Трёхсторонний саммит стран — гарантов Астанинского процесса в Сочи стартовал одновременно с ближневосточной конференцией в Варшаве. Мероприятие в Польше имеет явный антииранский характер, поэтому неудивительно, что Тегеран вообще на него не был приглашён, Москва отказалась от участия, а Анкара — согласилась, но на уровне посла в Польше. Совпадение дат может быть случайностью, но тем не менее в этом есть символика: как минимум страны демонстрируют два разных подхода к ситуации в Сирии и других регионах Ближнего Востока. В то же время единство Анкары, Москвы и Тегерана по сирийскому треку носит вынужденный и ситуативный характер. Турция не против проявить солидарность с партнёрами по НАТО, но решение курдского вопроса и проблемы беженцев сближает её с Россией и Ираном.
Попытки формирования нового статус-кво в Сирии под предлогом борьбы с терроризмом недопустимы. Это главный тезис совместной декларации по итогам прошедшего 14 февраля саммита президентов Турции, России и Ирана. Во время пресс-конференции президенты неоднократно подчёркивали, что остались довольны встречей и позитивно оценивают трёхстороннее сотрудничество, благодаря которому удалось существенно снизить уровень насилия в регионе. Помощник президента РФ Юрий Ушаков назвал «хорошим» согласованный сторонами итоговый документ. Однако он лишён какой-либо конкретики и не содержит тезисов, проясняющих судьбу зоны деэскалации Идлиб и территорий к востоку от Евфрата. Как рассказал спикер Кремля Дмитрий Песков, лидеры трёх стран достигли договорённости об очищении сирийской провинции Идлиб от террористов, но «речь о военной операции конкретно не идёт».
«Турция продолжит выполнять обязательства в рамках договорённостей по Идлибу. Мы также надеемся, что режим Башара Асада будет соблюдать перемирие, о чём проинформировали российскую и иранскую стороны. Турция, Иран и Россия подтвердили решимость сохранять статус зоны деэскалации в Идлибе и вести совместную борьбу против провокаций в регионе», — сказал Эрдоган.
Также стороны положительно оценили готовящийся вывод Вооружённых сил США из Арабской Республики, поскольку, по словам Путина, реализация таких шагов «стала бы позитивным шагом, помогла бы стабилизировать обстановку в данном районе Сирии, где в конечном итоге должен быть восстановлен контроль законного правительства». В то же время Эрдоган выразил опасения, что с уходом американцев северо-восточные области могут оказаться под контролем террористических группировок, очевидно, имея в виду не только «Исламское государство» (организация запрещена в России), но и курдские отряды народной самообороны (YPG).
В то же время, несмотря на позитивный характер официальных заявлений, противоречия между гарантами Астанинских соглашений сохраняются. Так, по информации ливанского издания Al Modon, переброшенные к Идлибу правительственные силы продолжают нарушать режим прекращения огня и обстреливать не только позиции радикалов из альянса «Хайят Тахрир аш-Шам (в январе 2017 года в коалиции растворилась запрещённая в России «Джебхат ан-Нусра»), но и объекты, контролируемые протурецкими фракциями. Сообщается о жертвах среди мирного населения: сирийские военные пытаются выдавить гражданских из районов, входящих в так называемую демилитаризованную зону, зафиксированную в ходе сентябрьского российско-турецкого саммита в Сочи. Лояльные режиму Асада СМИ прямо сообщают о намерении взять под контроль 20-километровую зону в Идлибе. Очевидно, Дамаск активно продвигает сценарий военной операции как единственный способ решения проблемы борьбы с радикалами в Идлибе. В свою очередь Анкара настаивает на том, что если военная операция в Идлибе и возможна, то она должна носить ограниченный формат — чтобы не спровоцировать дополнительную волну беженцев.
