Действительно, зачем он заговорил о намерении создать авиационный двигатель тягой в 35–40 тонн? Только ли для того, чтобы произвести впечатление на молодёжь или задать работу иностранным спецслужбам? Объяснение может быть достаточно простым. Сейчас одна из главных технологических повесток — развитие собственной гражданской авиации. Не может такая большая страна с не очень развитой сетью дорог оставаться бескрылой. Начата реорганизация отрасли. И на стапелях авиазаводов уже стоят первые образцы нового среднемагистрального лайнера МС21. Но вот для трансатлантического широкофюзеляжного самолёта необходимы новые мощные двигатели.
Поэтому накануне было объявлено об успехах в холодной сварке, позволяющей избавиться от болтов в формировании авиатурбин, о получении новых никелевых сплавов. А буквально на следующий день президент заговорил о новейших двигателях.
Собственно, и прежде СССР создавал двигатели, которые по силе тяги не уступали западным образцам. Проблема была только в их ресурсе и экономичности. Слишком велик был расход топлива. А в условиях жёсткой конкуренции этот аспект — один из главных. К тому же всегда была проблема с точной обработкой лопаток турбин, которая должна измеряться в микронах. Но, кажется, и это последнее препятствие преодолено.
Известно, что у нас есть соглашение с Китаем о создании нового широкофюзеляжного лайнера на основе планера ИЛ-96. Однако сотрудничество с соседом всегда очень непростое. Китайцы вечно стремятся поиметь что-то дополнительно в виде технологических разработок партнёра.
Так вот, новые мощные двигатели — основа нового самолёта, который должен летать не с четырьмя турбинами, а с двумя. Как «боинги» и «аэробусы». Имея такой задел, можно иначе строить партнёрские отношения с Китаем. Или создавать новый лайнер самостоятельно.