В ситуацию вокруг предстоящего общенародного голосования относительно поправок в Конституцию вмешался зарубежный фактор. Венецианская комиссия вынесла заключение, что предлагаемую поправку к статье 79 следует исключить либо переформулировать. Поправка провозглашает приоритет отечественного права над подписанными международными договорами. В том числе это касается решений Европейского суда по правам человека — органа, связанного с Венецианской комиссией и судьба которого её более всего интересует.
Сама комиссия, вопреки своему названию, заседает в Страсбурге и является сугубо консультативным органом при Совете Европы. Она была создана в начале 90-х для проведения экспертизы национального законодательства относительно соответствия его европейским ценностям. Комиссия не имеет полномочий принимать директивные решения, но с её подачи может принимать постановления Парламентская ассамблея Совета Европы (куда Россия вернулась в 2019 году).
Для России мнение Венецианской комиссии не может быть в какой-либо степени решающим, однако для власти оно неприятно тем, что на него может ссылаться оппозиция. Поэтому ответная реакция последовала незамедлительно. Министр иностранных дел Сергей Лавров сказал, что не понимает, «почему такое чрезмерное внимание уделяется данному конкретному аспекту, который абсолютно легитимен с точки зрения международного права», и сослался на пример Германии и Великобритании. За ним последовал председатель Госдумы Вячеслав Володин, который отметил, что «противостоять подобным указаниям (прецедент Венгрии, которой ЕСПЧ запретил требовать от НКО декларации переводов денег из-за рубежа) можно только приняв норму Основного закона, определяющую его приоритет».
Тем самым Россия даёт понять, что «наезд» Венецианской комиссии не в силах повлиять на решимость Кремля провести голосование и получить нужный результат. Отметим также, что комиссия выразила озабоченность тем, что теперь президент сможет отправлять в отставку судей Конституционного суда, направляя представление в Совет Федерации.
Думается, судьба обращений в ЕСПЧ мало кого волнует в России и данная проблема не имеет прямого влияния на жизнь населения. Начнём с того, что российская действующая Конституция — латаный-перелатаный документ, принятый в 1993 году в большой спешке. Особой государственной мудрости в нём не просматривается, он изначально был нелогичен, противоречив, запутан, а компетентность авторов типа Сергея Шахрая вызывает, мягко говоря, большие сомнения.
Конституция вообще должна быть документом компактным, немногословным, написанным ясно и чётко. Она не должна служить сиюминутным требованиям (как это произошло в 1993 году и как происходит сегодня). Нынешние же поправки уводят Конституцию ещё дальше в сторону демагогии, прекраснодушия и вообще не юридических терминов и вопросов.
Правительство «обеспечивает проведение в Российской Федерации единой социально ориентированной государственной политики в области сохранения традиционных семейных ценностей», «осуществляет меры по поддержке институтов гражданского общества, в том числе некоммерческих организаций, обеспечивает их участие в выработке и проведении государственной политики», где «дети являются важнейшим приоритетом государственной политики России. Государство создаёт условия, способствующие всестороннему духовному, нравственному, интеллектуальному и физическому развитию детей, воспитанию в них патриотизма, гражданственности и уважения к старшим. Государство, обеспечивая приоритет семейного воспитания, берёт на себя обязанности родителей в отношении детей, оставшихся без попечения» и т. д. и т. п. Зачем всё это?
В текст американской Конституции почти за 250 лет её существования было внесено менее 30 поправок, из них 10 практически сразу, ещё в XVIII веке. И государство работает как часы — ни разу не было сбоя, за исключением попытки отделения южных штатов в 1861 году, но и в годы Гражданской войны выборы президента, Конгресса происходили в обозначенные сроки, никому не приходило в голову их отменять. Естественно, и уровень, и помыслы отцов-основателей были иными, чем у Шахрая и Ко.
У нас же нет уважения к тексту Основного закона ввиду вышеперечисленных факторов — поспешности, суетливости, кампанейщины. Все прекрасно понимают, что манипуляции с её текстом работают на сиюминутные цели и задачи, а не на века, что когда придёт новый президент — он начнет перестраивать Конституцию под себя. Ни одному человеку не придёт в голову с пафосом сказать: «Мне же Конституция гарантирует!» На него посмотрят как на ненормального.
Но в силу же этих обстоятельств население не придаёт большого значения предстоящему голосованию. «Просит власть поддержать — мы и поддержим, ибо если не Путин, тогда кто?» — такова мотивация большинства. А если кто и не пойдёт, то, скорее, не из-за гражданского протеста, а из-за вполне объяснимого безразличия к абстрактным вопросам, не имеющим отношения к его повседневной жизни. У нас нет того гражданского общества и такой политической элиты, которые бы ответственно подходили к вопросу конституционного устройства и мыслили бы историческими категориями.
При этом ряд поправок в Основной закон весьма любопытен и требовал бы большего внимания. Кроме того, в перспективе они могут оказать немалое влияние на политическую ситуацию в стране. Например, что такое «федеральные территории»? Это проходит мимо общественного сознания, а объяснения даются весьма туманные. А ведь в перспективе может оказаться так, что земли, богатые природными ископаемыми, перейдут под прямой контроль центрального правительства. Назначение до 30 сенаторов президентом создаёт определённую группу влияния в СФ, которая может оказывать противодействие следующему главе государства и тем самым порождать конфликты. Признание РФ наследником СССР, но не Российской империи закладывает ряд территориальных проблем. Но подобные вопросы прошли мимо внимания Венецианской комиссии. Впрочем, жителям РФ важнее их собственная оценка поправок, нежели мнение из-за рубежа.
