Взглянув на арабский мир, можно сказать, что до сих пор это был регион, в котором правительства применяли аналогичные подходы к пандемии коронавируса, вводя локдауны, одновременно пытаясь сохранить экономическую активность, манипулируя существующими давлениями и требованиями.
Экономика не устояла перед вирусом
Коронавирус впервые появился в ОАЭ в конце января, а затем распространился по Персидскому заливу и всему региону в феврале и марте. Через шесть месяцев после его первого появления Иран и Саудовская Аравия лидируют в регионе с наибольшим количеством заболевших: 334 000 и почти 300 000 случаев соответственно. За ними следуют Ирак с 160 000, Катар с 114 000 и Египет почти со 100 000 случаев.
Правительства относительно быстро отреагировали на угрозу. Многие ввели ограничения на передвижения в марте, которые становились всё строже. Некоторые также представили пакеты финансовых стимулов, которые, по данным МВФ, в среднем составляют почти 4% ВВП.
Несмотря на эти ранние шаги, правительствам не удалось сдержать распространение пандемии, и экономические перспективы резко упали. При расчёте роста регионального ВВП на 3,3% в 2020 году, МВФ снизил это значение до 3,1% в апреле. В июле он дополнительно пересмотрел его до падения на 4,7%.
Ожидаемый экономический спад во многом был обусловлен падением мирового спроса на нефть. Цены на сырьё упали вдвое, что отразилось на бюджетах производителей нефти. Всё ещё более усугубилось, когда Саудовская Аравия объявила о сокращении добычи в марте в ответ на планы России сделать то же самое. Месяц спустя эти две нефтяные сверхдержавы вместе с другими производителями ОПЕК и с не входящими в ОПЕК странами договорились сократить объёмы добычи на 10 миллионов баррелей. Это помогло стабилизировать цены примерно на уровне $40–45 долларов за баррель.
Текущая цена на нефть всё ещё недостаточна для многих стран Персидского залива, чтобы поддерживать свои текущие и будущие планы расходов. Действительно, остаётся нерешённым один вопрос: станет ли пандемия катализатором для этих стран в плане реализации планов диверсификации, к которым они стремились с 1970-х годов. Пока им не удалось материализоваться из-за сложности преобразования существующего социального контракта между правителями и обществами.
Пандемия вернула мигрантов домой
Несмотря на некоторое сокращение расходов и повышение налогов, в целом граждане стран Персидского залива имеют гарантированные занятость и доход, а также щедрое социальное обеспечение.
Чего нельзя сказать об иностранных рабочих, которые составляют большинство населения в странах Персидского залива. Некоторые правительства рассматривают пандемию как возможность уменьшить свою зависимость от иностранной рабочей силы и заменить её национальными рабочими. Между тем многих иностранцев ограничения сделали уязвимыми: они не могли зарабатывать, сталкивались с высокими расходами на жизнеобеспечение, а также не могли переводить деньги, что привело к снижению доходов для их стран. Эта ситуация затронула всех иностранных рабочих, как из бедных стран Южной Азии, так и из арабских стран, таких как Египет и Ливан.
Бедные работники столкнулись с дополнительными трудностями. Поскольку многие из них живут в трудовых лагерях, они испытали высокий уровень передачи коронавируса. Многие граждане смотрели на этих инфицированных мигрантов с подозрением, что побудило правительства убедить их вернуться домой. Индия, в которой действует крупная служба субсидированной репатриации, в мае распространила её на Ближний Восток. На сегодня на родину вернулись около миллиона граждан Индии со всего мира.
Карантин лишь временно сдержал протесты
Возможно, высокая степень интеграции стран Персидского залива в мировую экономику способствовала ранней и широкомасштабной передаче коронавируса. Напротив, страны, находящиеся в состоянии войны, такие как Сирия, Йемен и Ливия, были одними из последних, кто зарегистрировал первые случаи коронавируса в конце марта — начале апреля.
Кроме того, позднее появление коронавируса, похоже, не повлияло на вооруженные столкновения в этих странах. Самым заметным военным событием с начала года стало изгнание Ливийским правительством национального согласия сил генерала Халифы Хафтара из Триполи благодаря турецким союзникам. В Йемене осада Мариба хуситами пока не увенчалась успехом, хотя внутри правящей коалиции возник раскол, в результате чего переходный совет Южного Йемена на короткое время добился самоуправления. Тем временем в Сирии президент Башар Асад укрепил свою власть. Он лишил своего двоюродного брата Рами Махлуфа многих экономических активов и влияния, даже когда сирийское общество столкнулось с очередным экономическим давлением в виде новых санкций США.
