Во время недавнего визита министра иностранных дел России Сергея Лаврова в Турцию одной из тем обсуждения (вероятно) стала подготовка Анкарой военной операции в Сирии против лево-радикальных формирований «Отряды народной самообороны» (ОНС), являющихся сирийским боевым крылом Рабочей партии Курдистана (РПК), признанной террористической в Турции.
Турецкая операция в Сирии и дилеммы России
Москву каждая подобная операция Турции ставит перед дилеммой. С одной стороны, российская сторона вынуждена учитывать позицию официального Дамаска, союзные обязательства в отношении которого она нарушить не может. С другой, если раньше отношения с Анкарой имели для Кремля приоритетное значение, то теперь значение Турции для РФ на фоне ее отказа присоединиться к антироссийским санкциям и разорвать связи с Россией еще более возросло, поэтому турецкие интересы Москва также не может игнорировать.
Кроме того, удар по так называемым «Демократическим силам Сирии» (ДСС), которые по сути являются прикрытием для деятельности ОНС, приведет и к ухудшению американо-турецких отношений, при том что они и так давно уже имеют отрицательную динамику, что также соответствует интересам Москвы. Где бы подобный удар ни случился, даже в условно «российской» зоне ответственности, все равно это приведет к репутационным потерям для США, чья администрация не устает повторять, что ДСС являются важным союзником Вашингтона на Ближнем Востоке, не деля эту организацию на какие-либо сектора или зоны. А допущение поражения еще одного американского союзника после правительства Гани в Афганистане будет стоить США новых имиджевых издержек.
Поэтому и в нынешней ситуации позиция Москвы безусловно будет заключаться в заявлениях о недопустимости турецкой операции на суверенной территории САР без соответствующего разрешения со стороны Дамаска. В то же время российские дипломаты и военные, вероятно, как и прежде, готовы обсуждать возможные параметры турецкой военной кампании и «красные линии», давая понять турецким партнерам, где эта операция встретит осуждение, а где и прямое противодействие, в том числе и военным путем. Последнее также нельзя исключать, ведь инициированные Анкарой операции проводят прежде всего турецкие союзники в Сирии в лице оппозиционной Сирийской национальной армии (СНА). А для российских ВКС отряды СНА всегда были и остаются законной целью. В связи с этим Россия располагает силовыми рычагами воздействия, чтобы предотвратить продвижение протурецких сил на тех направлениях, где она посчитает это недопустимым.
Следите за развитием событий в нашем Телеграм-канале
Например, развертывание российских сил в районах Манбидж, Айн-Исса или Тель-Тамер, о чем заявляют турецкие источники, направлено на то, чтобы в случае начала военной операции турецкие войска и их сирийские союзники не смогли перерезать стратегическую для Дамаска трассу М4, которая соединяет восток и запад страны и возобновления сообщения на всех участках которой активно добиваются Москва и Дамаск. Поэтому выход турецкой операции за линию М4 в России считают «красной чертой».
В то же время, предшествующие военные кампании в САР, где были задействованы как российские, так и турецкие военные, никогда не приводили к ситуации, когда силы двух стран должны были вступить в противостояние на сирийской территории или наносить удары друг против друга, даже несмотря на то, что турецкие военные могли поражать цели сирийских правительственных войск, а ВКС РФ — цели СНА.
Совместные маневры сирийских правительственных войск и ДСС также следует скорее всего рассматривать в контексте «красных линий», которые будут начертаны перед Турцией. Они касаются больше обозначения районов, где проведение операции считается недопустимым, и вряд ли их стоит расценивать как готовность официального Дамаска и ДСС совместно отражать турецкое вторжение повсюду, где бы оно ни случилось.
В конце концов следует понимать и позицию курдского сирийского руководства, которое отдает себе отчет в том, что Анкара, стремящаяся создать 30 километровую зону безопасности вдоль своей границы, не угрожает самому существованию «Автономной администрации севера и востока Сирии», которая является политическим зонтиком для ДСС/ОНС. А вот у правительства Асада нет иных предложений, кроме как полностью ликвидировать эту структуру, а всем ее боевикам пройти через амнистию или примирение и начать службу в правительственной армии. Поэтому пока у ДСС остается хоть какое-то окно возможностей, например продолжение сотрудничества с США (даже при условии, что Вашингтон в итоге согласится на ограниченную турецкую операцию), они не готовы передать вопросы своей безопасности в руки Дамаска. Иначе тут же включится счетчик обратного отсчета существования ДСС.
Российско-турецкий опыт взаимопонимания
В целом же, если рассматривать опыт российско-турецкого взаимодействия в Сирии, в том числе и касательно проведения там Анкарой военных операций, то можно сделать выводы о наличии взаимных уступок и компромиссов, которые позволяли турецким военным проводить свои военные кампании. А взамен Москва и Дамаск значительно облегчали себе задачи по возвращению иных частей Сирии под контроль правительства.
