После громкого ареста журналистки Александры Баязитовой с подачи сенатора Андрея Клишаса в России вновь разгорелась дискуссия о необходимости отмены клеток и «аквариумов» в залах суда. Соответствующий законопроект лежит в Госдуме с 2018 года и, несмотря на поддержку многих известных политиков, еще не был вынесен даже на первое чтение. При этом сенаторы, правозащитники и адвокаты сходятся в том, что для рассмотрения большинства дел такие экстраординарные меры безопасности не нужны, они только вредят подсудимым и облику суда.
Четыре года промедления
В середине августа силовики задержали трех администраторов финансовых Telegram-каналов по обвинению в вымогательстве. Среди них была автор канала «Адские бабки» Александра Баязитова. На заседании суда по мере пресечения журналисты сделали множество фотографий обвиняемой. На снимках больная диабетом женщина держится за черные прутья небольшой клетки, а за ней расположена деревянная лавка. Суд оправил ее в СИЗО, опасаясь, что под домашним арестом она скроется, уничтожит доказательства или будет угрожать свидетелям.
Появление журналистки в клетке зала суда вновь активизировало тему гуманности использования подобных мер ограничения свободы по отношению к обвиняемым в ненасильственных преступлениях, чья вина еще не доказана. Высказался об этом, например, председатель комитета Совета Федерации по конституционному законодательству Андрей Клишас («Единая Россия»).
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Человека нельзя держать в клетке в зале суда, тем более на данный момент вина его не доказана. Обвинение не связано с терроризмом или актами насилия, — написал он.
Пресс-секретарь политика объяснил NEWS.ru, что вопрос ограничений на использование клеток в зале суда следует адресовать в Госдуму, куда еще в 2018 году был внесен законопроект, который должен прекратить эту практику.
Документ, соавтором которого выступал сам Клишас, завис на первом чтении. В декабре 2018 года правовой комитет ГД заключил, что проект требует дополнительного обсуждения, так как его реализация «может создать трудности в обеспечении надлежащих порядка и условий для рассмотрения судами уголовных дел и безопасности участников уголовного судопроизводства». С тех пор в рассмотрении документа произошла только одна подвижка: в 2021 году был назначен ответственный комитет.
Соавтор законопроекта, член Совфеда Ольга Ковитиди («Единая Россия») в разговоре с NEWS.ru объяснила, что сенаторы реализовали право на законодательную инициативу.
Вопрос [почему законопроект не рассматривается] надо задавать не нам. Вопрос надо задавать там, где сейчас находится этот закон, — сказала она.
Глава Совета Федерации Валентина Мативенко неоднократно говорила о необходимости принять этот законопроект. В последний раз она затрагивала эту тему в начел февраля, объявив о планах провести рабочее совещание с представителями всех ведомств по этому поводу.
Если посчитать, сколько из бюджета заплачено денег за нарушения прав граждан, за несоблюдение презумпции невиновности (по требованиям ЕСПЧ. — NEWS.ru), то уже можно было бы и закрыть эту тему, — говорила она.
В нижней палате промедление с рассмотрением законопроекта никак не объясняли. Депутат Госдумы Евгений Ревенко («Единая Россия»), который значится соавтором документа, отказался разговаривать о нем с NEWS.ru, предложив пообщаться с сенатором Клишасом.
Экспертам тоже непросто понять, почему документ не продвинулся в парламенте. Бывший московский судья и депутат Мосгордумы (КПРФ) Сергей Савостьянов говорит, что это необъяснимо: «законопроект был внесен до всех событий, которые могли бы объяснить загруженность государственной машины». В разговоре с NEWS.ru он предположил, что депутаты просто считают инициативы о гуманизации наименее важными.
Безусловно, это связано и с переоборудованием залов судебных заседаний по всей стране, что требует большого финансирования. Наверное, есть сопротивление силового блока, который традиционно относится с настороженностью ко всем проявлениям либерализации, — сказал он.
Кроме того, по его словам, депутаты могут опасаться принимать законопроект, так как после первого же непредвиденного инцидента их обвинят в решениях, которые повлекли тяжкие последствия. О том, что политики могут бояться ответственности, говорит и бывший общественный омбудсмен по делам предпринимателей, находящихся под стражей, Александр Хуруджи.