Хотя коронавирус не оказал прямого воздействия на эти случаи, ситуация может измениться во второй половине года. Годы войн разрушили жизненно важную инфраструктуру, в том числе больницы. Это также затруднило доступ к медикаментам и рабочей силе. Следовательно, эти страны будут чрезвычайно уязвимы в случае более широкого распространения коронавируса. На данный момент, как сообщается, число заражённых не слишком велико — 6600 в Ливии и менее 2000 — как в Сирии, так и в Йемене, но с учётом небольшого количества проведённых тестов это может быть неполным отражением истинной картины.
Отсутствие коронавируса в политических событиях связано не только со странами в состоянии войны. Значительные протестные движения возникли по всему региону за последний год — от Судана до Алжира в начале 2019 года, и от Ирака до Ливана позднее. Хотя причины и характер протестов индивидуальны для каждой страны, и движения старались не проводить слишком много параллелей между ними (урок, извлеченный из восстаний 2011 года, когда возникшие связи побудили правительства играть на их подавление, когда они видели распространение протестов), они имеют общие черты, включая разочарование вялой экономикой, недостатком возможностей трудоустройства и доходов, растущей бедностью, плохими государственными услугами и безответственными правительствами.
Локдауны, введённые ранее в этом году, приостановили протесты и предоставили некоторую передышку пострадавшим правительствам. Однако это оказалось временным; карантинные меры абсолютно не учитывали жалобы и требования протестующих. Когда ограничения ослабли и правительства возобновили экономическую деятельность, люди тоже вернулись на улицы.
Привычные меры не сработают дважды
Если коронавирус не повлиял на военную активность и протесты в арабском мире, он действительно стимулировал международную активность. Китайское государство и бизнес предоставляли медицинскую помощь и оборудование наиболее пострадавшим странам, таким как Иран и Саудовская Аравия. Китайские фирмы также работают в партнерстве с Саудовской Аравией и ОАЭ над разработкой вакцины.
В отличие от Китая, другие, более традиционные партнёры арабского мира, такие как США и европейцы, действовали заторможенно. Но, как и китайцы, они предоставили медицинскую помощь и оборудование, а также более широкие формы поддержки, включая общую помощь беженцам, меры по борьбе с бедностью и бюджетную поддержку в пределах двух миллиардов евро, выделенных Европейским союзом, и 10 миллионов долларов, выделенных США.
Таким образом, кажется очевидным, что правительства арабских стран подверглись серьёзному испытанию на коронавирус. Несмотря на то что все сталкивались с аналогичной проблемой при поиске баланса между потребностями общественного здравоохранения и экономической деятельностью, им приходилось делать это с разными возможностями. Некоторые из них, например, страны Персидского залива, обнаружили, что у них больше ресурсов, и поэтому они более способны справиться с неотложными требованиями кризиса.
То что они смогли сделать сегодня, ни в коем случае нельзя рассматривать как эффективные меры на будущее. То же самое можно сказать и о тех странах, которые, возможно, ожидают начала пандемического кризиса и не в состоянии справиться с ним, например Сирия, Йемен и Ливия. Кроме того, есть и другие государства, которые, хотя и не находятся в состоянии войны, также уязвимы, хотя бы из-за экономической стагнации и упадка. В их число входят, например, Ирак и Египет, где перспективы трудоустройства ограничены, и всё большее число людей рискует оказаться за чертой бедности. К этому списку следует также добавить Ливан, в котором за последний год произошло серьёзное ухудшение экономической ситуации, не говоря уже о разрушениях после взрыва в начале августа.
Наконец, если заглянуть дальше, вовсе не очевидно, что кризис коронавируса изменил регион в политическом, экономическом или социальном плане. Хотя о его долгосрочных последствиях можно только догадываться, он способствовал обострению определённых траекторий. Среди них — вероятность дальнейшего ухудшения состояния региональной экономики, что усугубит разочарование людей и будет способствовать протестным движениям по всему региону. Это приведёт к тому, что правительства столкнутся с большим давлением при принятии решений.
Автор — Гай Бертон, эксперт клуба «Валдай», приглашённый научный сотрудник Ближневосточного центра Лондонской школы экономики