18 февраля между курдами и Дамаском были достигнуты предварительные договорённости по вводу сил режима в курдский кантон Африн, против которого с 20 января Вооружённые силы Турции и союзная ей сирийская оппозиция проводят операцию «Оливковая ветвь». Они смогли взять под контроль 10% территории анклава, но развёртывание проправительственных сил в Африне должно воспрепятствовать дальнейшему продвижению протурецких формирований.
Несмотря на многочисленные сообщения о положительном результате переговоров курдов и Дамаска, сделку между ними вряд ли можно считать окончательной. Не все вопросы могут быть сняты даже после начала ввода проправительственных сил, прежде всего — политические аспекты. Из сообщений СМИ можно сделать вывод, что Дамаск готовится установить полный контроль над кантоном, однако они опровергаются заявлениями представителей «Сирийских демократических сил» (СДС), контролирующих этот анклав. Так, The Wall Street Journal цитирует одного из командиров СДС Абу Омара аль-Идилби, который заявил, что соглашение между режимом и «народной защитой» (YPG) действительно существует, но «оно не является полным». «Это военное соглашение, а не политическое», — отметил он.
С момента начала турецкой военной кампании и СДС, и Дамаск заявляли о возможности развёртывания сил режима в Африне, но проблема была очевидна — условия, на которых подобная сделка может быть заключена. Курдов ни под каким предлогом не устроила бы передача анклава под юрисдикцию официального Дамаска, так как вооружённое сопротивление Турции оставляло курдам хоть какие-то шансы на сохранение части территории кантона под своим контролем. Соответственно, Асад не считал возможным действовать в интересах курдов, если бы Африн не согласился на полное восстановление суверенитета Дамаска над кантоном. Тем не менее поступающая информация, говорит скорее о том, что курдам удалось выторговать для себя серьёзные уступки. Пока можно говорить, что на первом этапе — в случае реализации договорённостей — задача Дамаска будет сводиться просто к развёртыванию сил для предотвращения его полного захвата турецкой армией и союзниками.
Нельзя исключать, что соглашение, предусматривающее серьёзные уступки курдской стороне, было заключено в обмен на какие-то ответные обещания «федерального» руководства Северной Сирии Дамаску, но в других регионах. В этом смысле примечательна версия, которую озвучила просадоувская газета Asharq Al-Awsat. По её информации, СДС в обмен на ввод контингента в Африн готовы передать сирийскому режиму завод Коноко в районе Хишама (провинция Дейр-эз-Зор). Тот самый объект, где 7 февраля американской авиацией и артиллерией была разбита колонна проправительственных сил, среди которых находилось неизвестное количество россиян из ЧВК.
Хотя у соглашения могут быть и другие мотивы. Так, в Дамаске осознают, что объединение двух подконтрольных оппозиции регионов Большого Идлиба и «треугольника» Азаз — Аль-Баб — Джерабулус в перспективе несёт режиму Асада большую угрозу, чем существование пусть и независимого от «центрального» правительства, но изолированного от Камышлы курдского анклава, к тому же разъединяющего два территориальных образования под контролем оппозиции. Кроме того, Дамаск сам может переносить развёртывание сил в Африне из-за необходимости завершения операции на юго-востоке Идлиба, успех которой был под вопросом из-за того, что крупные силы оппозиции ещё не были втянуты в бои с курдами и могли в любой момент быть переброшены на фронт борьбы с правительственными войсками.
Противоречивая реакция турецких властей на готовящийся ввод Дамаском своих подразделений в Африн не даёт ответа на вопросы, насколько Анкара была к готова к подобным шагам режима и как они соотносятся с договорённостями между Москвой и Анкарой по разделению сфер влияния в Большом Идлибе.
