В Совет Федерации поступило предложение Национального антикоррупционного комитета с предложением вернуть в Уголовный кодекс статью о вредительстве. Сенатор Андрей Клишас заявил, что «некомпетентность чиновников, которая ведет к угрозам для страны, тоже основания для привлечения этих лиц к уголовной ответственности», и привел в пример импортозамещение. Что же такое вредительство с точки зрения права и каковы были исторические прецеденты применения этой нормы — в материале NEWS.ru.
Понятие «вредительство» как категория права в русском языке появилось лишь после 1917 года. Февральская революция, октябрьский переворот, приход к власти большевиков и Гражданская война привели к тому, что жизнь в России очень сильно изменилась. Старое государство было разрушено и появилось новое, устроенное как «диктатура пролетариата» (что на деле, как говорил Владимир Ленин, являлось диктатурой Коммунистической партии).
Экономическая организация Советской России, а затем и СССР очень существенно отличалась от остального мира. В стране была установлена государственная собственность на «средства производства», а частная собственность сведена до личного имущества.
Но что же такое «вредительство» и почему оно оказалось столь тесно связано с политикой и экономикой? О вредительстве как об осознанных действиях, направленных на подрыв и разрушение государственной промышленности, торговли и транспорта, заговорили, поскольку в стране шла кардинальная ломка прежнего экономического уклада. Вот представьте, сидит на своем рабочем месте какой-нибудь инженер или финансовый работник, и в один прекрасный день ему говорят, что его предприятие или банк теперь становятся государственными, а он отныне должен подчиняться комиссару, которого прислал уполномоченный на орган республики Советов.
Привычные механизмы экономики после этого перестают работать. Какой там спрос или предложение, какой баланс цен и конкуренция, какие процентные ставки и стоимость кредита? О чем вы вообще говорите? В стране идет революция, молодая республика в кольце врагов. Поэтому есть только требования момента и политическая целесообразность. Сколько сказали выпустить продукции — столько и делайте, сколько сказали выдать денег — столько и выдавайте. А кто будет лишние вопросы задавать — тот льёт воду на мельницу мировой контрреволюции. Так мыслили в те годы.
Конечно же нельзя говорить об эффективной работе в условиях замены рынка административными механизмами регулирования. Поэтому в экономике Советской России очень быстро начались проблемы, и чем дальше, тем они становились больше. Но большевистское руководство по большей части «академиев не кончало» и новые вожди порой просто не понимали, что же происходит.
Ответ был найден очень быстро. Его подсказала Французская революция 1789 года, на которую большевики всегда смотрели с очень большим вниманием. Французские революционеры, столкнувшись с похожими проблемами (хотя и в гораздо меньшей степени, там все же не запрещали частную собственность и торговлю), решили, что они являются следствием «вредительства». Ну то есть враги революции сознательно вредят, чтобы уничтожить народную власть, вернуть короля и дворян.
Очень простая и понятная формулировка «вредительство» привела на гильотину сотни и тысячи людей. Ведь если, скажем, растут цены на хлеб и торговец отказывается продавать его по установленному государством максимуму, то виновато не плохое ведение хозяйства и разорение крестьян, а то, что торговец — контрреволюционер.
Впрочем, по мере того, как политический режим в революционной Франции стабилизировался, разговоры про контрреволюцию и вредительство постепенно сошли на нет. В Советской России после 1917 года было то же самое. Только с добавлением «вредителей на производстве», которые мешали сознательным рабочим трудиться.
Существовало ли вредительство в реальности? Это очень сложный вопрос. И однозначного ответа на него нет.
С одной стороны, большая часть обвинений во вредительстве оказывалась связана с некомпетентностью коммунистических властей и их отрицанием механизмов свободного рынка. Но, с другой стороны, среди специалистов, доставшихся советской власти от царских времен, было немало тех, кому большевики и их порядки откровенно не нравились. И они вполне могли, выполняя свою работу, делать ее так, чтобы результат получался как можно хуже.
Вслед за национализацией и запретом свободной торговли после краткой передышки НЭПа последовали индустриализация и коллективизация. Задачи перед обществом ставились грандиознейшие — построить новую индустрию, не уступающую развитым странам мира, и превратить сельское хозяйство в почти промышленное производство на основе коллективной собственности.
Достигнуть установленных целей было нелегко. По пути к ним, естественно, возникало множество проблем. Проблемы требовалось как-то объяснить обществу. Поэтому с 1928 года в СССР вновь активно заговорили о вредительстве.
Первым примером стало «Шахтинское дело». В мае — июле 1928 года группу инженеров и техников предприятий Донецкого угольного бассейна судили как организаторов и участников преступного сообщества, устраивавшего аварии на предприятиях с целью вызвать недовольство шахтеров советским режимом. Говорилось, что «спецы» рассчитывали после свержения советской власти отдать шахты прежним владельцам.
Подсудимых в прессе и на суде именовали «вредителями». Тогда «вредительство» стало расхожим публицистическим штампом, обозначающим сознательно совершаемые контрреволюционные действия в промышленности, а вернувшийся в обиход термин был популяризован благодаря отчетам прессы и кинохроник о судебных заседаниях.
Не менее важным стал следующий большой показательный судебный процесс — «Дело Промпартии». В ноябре — декабре 1930 года судили группу царских инженеров (а новых, советских, собственно, еще и не было), которые обвинялись в создании и участии в преступных сообществах, пытавшихся разрушить промышленность и дезорганизовать транспорт для подготовки иностранной интервенции и ликвидации советского режима.