Первая турецкая операция в Сирии «Щит Евфрата», начатая в августе 2016 года и направленная против ИГИЛ*, проходила на фоне боев за город Алеппо между сирийскими правительственными войсками и сирийской оппозицией. Тогда Турция ради проведения своего наступления вывела с фронта у Алеппо наиболее боеспособные части альянса «Фатх Халеб», который обеспечивал оборону города. Это серьезно ослабило возможности оппозиции и заставило ее в итоге сдать удерживаемы районы мегаполиса силам Асада на основании договоренностей, предусматривающих беспрепятственный выход повстанцев. Вряд ли Анкара не отдавала отчет в том, что забирая с фронта в самые сложные периоды боев лучшие части оппозиции, она тем самым ослабляет оборону города, подготавливая его сдачу. Скорее всего это было предусмотрено и обсуждалось в том числе и с российской стороной на фоне подготовки турецкой операции «Щит Евфрата», которая смогла пройти без каких-либо препятствий как со стороны Москвы, так и Дамаска. В свою очередь Турция выступила в качестве посредника на переговорах по сдаче Алеппо, ускорив переход города под контроль режима Асада.
Следующая турецкая операция «Оливковая ветвь» против ДСС началась сразу же после окончания наступления сирийских правительственных войск в Идлибе, которые смогли занять обширные территории этой зоны деэскалации, вплоть до железной дороги Алеппо-Хомс. В этот период Анкара действовала точно также, как и в случае с подготовкой операции «Щит Евфрата» — когда силы режима Асада продвигались в Идлибе, отряды сирийской оппозиции снимались с фронта и передислоцировались из зоны деэскалации Идлиб на турецкую территорию или в зону операции «Щит Евфрата», серьезно облегчая сирийским войскам выполнение поставленных задач.
Наконец, третья турецкая операция «Источник мира» в 2019 году прошла во время оперативной паузы между первой и второй частью операции «Рассвет Идлиба» и после переговоров Путина и Эрдогана на авиашоу в Жуковском. Как только турецкая операция на сирийском северо-востоке завершилась, правительственные войска возобновили боевые действия в Идлибе. Собственно, ввод турецких контингентов и их прямое противостояние с правительственными войсками в Идлибе в феврале-марте 2020 года также можно связывать с тем, что турецкая сторона ожидала ответных уступок для разблокирования путей продвижения для сирийских войск, после того как задача официального Дамаска по установлению контроля над трассой М5 была выполнена. Но так как выйти на новые компромиссы сразу не удалось, Анкара приняла ответные меры военного характера.
Рамки компромиссов
В качестве вероятного «залога» для возможных будущих компромиссов с Москвой Турция не позволила правительственным войскам взять под контроль участок трассы М4, проходящей через Идлиб. Таким образом за оппозицией сохранились районы к югу от ее позиций, расположенные в регионе Джебель аз-Завия, где были также размещены турецкие опорные пункты. Поэтому и сейчас допустимым решением может быть переход этого района при содействии Турции под контроль официального Дамаска, при одновременном расширении Турции своей зоны безопасности за счет территорий, контролируемых ДСС.
Это также укладывается в логику взаимных претензий Москвы и Анкары друг к другу. Сейчас российская сторона указывает на то, что статьи дополнительного протокола от к меморандуму по Идлибу от марта 2020 года по поводу разблокирования участка трассы М4 и создания вокруг нее российско-турецкой зоны безопасности не выполняются. А турецкая напоминает, что положение сочинского российско-турецкого меморандума от 2019 года, связанные с необходимостью вывода ОНС из 30 км зоны у сирийско-турецкой границы, а также из Манбидж и Тель-Рифат пока остаются лишь на бумаге.
Но подобный сценарий все равно, скорее всего, приведет к началу военной операции правительственных войск в Джебель аз-Завии. Поддержку им будут вынуждены оказывать российские военные, прежде всего ВКС. Находящиеся в этом регионе террористические формирования «Хайят Тахрир аль-Шам»*, в отличие от протурецкой оппозиции, вряд ли согласятся оставить без боя эти территории. При том, что для России, уже проводящей одну военную операцию на Украине, начало еще одной в Сирии может создать дополнительные сложности.
Однако, существует еще один взаимоприемлемый вариант, который может предусматривать полное установление контроля правительственных сил над теми регионами, которые были указаны в качестве возможных целей атак Эрдоганом — Тель- Рифат и Манбидж. Речь идет о совместных операциях сил режима и ДСС, либо о полном выводе ДСС из этих районов и их замещении правительственными войсками и российской военной полицией, либо о начале примирения этих сил с Дамаском по той же схеме, что и на юге Сирии. ДСС все равно должны будут сдать тяжелое оружие, а боевики, не являющиеся жителями этих районов или же непосредственно связанные с РПК, должны покинуть зону «примирения». С подобным сценарием Анкара также согласится. Но остается вопрос, почему этот сценарий до сих пор так и и не был реализован в Манбидж и Тель-Рифат, что сняло бы все вопросы о возможности проведения там турецкой операции.
Наконец, в пакет российско-турецких договоренностей могут быть включены положения о возобновлении работы воздушного коридора для транспортировки российских военных грузов и личного состава через турецкое небо в Сирию, как и гарантии сохранения черноморских проливов закрытыми для военных кораблей НАТО на время проведения специальной военной операции на Украине.
* ИГИЛ («Исламское государство»), «Хайят Тахрир аль-Шам» — организации признаны в РФ террористическими, деятельность запрещена.