Так, вице-премьер и официальный представитель правительства Турции Бекир Боздаг заявил, что если войска Асада войдут в Африн, то такой шаг может вызвать катастрофу в регионе и будет иметь серьёзные последствия. В свою очередь министр иностранных дел Турции Мевлют Чавушоглу отреагировал более сдержанно: по его словам, если силы режима войдут в регион для борьбы с Рабочей партией Курдистана, то с этим проблем не возникнет, но если они будут защищать отряды YPG, то «турецкие войска никто не сможет остановить». Таким образом турецкий министр обозначил приемлемые для Анкары контуры контроля Африна правительственными силами — полное разоружение отрядов YPG и восстановление в регионе «центральных» институтов власти.
Тем не менее пока нет определённости в том, насколько ввод сил режима был непредсказуем для Анкары, какова здесь роль Москвы (официальные представители воздерживаются от каких-либо подробных комментариев) и не вёл ли Дамаск переговоры с курдами без участия российских представителей.
Не исключён такой вариант, что руководство Турции, понимая, что взять курдский анклав можно только привлекая крупные силы регулярной армии с соответствующими последствиями в виде неизбежных потерь, заранее ограничивалось захватом лишь приграничной территории, создав тем самым некую буферную зону.
В этом случае единственной проигравшей стороной в афринской кампании оказывается сирийская оппозиция. Её фракции сосредоточили значительные силы для проведения военной операции против Африна вместо того, чтобы сдерживать наступление проправительственных сил в «зоне деэскалации», которые только в официальных сообщениях Москвы «функционируют стабильно и позволили добиться устойчивого перемирия». Вероятно, руководители оппозиционных структур рассчитывали и, видимо, даже получили определённые заверения от турецкой стороны, что переход под контроль Асада юго-восточных районов Большого Идлиба может быть компенсирован контролем Африна. Очевидно, что это должно было привести к объединению двух уже упомянутых анклавов оппозиции. Теперь, потеряв фактически половину Идлиба, оппозиция ничего не приобретает, если не считать узкой и абсолютно бесполезной полосы вдоль границы.
Хотя для Турции операция с подобным результатом реального практического значения также не имеет. В то же время турецкое руководство может отчитаться, что операция в Африне, о которой так долго и настойчиво говорил Эрдоган, в итоге состоялась, а поставленные задачи решены — граница Турции от «террористов РПК» в безопасности. Если Дамаск разоружит все подразделения СДС, действующие в этом кантоне, все вопросы снимаются сами собой.
Не исключено, что речь идёт всё-таки о разделении Африна между поддерживаемой Турцией оппозицией и силами Асада. То есть после ввода сил режима сохраняется возможность, что курдские подразделения и их союзники будут отведены в созданную проправительственную зону в центральной и южной части анклава, а его большая часть будет передана протурецким фракциям оппозиции. В таком случае сирийские войска должны войти в сам город Африн, предотвращая его захват Турцией, но они не будут препятствовать продолжению операции турецких сил и их союзников в остальной части кантона.
Самым «взрывоопасным» сценарием для развития обстановки станет ввод сил режима в Африн в нарушение каких-либо договорённостей между Анкарой и Москвой и при отказе учитывать турецкие интересы. Это чревато возобновлением полномасштабных военных операций между силами режима и оппозицией по всему периметру их соприкосновения на северо-западе Сирии. При том, что на этот раз Анкара будет оказывать повстанцам всестороннюю помощь, а с учётом переброски наиболее боеспособных частей правительственных войск из Идлиба под Дамаск — для операций в другой «зоне деэскалации» «Восточная Гута» — ситуация для Асада на северо-западе Сирии может стать критической.
В то же время нельзя не отметить возможную взаимосвязь между переговорами курдов и режима и установлением турецких аванпостов в зоне «Идлиб» к востоку и юго-востоку от городов Мараат аль-Нууман и Саракеб — то есть восточнее вероятной линии разграничения (по трассе М5) между турецким сектором зоны деэскалации и территорией, которая была передана под контроль Асада. Таким образом, Турция в ответ на начало переговоров между Дамаском и Африном могла создать препятствия для контроля Дамаском некоторых районов, в том числе городов Саракеб и Маррат аль-Нууман. В Анкаре, вероятно, ожидали, что в обмен на содействие в переходе юго-востока Идлиба режиму Дамаск не будет препятствовать турецкой операции в Африне.