На этот раз всё было куда масштабнее. Речь шла уже не об одном участке промышленности, а о целом заговоре, который своими нитями опутал всю страну. Подразумевалось, что вредители, связанные тайной партийной сетью, проникли во множество государственных учреждений и предприятий.
Московские судебные процессы, конечно же, стали образцом для всей страны. Такие же «дела вредителей» раскрывались по всему СССР. Отчеты печатались в газетах, слово «вредитель» оказалось у всех на слуху. Скорее всего, большая часть дел была сфальсифицирована, а показания участников — выбиты. Но, без сомнения, были специалисты, кто вполне искренне занимался вредительством.
Могла существовать и такая ситуация — «спец» вполне искренне и хорошо делает свое дело, как делал его еще в Российской империи, где он учился. Но для новых властей та парадигма рыночного хозяйства, в которой он действует, является вредительской, что называется, «по умолчанию». Просто потому, что в стране приняты уже другие принципы, основанные на отказе от рынка и установлении планово-директивной экономики.
Хотя статьи «вредительство» в советском Уголовном кодексе не было, это понятие было успешно криминализовано. В апреле 1928 года на пленуме Центрального комитета ВКП(б) уже официально говорили о ряде «фактов экономического вредительства».
Особая санкция поступила лично от Иосифа Сталина, который апреле 1929 года, выступая на июльском пленуме ЦК, заявил: «Вредительство буржуазной интеллигенции есть одна из самых опасных форм сопротивления против развивающегося социализма».
Позднее, в 1933 году, ЦИК СССР (высший орган законодательной власти) принял постановление «Об ответственности служащих в государственных учреждениях и предприятиях за вредительские акты».
В 1930 году в Москве огромным тиражом 500 тысяч экземпляров вышла книга Г. Кржижановского «Вредительство как оно есть». Автор этой работы входил в число лидеров Коммунистической партии и советского государства, был главой плановой комиссии при Совнаркоме (советском правительстве), работал в Академии наук СССР.
В книге выносилось суровое суждение: «За последние два года в ряде отраслей хозяйства Союза были обнаружены и ликвидированы вредительские организации антисоветской части верхнего слоя инженерства. Продолжительность существования контрреволюционных организаций, широкие масштабы их вредительской деятельности и наконец ярко поставленные политические цели, — все это вместе взятое не может не привлечь к себе внимания советской общественности».
Далее Кржижановским делался вывод: «Было бы глубоко ошибочным рассматривать вредительство как явление случайного порядка. Вредительство, осуществляющееся в течение ряда лет в промышленности Союза, является одним из видов непримиримой антисоветской борьбы классовых врагов пролетарской диктатуры и социалистического строительства». Это было фактическое развитие тезиса, выдвинутого Сталиным в 1928 году, что по мере строительства социализма классовая борьба не ослабевает, а усиливается. Ведь враги внутри СССР, видя, что их поражение становится неизбежным, начинают прибегать ко все более решительным мерам, среди которых на первое место выходят вредительство и саботаж.
К началу Большого террора 1937–1938 годов обвинение во вредительстве уже стало привычным и обычно шло дополнением к «антисоветской и контрреволюционной деятельности», что в совокупности составляло предмет знаменитой «политической» 58-й статьи Уголовного кодекса РСФСР (и других советских республик) «Контрреволюционная деятельность».
За вредительство и саботаж отвечали части этой статьи 58.7 и 58.9. Советская юриспруденция исходила из очень простого правила, что обвиняемые по «политической» статье не имеют права на защиту, а вынесенный приговор не подлежит обжалованию. Столь суровые меры создавали в обществе атмосферу страха. Ведь совершенные на рабочем месте ошибки очень часто могли быть квалифицированы как идейно мотивированная контрреволюция.
В 1960 году, когда в СССР шли времена оттепели и проводились реформы, направленные на смягчение внутренней политики, был принят новый Уголовный кодекс РСФСР (а также УК других республик СССР). В нем печальной памяти 58-я «контрреволюционная» статья уже отсутствовала, зато появилась статья 69 «Вредительство» в следующей формулировке: «Действие или бездействие, направленное к подрыву промышленности, транспорта, сельского хозяйства, денежной системы, торговли или иных отраслей народного хозяйства, а равно деятельности государственных органов или общественных организаций с целью ослабления Советского государства, если это деяние совершено путем использования государственных или общественных предприятий, учреждений, организаций либо путем противодействия их нормальной работе».
Данная статья оказалась на редкость живучей и исчезла из обихода лишь в 1997 году, когда был введен в действие Уголовный кодекс РФ 1996 года. В этом своде права преступления «вредительство» уже не было. Хотя стоит отметить, обвинений во «вредительстве» после смерти Сталина в СССР больше не было. Но статья была — видимо, для того, чтобы ответственные люди не расслаблялись.
В наши дни о вредительстве говорят очень часто и это совершенно не удивительно. Порой у стороннего наблюдателя создается ощущение, что многие полезные решения властей саботируются исполнителями, а правильные начинания исполняются так, что могут превратиться чуть ли не в свою противоположность. Ещё в 2014 году Общероссийский народный фронт заявил, что до 80% поручений президента РФ не выполняются. По оценке ОНФ, в 40% случаев поручения были выполнены частично, в 25% случаев они не были выполнены, в 6% — поручения выполняются формально. И эта ситуация не слишком-то улучшилась за последние годы.