Сейчас практически каждый день в сводках информационных агентств по всему миру появляются новости о ходе разработки вакцины от коронавируса. Указываются различные возможные сроки её создания, обсуждаются методики работы, ускоренные или классические клинические испытания и прочее. Одновременно уже фактически началась «гонка за вакцину». Это соревнование идёт как на корпоративном уровне, между различными биологическими лабораториями и фармацевтическими компаниями, так и на политическом — между отдельными государствами. Всем важно, кто станет первым. Тем самым отчасти эта гонка за вакцину напоминает по своей стилистике привычную гонку вооружений.
Политически для стран эта гонка, понятно, несёт в себе важные символические цели. То государство, которое первым сможет создать эффективную и безопасную вакцину (с акцентом на обоих этих аспектах), получит очевидный геополитический престиж, предстанет своего рода «спасителем мира» — даже не в переносном, а в прямом смысле.
Та же логика может действовать и в отношении фармацевтических компаний и лабораторий. Но здесь «блеск победы» помимо общесимволического имеет вполне отчётливое финансовое измерение, поскольку для них гонка за вакцину является и гонкой за прибылью. Во-первых, общий глобальный имидж компании-победителя резко вырастет. Она будет у всех на слуху и станет (и справедливо) тем самым «спасителем мира». По вполне понятной логике потребительского поведения это приведёт к росту продаж всех других её лекарств и препаратов. Согласимся, что покупать любые таблетки у «спасителя мира», а не у его конкурентов, может стать психологическим приоритетом для потребителя на подсознательном уровне. Они спасли мир, сделали вакцину, поэтому они лучшие, и лучшие во всём.
Но помимо этого общего пиар-эффекта на рост всех продаж компании-победителя, есть вполне понятные ожидания увеличения её прибыли от продажи самой вакцины от коронавируса. И здесь есть несколько исторических примеров такого бизнес-подхода. Обычно когда появляется новое лекарство или вакцина от новой опасной болезни, то его первые партии на рынке стоят очень дорого. Именно так было с препаратами от ВИЧ/СПИДа, со многими лекарствами от рака и так далее. Затем по мере насыщения и масштабирования рынка, налаживания массового производства цена снижается, но всё равно остаётся ощутимо дорогой и часто недоступной беднейшим слоям пациентов. Где-то им помогает государство, где-то (особенно в развивающихся странах) свою роль играют внешняя гуманитарная помощь и благотворительные кампании. Но в целом проблема доступа к новым эффективным и безопасным медпрепаратам остаётся, и ценовой барьер для многих становится заградительным.
Будет ли реализована именно эта бизнес-логика в случае вакцины от коронавируса? Этот вопрос предстаёт сейчас очень важным, пожалуй, вторым по значимости после самой разработки вакцины. Проблема доступа к ней и цена на неё становятся ключевыми показателями эффективности борьбы с коронавирусом. С одной стороны, уже присутствующее априори максимально возможное масштабирование рынка (практически всё население Земли) и глобальное общественное давление могут привести к тому, что изначальная цена на вакцину не будет запредельно высокой. Опять же, в некоторых странах расходы на её закупку может взять на себя государство, беднейшим государствам помогут благотворительные фонд как по каналам ВОЗ, так и по иным. Но в любом случае вне зависимости от того, кто будет платить за вакцину (сам потребитель или внешние посредники — государство или фонды), это не отменяет ощутимой прибыли от запатентованной вакцины для компании-производителя и обладателя патента. Хотя бы потому, что мы будем иметь дело с самым большим из всех возможных фармацевтических рынков на Земле.
С одной стороны, это естественно. Никто же не отменял законов функционирования рыночной экономики, а как прибыль, так и интеллектуальная собственность и патенты — одни из них. Но с другой стороны, в силу глобальной значимости проблемы вакцины в мире в последние недели начинает разворачиваться дискуссия в пользу другого подхода.
Среди политических лидеров первым его озвучил французский президент Эммануэль Макрон. Ещё с начала мая он стал открыто заявлять, что вакцина от коронавируса должна стать глобальным общественным благом. И в этой связи к ней должен быть обеспечен универсальный доступ всего населения Земли. Эти же идеи Макрон повторил в своём выступлении на ежегодной Всемирной ассамблее здравоохранения — руководящем органе ВОЗ, которая прошла в видеоформате 18–19 мая.
И здесь есть две возможных логики развития событий. Одна традиционна и основана на благотворительности. Для обеспечения универсального доступа к вакцине бедным странам помогут богатые (как по линии межгосударственной помощи, так и через частные гуманитарные фонды), а небедные заплатят сами. Другая же логика более радикальна и по-своему революционна. Она связана с концепцией глобального всеобщего достояния (global commons) — более широком и всеобъемлющем выражении идеи о глобальных общественных благах.
Эта концепция начиналась с экологических аспектов, но сейчас постепенно начинает охватывать и социальные вопросы. Одним из социальных аспектов глобального достояния является концепция «открытых инноваций». Суть её в том, что для преодоления неравенства в мире и универсального доступа к новейшим технологиям, имеющим ключевое социальное значение на глобальном уровне, должна быть изменена система патентной защиты инноваций. И на наиболее важные для всего человечества объекты интеллектуальной собственности должна быть распространена система так называемых открытых бесплатных патентов. Соответственно, всемирный бесплатный доступ к этим открытым патентам и инновациям, в том числе развёртывание собственного производства на их основе, должны стать одним из механизмов преодоления глобального неравенства в развитии.
Обычно концепцию глобального достояния используют прежде всего в политическом ключе, так или иначе связанном с ограничением суверенитета государств по экологическим и иным вопросам, имеющим всемирное значение. И в этом контексте аргументы этой концепции уже, пожалуй, вошли в мейнстримный политический дискурс. Что же касается корпоративного измерения, то здесь концепция глобального достояния далеко не так продвинута, и те же «открытые инновации» до сих пор не выходили за рамки чисто умозрительных построений. Максимум, чего удавалось добиться на практическом уровне, — это расширение всё той же благотворительности со стороны компаний. Но открытые бесплатные патенты — это пока по большому счёту утопия (за исключением отдельных стартапов, работающих по принципу innovation sharing или knowledge sharing).
И здесь крайне важно подчеркнуть, что в резолюции вышеупомянутой Всемирной ассамблеи здравоохранения 19 мая 2020 года относительно разработки вакцины и лекарства от коронавируса принцип открытых инноваций упомянут прямым текстом. Пусть с ремарками, нюансами и оговорками, но тем не менее. В пункте 7.12 этой резолюции содержится призыв к государствам — членам ВОЗ «осуществлять взаимодействие в целях стимулирования научных исследований и разработок, в том числе открытых инноваций, осуществляемых при финансовой поддержке как частного сектора, так и государства, во всех соответствующих областях в интересах выработки мер, необходимых для сдерживания и прекращения пандемии COVID-19, в частности для разработки вакцин, средств диагностики и лечения, и предоставлять соответствующую информацию ВОЗ».
Значит ли это, что упоминание открытых инноваций в резолюции Всемирной ассамблеи здравоохранения — лишь формальная дань становящемуся модным термину, а на самом деле дальше масштабной благотворительности при обеспечении доступа к вакцине дело не пойдёт? Или же мы становимся свидетелями принципиально нового подхода ко всей глобальной патентной системе? И есть ли в этом мире сейчас что-то большее, чем вакцина от коронавируса, которая может являться кандидатом номер один для открытых инноваций и открытого бесплатного патента?
Программный директор клуба «Валдай» Олег Барабанов