Кроме того, в последнее время обострились противоречия между условно пророссийскими и проиранскими силами внутри ополчения и сирийской армии: отрядами 5-го штурмового корпуса и подразделениями Национальных сил обороны и 4-й дивизии под командованием Махера Асада, брата сирийского президента. Про некоторым данным, помимо чисто местной конкуренции и, вероятно, бизнес-интересов в конфликте существенную роль играл российский фактор: Москва в том числе стремится сформировать вокруг Идлиба дополнительную буферную зону, свободную от проиранских сил, которые в массе своей нарушают существующие договорённости.
Однако ситуация в Идлибе не единственная «горячая» тема для стран — гарантов Астанинского процесса. До сих пор неясным остаётся механизм создания и возможного функционирования анонсированной Турцией буферной зоны к востоку от реки Евфрат. Ранее в Анкаре заявляли о том, что эта территория должна быть свободной от YPG, но в то же время — «зоной для всех стран НАТО». В начале февраля лидер «Сирийских элитных сил» (боевого крыла движения «Завтра Сирии») Ахмед Джарба посетил Москву и провёл переговоры с главой российского внешнеполитического ведомства Сергеем Лавровым. Встреча состоялась после того, как Джарба провёл консультации с американцами в Сирии, посетил Турцию и Иракский Курдистан. «Сирийские элитные силы» (не входят в состав курдско-арабских «Сирийских демократических сил», костяк которых составляют курдские отряды самообороны) неоднократно озвучивали сценарий, при котором именно они могли бы создать буферную зону на восточному берегу Евфрата и тем самым предотвратить новую турецкую операцию. Кроме того, Джарба вместе с курдским кланом Барзани предлагает после вывода американских войск взять под контроль сирийско-иракскую границу, проблемную с точки зрения активности остатков ИГ.
Россия, Иран, Сирия и Ирак взаимодействуют в так называемой малой антитеррористической коалиции и согласовывают механизм нанесения иракскими вооружёнными силами ударов по боевикам на территории Сирии, однако озвученные Джарбой предложения вряд ли на 100% устраивают страны Астанинской тройки. Россия лоббирует передачу территорий под контроль официального Дамаска и призывает Анкару теснее взаимодействовать с сирийским режимом, а Турция рассматривает север Сирии как платформу для расселения сирийских репатриантов и продвижения интересов суннитской оппозиции. При этом эксперты всё-таки не исключают, что военная операция в Идлибе в её различных вариантах осуществления может стать потенциальным предметом бартера — по регулированию вопроса принадлежности Манбиджа и восточных территорий САР.
Скорее всего, стороны попытаются разобраться в Идлибе с ХТШ, но постараются сделать это так, чтобы Турция сохранила свои позиции в регионе. Как вариант — создание Анкарой буферной зоны на сирийско-турецкой границе, находящейся под контролем турецких военных и протурецких групп, где будут, в частности, размещены беженцы, но при этом участки трасс в провинции будут переданы под контроль Дамаску.Не исключено проведение совместной операции, в ходе которой параллельно Турция будет занята созданием буферной зоны, а правительственные силы Сирии, Россия и Иран — зачищать Идлиб от «ан-Нусры». Но такой операции должен предшествовать долгий процесс согласования, и пока, очевидно, стороны не готовы к столь серьёзным шагам. Россия тоже сомневается в необходимости военной операции в Идлибе, поскольку она может затянуться на неопределённый срок.
Второй спорный вопрос — создание буферной зоны в северо-восточной Сирии. На неё также могут согласиться как на дальнейшее развитие соглашений, заключённых в своё время в Адане. В таком случае Эрдоган будет вынужден если не признать легитимность режима Асада, то по крайней мере заключить договорённости с Дамаском. Таким образом, создание буферной зоны на северо-востоке запустит процесс признания режима Асада Анкарой.
В свою очередь другие ключевые игроки в Сирии будут пытаться заполнить образовавшийся после ухода американцев вакуум с помощью третьих сил, способных уменьшить влияние Эрдогана. Для этого, например, может быть использован Ахмед Джарба — как человек, до последнего времени активно лоббировавший в регионе интересы Саудовской Аравии и ОАЭ. Он не будет играть в одну игру с Турцией, хотя, конечно, полновесной заменой Эрдогану в регионе не станет.