Сейчас принимают решения по принципу «лишь бы чего не вышло». Если ты начинаешь какую-то либерализацию, тебя обвиняют чуть ли не в предательстве. Такой человек волевой редко находится, а остальные ждут окрика сверху, — сказал он NEWS.ru.
Однако у него есть и другая версия: депутатам просто «не до этого закона», потому что они не считают эту проблему настолько серьезной. Он рассказал, что общается с бывшими политиками и предпринимателями, которые находятся под стражей, и они признаются, что начали по-другому воспринимать подобные инициативы только после попадания в зал суда.
В то же время член президентского Совета по правам человека (СПЧ) Екатерина Винокурова считает, что возобновление дискуссии о клетках — «попытка заболтать главную проблему»: заключение под стражу людей, обвиняемых в ненасильственных преступлениях.
Пребывание в клетке во время судебного заседания — это три-четыре часа, а в СИЗО людей маринуют по два-три года, — подчеркнула она.
Баязитову действительно отправили в СИЗО по обвинению в мошенничестве, несмотря на диабет и больную мать на иждивении. Правозащитница напомнила, что сейчас следственные изоляторы заполнены на 96%. Проблему слишком частых арестов начали обсуждать еще в мае, когда о ней заговорил глава Верховного суда Вячеслав Лебедев однако до сих пор нет никаких изменений.
«Судья смотрит на зверушку»
Внесенный в 2018 году законопроект предполагает дополнение Уголовно-процессуального кодекса России одним положением: «Запрещается помещать подозреваемых, обвиняемых или подсудимых в защитные кабины [в залах суда], а также использовать иные конструкции, препятствующие общению указанных лиц с защитником». В пояснительной записке авторы инициативы приводят несколько аргументов: сложность общения подсудимого с адвокатом, морально-психологический аспект и решения ЕСПЧ по этому вопросу. В записке говорится, что реализация законопроекта не потребует выделения средств из бюджета.
При внесении документа сенатор Клишас говорил, что замену клеткам должны найти ведомства, «которые отвечают за безопасность всех участников процесса». Глава Совфеда Матвиенко называла практику использования клеток негуманной.
Такого же мнения придерживается сенатор Ковитиди. В разговоре с NEWS.ru она заявила, что содержание человека в клетке или «аквариуме» (боксе из пуленепробиваемого стекла) нарушает презумпцию невиновности, «которая является неотъемлемой и фундаментальной частью права на судебное разбирательство».
Как можно содержать подозреваемого, обвиняемого, подсудимого в металлической клетке как животное, как зверя? Даже нахождение в стеклянной кабине травматично для психики человека, — подчеркнула она.
По ее словам, нахождение подсудимых в клетках вредит не только их имиджу, но и имиджу всей судебной системы России. Человек, оказавшийся за решеткой, «не может толком общаться с адвокатом, в полной мере реализовывать свои права на защиту».
Мораль и право находятся рядом. Как будут относиться судьи к подсудимому, если мы заведомо помещаем его в клетку? На уровне подсознания растет восприятие судьей того, что обвиняемый уже опасен, — добавила она.
С членом Совфеда согласны все опрошенные NEWS.ru эксперты. Бывший судья Савостьянов уверен, что в большинстве случаев использование клеток избыточно: реально изоляционные боксы нужны не более чем на 10% заседаний. По его словам, безопасность в зале суда могут обеспечить вооруженные приставы и сотрудники судебного полка полиции.
Люди, которые обвиняются в коммерческих преступлениях, хищениях, мошенничестве, это, как правило, «синие воротнички», которые тяжелее ручки ничего в своей жизни не держали. Так зачем такие избыточные меры? Одного-двух конвоиров вполне достаточно, — подчеркнул он.
Эксперт признает, что «аквариумы» могут понадобиться для подсудимых, которые обвиняются в особо тяжких преступлениях. Однако конструкцию самих аквариумов нужно модернизировать так, чтобы они позволяли человеку свободно общаться со своим защитником и обмениваться с ним документами.
Зампред Общественного совета при ГУ МВД по Москве, член Общественного совета в управлении ФССП по Москве и экс-председатель столичной ОНК Вадим Горшенин предлагает четко разделять преступления по степени тяжести. По его словам, в таких случаях, как у Баязитовой, клетки унижают достоинство неосужденного человека, однако в зал суда попадают и другие: рецидивисты, убийцы, люди с неуравновешенной психикой. Он уверен, что они могут представлять реальную опасность.
