросу международно признанного Правительства национального согласия (ПНС), а позже подкрепили это законодательно. Во многом Анкара воспользовалась логикой Москвы в Сирии, когда сначала структурам власти, обладающей хотя бы минимальной легитимностью, помогают политически, а затем инициируют отправку контингента по их официальной просьбе. Несмотря на то что отправить свои силы Турция не может без согласования с Россией (переговоры президентов Владимира Путина и Реджепа Тайипа Эрдогана состоятся в начале января), действия турецкого руководства всё равно создают потенциал конфликта с РФ, чьи симпатии, по-видимому, находятся больше на стороне командующего Ливийской национальной армией (ЛНА) Халифы Хафтара. И это делает ливийское досье столь же взрывоопасным, как сирийское.
Утешающим для Москвы фактором может служить то, что на стороне ЛНА выступают и могущественные игроки Аравийского полуострова, такие как Саудовская Аравия и Объединённые Арабские Эмираты (ОАЭ). Некоторое время назад в симпатиях к Хафтару была замечена даже администрация президента США Дональда Трампа, когда на должности помощника лидера по национальной безопасности находился Джон Болтон. «Высадка» турок в Ливии может спровоцировать вовлечение в ливийское досье и тех государств, которые противостоят Турции в Восточном Средиземноморье. Речь идёт о «газовом треугольнике» — Кипре, Греции и Израиле, которые планируют создать конкурента «Турецкому потоку» — газопровод EastMed, призванный обеспечить голубым топливом европейские страны. На фоне подписания двух меморандумов о взаимопонимании между Анкарой и Триполи Греция, например, уже интенсифицировала контакты с Хафтаром. А готовность Израиля поддержать ЛНА давно стала предметом домыслов.
Что касается Сирии, то в районе провинции Идлиб, которая удерживается противниками официального Дамаска, с большой долей вероятности будет проведена очередная наступательная операция сил правительства. От международных игроков, вовлечённых в дискуссию о судьбе этого мятежного анклава, зависит то, какого масштаба будет эта кампания сирийской армии и какая судьба ждёт оппозиционную инфраструктуру Идлиба в условиях неизбежного триумфа правительственных войск. Опыт перехода под контроль официального Дамаска других анклавов, которые находились в руках оппозиции, показывает: вряд ли все обещания, данные правительством или его гарантами при «размене», будут сдержаны. Нарушения со стороны сил президента Башара Асада, эффект от которых неизбежно удвоится своеволием проиранских иррегулярных формирований, приведут в 2020 году к разрастанию мятежных настроений, как это происходило в 2019 году в южных провинциях Арабской Республики в окрестностях Дамаска.
Несмотря на это, тенденция на преодоление сирийским правительством международной изоляции продолжится. Каналы обратной связи с Дамаском, потерявшим региональную поддержку на фоне силового подавления протестных выступлений в 2011 году, возможно, будут негласно задействованы Саудовской Аравией — по примеру ОАЭ. Впрочем, несмотря на весь прагматизм политики аравийских центров силы, рукопожатий между президентом Сирии Башаром Асадом и саудовским наследным принцем Мухаммедом ожидать не стоит. Так далеко среди арабских стран мало кто готов зайти. Однако, судя по всему, это единственный способ предотвратить окончательное «сползание» Дамаска в орбиту влияния иранской военной элиты.
В условиях неспособности США и аравийских монархий дать серьёзный ответ на действия, предположительно, проиранских сил Израиль будет вынужден действовать самостоятельно. После того как в первой половине 2020 года пройдут выборы в израильский парламент (Кнессет), есть шансы, что тактика еврейского государства будет выглядеть более чётко. Пока же нынешний министр обороны Нафтали Беннет вынужден делать громкие заявления, но в то же время отказывать Армии обороны (ЦАХАЛ) в широких операциях. Ситуация осложняется неоднозначной позицией РФ. Если раньше российское командование закрывало глаза на ситуативные удары израильской авиации по позициям иранских и проиранских сил в Сирии, то теперь Москва не демонстрирует желания содействовать. В 2020 году главным вопросом для Израиля, безусловно, станет и то, добьётся ли разведывательное и военное сообщество увеличения бюджета.
На Аравийском полуострове будет снижаться желание двигаться по конфронтационному сценарию с Ираном. Не исключено, что в 2020 году саудовский правящий дом инициирует закулисные переговоры с представителями Исламской Республики по поводу снижения градуса напряжённости в регионе. Вполне вероятно, что часть иранской элиты будет к этому готова. Проблемой остаётся взгляд консервативных кругов элиты ИРИ на ситуацию в регионе. От них по-прежнему зависит многое. Протесты, которые потрясли Иран в 2019 году, вряд ли запустят механизм насильственной смены власти, но вполне вероятно, что протестный потенциал будет время от времени давать о себе знать. Это окажет влияние на некоторые внешнеполитические решения Ирана, который остаётся крайне ограничен с точки зрения экономических ресурсов.
