Есть отдельный увлекательный жанр в постсоветской политике — заявления о планах Киева по возвращению Крыма: столько в этом выдумки и уверенности в себе. Украинские власти здесь похожи на детей, которые не в состоянии признать, что что-то может пойти вразрез с их желаниями, что кому-то они могут не просто не нравиться, а кто-то хочет быть от них подальше. Желательно — в другом государстве.
Почему-то украинцы свято верят, что как только русские уйдут, то Крым и Донбасс моментально забудут всё плохое и уверуют в «европейский шлях», который неминуемо приведёт к невиданному процветанию и совместной жизни в братской любви. Вот и постоянный представитель президента Украины Антон Кориневич 22 ноября высказался категорично.
Никто не собирается сдавать позиции по Крыму. Мы убеждены в том, что Крым — наш. Другой позиции быть не может. Я не вижу оснований говорить о каких-то уступках, — сказал он.
Собственно, каждый раз, когда кто-то из политиков по ту сторону границы начинает говорить подобные вещи, хочется спросить у них: «А на чём основана ваша вера в то, что Крым — ваш?» На чём держится такая уверенность у россиян — известно: на задокументированном желании 96,77% избирателей Крыма и 95,6% жителей Севастополя, чтобы было именно так. И вообще-то, ровно эти же цифры красноречиво — красноречивее некуда — говорят о том, что он не ваш.
Кроме того, Кориневич заявил, что у Киева есть план по возвращению полуострова, и рассказал, что Киев рассматривает «политико-дипломатические пути возвращения Крыма и хочет создать (по аналогии с минским или „нормандским“ форматом) переговорную площадку по этому вопросу». При этом некоторое время назад Кориневич был куда более многословным и даже назвал три пункта этого плана: разработка «необходимых для Крыма и крымчан» законов, проведение информационной работы с населением полуострова и содействие при решении их правовых вопросов. А ещё он грозил России ответом на скорый запуск железнодорожного сообщения по Крымскому мосту.
Мы уже даже не будем напоминать господину Кориневичу, что эта земля снова стала российской не просто так, а в силу того, что её население давно о таком развитии событий мечтало. Очевидно, что такие простые истины, как свободное волеизъявление и право на самоопределение, для него — пустой звук. Оказавшись на переднем краю современной либеральной доктрины, в Киеве быстро поняли, что демократия — это власть демократов, а не всяких там «ватников». Соответственно, и права есть только у тех, кто осенён доброжелательным жестом и подбадривающим кивком американского посла.
На деле в ситуации, когда президент страны и его главный спонсор вступают в публичную полемику о будущем государства, а вслед за Крымом и Донбассом вполне себе могут в перспективе отвалиться ещё и Львовская область с Закарпатьем, следует заниматься не популизмом и реваншизмом, а серьёзно работать над сохранением того, что осталось. Ещё в XIX веке немецкий поэт Генрих Гейне говорил, что в политике, как и в жизни, следует желать только достижимого. А он был далеко не глуп. Пожалуй, поумнее Кориневича.
Вообще, конечно, нет ничего более оскорбительного по отношению к чувству собственного достоинства крымчан, чем то, что говорят о них в Киеве. Почему-то в украинской столице привыкли рассматривать жителей полуострова буквально как крепостных, которых можно будет вернуть, едва только «Россия максимально ослабнет», как недавно рассказывал вице-премьер страны Дмитрий Кулеба.
Чем дальше, тем чаще хочется напоминать представителям молодой и динамично развивающейся демократии, что люди не скот, а Крым и Донбасс не «временно оккупированные территории», а земли, которые больше не хотят быть украинскими.
