Российскую промышленность принято ругать. Как, впрочем, и Минпромторг. Ведомство, вне зависимости от наличия компетенций у его сотрудников и состоятельности проводимой политики, постоянно настраивает против себя и профессионалов, и обывателей.
Государственная политика в данной отрасли экономики за последние 30 лет на деле не оформилась. Справедливости ради стоит сказать, что её нет не только в Минпромторге. Однако отсутствие таковой, например, в агроведомстве скрывают рекордные урожаи зерновых, а в Минкультуры — редкие, но очень «меткие» успехи отечественных блокбастеров. В промышленном же министерстве нет похожего простого (и одновременно пустого) бренда, чья задача по большому счёту состоит только в том, чтобы успокоить общество. Тот же Aurus создают для богатых, и гордиться им — всё равно что и числом российских миллиардеров в списке журнала Forbes.
В СССР требования к промышленной продукции, да и к чиновникам, были жёстче. В тяжёлые 1940-е отрасль экономики показывала рост, а к концу 1980-х годов 36 тыс. советских станков стояли на предприятиях Западной Германии. Оборудование для обработки металла и автоматические линии, в частности, ФРГ закупала на Московском станкостроительном заводе им. Серго Орджоникидзе. Теперь на этом месте торговый центр, офисы и жильё. Но времена меняются, а с ними и оценки. По заявлениям чиновников министерства, наоборот, складывается ощущение, что именно теперь, в последние десятилетия, российская промышленность развивалась и строилась.
Владимир Путин в ходе недавней пресс-конференции заявил, что 75% производственных мощностей в перерабатывающей промышленности в РФ созданы с 2000 года. Президент прав, проблема только в том, кем сделано это оборудование. Ведь даже в сфере, где импортозамещение проходит ярко, а конкретно — в пищепроме, важный для экономики проект почти полностью зависит от иностранных поставщиков. К примеру, автоматические линии, установленные на крупнейших столичных хлебопекарных заводах, — из Европы. Да и качеством новых продуктов пока недовольны.
По данным Росстата, индекс промпроизводства за январь-ноябрь 2019 года по отношению к аналогичному периоду 2018-го составил 2,4%. При этом статистическое ведомство подчёркивает, что показатель включает не только непосредственно промышленные товары, но и электроэнергию, газ, пар, кондиционирование воздуха, водоснабжение и водоотведение, сбор и утилизацию отходов, деятельность по ликвидации загрязнений. В целом же ряд отраслей растёт благодаря иностранному бизнесу, локализовавшему здесь свои производства. К примеру, по данным ФТС, экспорт легковых авто из России за 10 месяцев 2019 года по сравнению с аналогичным периодом 2018-го вырос на 25%, до 94,3 тыс. единиц, составив $1,36 млрд. Однако какие конкретно марки поступали на внешние рынки, неясно. Не исключено, что основную долю составили собранные на заводах России Renault Logan, марки Volkswagen и Škoda. По данным «Автостат инфо», доля отечественных марок за 2019 год выросла в стране на 1,5%, но исключительно за счёт госпрограмм, при том, что максимум цены дотируемого авто был понижен с 1,45 до 1 млн рублей.
Понятно, что зарубежный инжиниринг не спешит вкладывать в Россию. Местные производители уверены, что на трансфер технологий западный бизнес нужно мотивировать. Преференции требуются даже в нефтехимической и газовой отраслях. Это особенно интересно, ведь иностранным корпорациям созданы отличные условия работы в РФ. В отличие от мелких и средних российских компаний у транснациональных холдингов есть доступ к «длинным и дешёвым» деньгам в банках своих стран, опыт и инженерная школа. Что в ответ предпринимает министерство? На каждом форуме его представители напоминают о существовании Фонда развития промышленности и возможности в нём покредитоваться. В то же время российские банки, мягко говоря, не желают выдавать займы промышленникам. В 2019 году ЦБ фиксирует падение темпов роста корпоративного кредитования ниже официального уровня инфляции.