У нас есть статьи про бизнес, про вымогательство, не связанные с тяжкими преступлениями. Вот для этих людей клетки не нужны. Для тех, кто с тяжкими преступлениями, повлекшими ущерб жизни или здоровью, их нужно именно так держать. А как еще? — сказал он NEWS.ru.
Правозащитник Хуруджи в разговоре с NEWS.ru признался, что не знает ни одного человека, который выступал бы за сохранение клеток в судах. В 2018 году, когда сенаторы внесли законопроект, он с бизнес-омбудсменом Борисом Титовым радовался, что «наконец-то этот позор в судах уйдет в прошлое».
Когда человек сидит в клетке, его судья не воспринимает как человека — для него это обезьянка. Образованный человек превращается для судьи в животное. Судья смотрит на зверушку и не воспринимает, что эта зверушка говорит, — уверен он.
Предложения о разделении подсудимых по их статьям он считает лукавством. По его словам, нападения на заседаниях без клеток случаются крайне редко.
Клетки и «аквариумы»
В 2019 году в Щербинском суде Москвы 18-летний обвиняемый в убийстве сестры попытался совершить побег. Он находился в кабине из пуленепробиваемого стекла, у которой вместо крыши металлические перекладины с отверстиями для поступления воздуха.
Мужчина выбрался из «аквариума» через отверстия в крыше, проломил плитку потолка и залез в подпотолочное пространство. Чтобы достать подсудимого, полицейским пришлось использовать дубинки и электрошокер. Когда его достали, силовикам пришлось заковать его в наручники.
В этом случае перекладины крыши «аквариума» даже помогли беглецу — именно на них он смог подтянуться. Сам бокс его не остановил, и на возможности полицейских поймать его это никак не повлияло.
Не помешало наличие «аквариума» и членам преступной группировки, известной как «банда ГТА». Они останавливали машины на ночной трассе и расстреливали водителей и пассажиров через лобовое стекло. В Мособлсуде они предприняли попытку побега — не в зале заседаний, а в лифте на выходе из здания. Они напали на конвоиров, а затем устроили перестрелку. Трое преступников были убиты сотрудниками Росгвардии.
При этом задача «аквариумов» и клеток — обеспечение безопасности в здании суда. Впервые в российском суде клетка появилась в 1992 году. Тогда в Ростовском доме правосудия рассматривалось дело серийного убийцы Андрея Чикатило, и правоохранительные органы опасались, что родственники жертв попробуют устроить самосуд над преступником. Позже подобные клетки начали появляться и в других судах.
Позднее металлические клетки начали заменять на «аквариумы». По словам бывшего судьи Савостьянова, во многом эта замена была обусловлена позицией ЕСПЧ. Он считает, что это более гуманная мера, однако и она вызывает вопросы. Так, нахождение подсудимого в стеклянном боксе не обеспечивает должной возможности общаться с адвокатом.
Кроме того, в «аквариумах» существует проблема с вентиляцией, что ухудшает условия для подсудимого. На это же жалуется адвокат Сергей Севрук. Он рассказал NEWS.ru, что общаться с подзащитным в стеклянном боксе трудно, а воздуха находящимся в нем людям не хватает.
При этом «аквариумы» вызывают протесты ЕСПЧ не меньше, чем клетки. В 2020 году ЕСПЧ в очередной раз указывал на недопустимость использования таких приспособлений: они противоречат запрету на применение пыток, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение или наказание. До выхода России из Совета Европы заявители, оказавшиеся в клетках или «аквариумах», могли отсудить у РФ 600 тысяч рублей компенсации.
В советском суде, как и в суде Российской империи, никаких клеток не было. Нет их и в других странах. Показателен в этом смысле суд над террористом Андерсом Брейвиком: он убил восемь человек, взорвав бомбу в правительственном квартале Осло, а затем расстрелял 69 человек в молодежном лагере правящей Норвежской рабочей партии на острове Утойя.
Террорист не просто не находился в клетке во время заседания, но и не был закован в наручники. Это позволило ему во время слушания апелляции вскинуть руку в нацистском приветствии.