Они за Серебренникова, а мы — за Шакала

Его знают также под именем Ильич Рамирес Санчес. Он же — Шакал.

Действительно, вряд ли великолепная Кейт Бланшетт вообще когда-либо слышала о домашнем узнике совести или хоть одним глазком видела его фильмы и постановки. Не исключено, что и свою подпись под «петицией тридцати» она поставила, будучи уверенной, что раздаёт очередные автографы.

Другое дело наши. Александр Проханов, Герман Садулаев и ещё восемнадцать соавторов послания новому французскому лидеру прекрасно осведомлены, кто такой Ильич. Знают, что он человек образованный. Недаром почти окончил наш РУДН. Не чужд увлечению современной литературой. И кличку свою Шакал получил не в силу своего специфического характера. А потому, что в момент задержания с увлечением читал роман Форсайта «День Шакала». Словом, человек он неординарный. И, по мнению наших письменников, нет никакого резона и впредь держать его во французских застенках.

Мол, за двадцать три года своей отсидки он сполна искупил грехи убийства двух агентов секретной французской службы и ещё нескольких десятков взорванных европейцев. Коварные же французы не просто дали ему в третий раз пожизненный срок. Словно у Карлоса, как у кошки, девять жизней. Но ещё много лет пытают его одиночной камерой. А одиночка — это вам не квартирка Серебренникова на Остоженке, в сердце нашей столичной золотой мили.

Похоже, что со времён отчаянной борьбы нашей интеллигенции за освобождение Анжелы Дэвис голос наших пролетариев умственного труда не звучал так отчётливо. В конце концов, стоит у нас попасть под тяжкую длань закона очередному прогрессисту, как тут же на Западе начинают строчить петиции, обращения к Путину, Трампу и Меркель.

Настало время отвечать адекватно. Может, Карлос и не самый достойный предмет заботы наших левых интеллектуалов. Хотя, с другой стороны, для большинства из них он вполне классово близкий. Ведь боролся за права палестинцев, против американского военного присутствия в Европе, против тотального и пошлого мещанского мира потребления. К тому же не гей, не постмодернист.

Карлоса, конечно, не освободят. Но это не важно. Важен почин. И нам есть за кого побороться. Униженных и оскорблённых везде навалом.