В этих условиях система госконтрактов для мелкого и среднего бизнеса, а он в РФ в данной отрасли экономики чаще такой, превращается в заколдованный круг. Компании вынуждены идти на полулегальный союз с фирмами-«прокладками», а ОПК закупает сложные детали и инструменты с помощью влиятельных лиц в Европе и США или под видом другого товара.
За этим курсом прочитывается характерная особенность современного российского чиновника. Кризис Минпромторга — в отсутствии успешных проектов. Нынешние управленцы не способны заинтересовать Запад и могут предложить новое только в форме экспозиционного зрелища.
Стоит отметить и ряд скандалов в данной сфере в прошедшем году. В апреле генпрокурор Юрий Чайка сообщил о масштабных проверках в оборонно-промышленном комплексе. Так, входящему в Ростех АО «Станкопром» в 2015–2016 годах из бюджета был выделено более 1,8 млрд рублей, но то не создало ни одного отечественного станка. Помимо этого, Чайка сообщил о выделенных 13 млрд рублей на ремоторизацию самолёта-амфибии Бе-200 для нужд главного военного ведомства страны. Минпромторг планировал заменить украинский двигатель на российский, однако решение было отменено. Вероятно, двигатели с Украины будут продолжать поступать в РФ, поскольку на создание аналога уйдёт 10–15 лет.
Наконец, расследование «Трансперенси интернешнл Россия» наглядно показало, как живёт руководство министерства. Выяснилось, что Денис Мантуров в ходе поездок по государственным делам выбирал номера класса люкс. Расследователи приводят целый ряд трат на номера в 2016–2017 годах, наиболее дорогим из них оказались президентские апартаменты в отеле The Peninsula Shanghai, где российский министр за сутки оставил 1,388 млн рублей. Глава ведомства объяснил свой выбор тем, что только такие апартаменты были свободны и доступны во всём Шанхае. А на вопрос о тратах Мантуров ответил, что их размер полностью вписывается в нормативы Минфина.
В условиях приближающейся рецессии промышленникам действовать на традиционных и завоёванных рынках придётся творчески. Но реальных альтернатив на изменение управления министерством, в сущности, нет. Все наиболее интересные специалисты слишком укоренены в своих отраслях. Поэтому возглавить такой институт, как российская промышленность, могут лишь носители универсального авторитета, а не ведущие инженерно-технические кадры. То есть банкиры и дети чиновников с последующими связями и лоббированием тех или иных отраслей и компаний. Именно здесь кроется объяснение бессвязной политики ведомства.
В этой связи любопытны слова Героя России, космонавта Геннадия Падалки из недавнего интервью. Он рассказал о технологическом отставании России, неэффективном расходовании бюджетных средств и указал на перекос в отрасли в сторону юристов, экономистов и финансистов, в то время как в зарубежных космических агентствах процессами руководят профессионалы с инженерным образованием.
Мы до сих пор летаем на том, что досталось нам в наследство от Советского Союза. Не создали ничего нового, сейчас я говорю только о пилотируемой космонавтике. <...> «Союзом» мы похвалиться не можем, это достижение поколения первопроходцев космоса. Наше поколение ничего подобного не создало. В остальном у нас идеи и мечты. Мы в режиме ожидания какого-то чуда, но чудес не будет, — приводит его слова РИА Новости.
Стоит отметить и обеспокоенность ряда специалистов по поводу судьбы одной из ведущих отраслей авиапромышленности страны — вертолётостроения. В декабре 2019 года было принято решение об объединении АО «Московский завод им. М.Л. Миля» и АО «Камов» в новый Национальный центр вертолётостроения им. М.Л. Миля и Н.И. Камова холдинга «Вертолёты России». Эксперты уже поспешили окрестить данный проект оптимизации авантюрой и уничтожением конкуренции двух самобытных конструкторских школ. Есть опасения, что КБ «Камов» при слиянии фактически прекратит своё существование.
