После фактически провального декабрьского восьмого раунда межсирийских переговоров и последовавшей за этим затяжной паузы 14–15 мая в Астане вновь прошла встреча с участием представителей сирийского режима и вооружённой оппозиции.
Участие повстанческой делегации до последнего момента вызывало вопросы, поскольку за минувшее время фактически прекратила своё существование так называемая зона деэскалации в Восточной Гуте: крупнейшие фракции анклава «Джейш аль-Ислам» и «Файлак аль-Рахман» были эвакуированы на север страны. Другую зону — в районе Растанского котла — принудительно покинула фракция «Джейш ат-Таухид». Всё шло к тому, что другие оппозиционные группы из этой зоны деэскалации последуют тем же путём, однако, по данным источников оппозиционных СМИ, этот процесс был заблокирован Турцией, которая также настояла на присутствии в Астане делегации оппозиции и тем самым придала переговорам некое подобие внутрисирийского диалога.
При этом Дамаск не скрывал, что именно ему выгоден астанинский процесс, что не особо соответствует многочисленным заявлениям о деэскалации и реальном политическом решении конфликта. «Наши вооружённые силы в сотрудничестве с нашими братьями освободили Восточную Гуту, Алеппо, превратили юг Дамаска в безопасную зону, — заявил глава сирийской правительственной делегации на переговорах в Астане, постпред Сирии при ООН Башар Джаафари. — Мы продолжим свою борьбу, чтобы освободить всю сирийскую землю от терроризма и стран, совершающих агрессию против суверенитета Сирии».
По словам члена делегации оппозиции Аймана аль-Ассами, в списке переговоров значился обмен пленными и всеобъемлющее соглашение о прекращении огня в Идлибе. «Предотвращение вторжения в Идлиб будет самым заметным на переговорах», — отмечал он в преддверии встречи. По информации панарабского издания Asharq Al-Awsat, в фокусе девятого раунда также находилось достижение окончательных договорённостей по открытию сообщения между политическими и экономическими столицами Сирии — шоссе Дамаск — Алеппо. Такое решение выгодно не только Дамаску, но и оппозиции, поскольку открывает для людей из повстанческих анклавов возможность торговать с правительством при снижении стоимости на топливо и продукты, а также относительно безопасно навещать родственников в Алеппо. Также, по некоторым данным, планируется открытие трассы Алеппо — Газиантеп.
Всё это проходит на фоне активной деятельности Анкары, во-первых, по развёртыванию наблюдательных постов в Идлибе: на данный момент турецкие силы с опорой на оппозицию завершили создание одиннадцатого пункта наблюдения и планируют заключительный, 12-ый, в районе Джиср-эш-Шугура. Во-вторых, Турция активно помогает объединению оппозиции. Так, альянс «Джебхат Тахрир Сурийа» рассматривает возможность присоединения к Сирийской национальной армии, подчиняющейся сирийскому временному правительству при НКОРС и действующей в районе проведения первой операции Турции — «Щит Евфрата». А такие фракции, как «Джейш аль-Изза», «Файлаг аш-Шам», «Сукур аш-Шам» и ряд других, готовы объединиться в структуру «Национальный фронт Освобождения».
Впрочем, в самом тексте итогового заявления стран-гарантов традиционно отсутствует какая-либо конкретика. Из нового только то, что в документе подчёркивается необходимость опоры на рекомендации Сочинского конгресса для запуска работы конституционного комитета в Женеве.
Подобный процесс привязывается к положениям резолюции 2254 Совета Безопасности ООН, которая, в свою очередь, тесно перекликается с Женевским коммюнике от 30 июня 2012 года, где был намечен план политического процесса в Сирии — введение режима прекращения огня, создание переходного режима, проведение свободных и справедливых выборов. На первый взгляд, именно такой процесс и реализуется с помощью усилий, приложенных на переговорах в Астане. Однако в реальности введение зон деэскалации позволило перебрасывать подразделения САА и союзников на восток и фрагментировать сирийскую оппозицию, передавая её под протекторат Турции (Идлиб) или США и Иордании (юго-запад). А конгресс в Сочи, судя по составу участников и скандальному отъезду оппозиции, ставил целью заменить реальную вооружённую оппозицию марионеточной и ввести её в состав конституционной комиссии для работы в Женеве. Также, несмотря на протест оппозиции в Астане, страны-гаранты решили следующую встречу провести в Сочи — с оговоркой, что астанинский процесс не исчерпан.
Несмотря на весьма внешне неустойчивую американскую политику в Сирии, США впервые проигнорировали участие в астанинских переговорах, и это решение вполне объяснимо. Ранее, в конце февраля, представитель Госдепа США Хизер Нойерт, комментируя ситуацию в Восточной Гуте, заявила, что астанинский процесс по Сирии провалился. В американском посольстве в Казахстане 15 мая заявили, что США «приветствуют любую подлинную деэскалацию насилия в Сирии» и сфокусированы на переговорах, которые походят в Женеве, и на прогрессе по их итогам. Российской стороной это был расценено как «отказ поддержать международные усилия по поиску мирного решения сирийского кризиса».
— Темы встречи свидетельствует об исчерпании потенциала Астаны как «военного формата», поэтому страны-гаранты пытаются перевести переговорный процесс под своей эгидой в политическое русло. Для этого планируется задействовать механизмы сочинской площадки. Однако это уже будет дублированием Женевы. С таким подходом, естественно, не могут быть согласны США, которые на этот раз отказались присутствовать в Астане даже на уровне посольства. Кроме того, присутствие Ирана делает и дальнейшее участие в переговорах США проблематичным. Поэтому, на мой взгляд, следует ожидать появление ещё одного альтернативного переговорного формата с участием США и, вероятно, стран Персидского залива.
