Запрещённые в России «Аль-Каида» и «Исламское государство» при всей внешней схожести — разное «зло». Соединиться они могут только при весьма форс-мажорных для одной из двух радикальных организаций обстоятельствах. При этом потери «халифатом» территорий в Ираке и Сирии — событие для боевиков крайне неприятное, но в указанном смысле всё-таки не форс-мажорное. Попытки официальных лиц объединить два террористических бренда имеют, скорее, пропагандистское и политическое назначение.
31 мая директор исполнительного комитета региональной антитеррористической структуры Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) Евгений Сысоев заявил, что ИГ и «Аль-Каида» могут объединиться «в рамках единой сети, способной охватить своими спящими и активными ячейками многие страны мира». ШОС — довольно аморфная организация, и для более глубокого сотрудничества её членам требуются объединяющие цели, пусть и с далеко не очевидной перспективой.
Прогнозы о слиянии ИГ и «Аль-Каиды» начались после того, как стало ясно, что вычурность действий боевиков «халифата» приведёт к потере захваченных ими земель. Вице-президента Айад Аллави потом говорил о том, что представители лидера ИГ Абу Бакр аль-Багдади ведут переговоры о возможном объединении с «Аль-Каидой», возглавляемой Айманом аз-Завахири. Но никто из серьёзных экспертов в это заявление не поверил, как и не поверил в фейковые сообщения о поимке Багдади и его родственников или о только известных шиитским телеканалам обращений «халифа» с призывом «уходить в горы», etc.
Да, кажется, что, теряя территории в Ираке и Сирии, ИГ может вернуться туда, откуда оно вышло — в «Аль-Каиду». Но реальное положение дел на сегодня таково, что их объединение возможно только в самом крайнем случае. И сын Усамы бен Ладена Хамза, которому некоторые аналитики прочат роль объединителя, вряд ли сможет преодолеть массу противоречий, главное из которых — идеологическое.
«Аль-Каиду» называют «лагерем джихада» в первую очередь за то, что она в общем плане не стремится претендовать на государственность до момента ослабления нынешней миросистемы. Отсюда — её готовность десятилетиями идти к своим целям и способность не принуждать население к сотрудничеству, а убеждать его в выгодности этого. Краткосрочные цели — свергать коррумпированные «отступнические» режимы на Ближнем Востоке и заменять их «истинными исламскими правительствами». Известны случаи, когда «Аль-Каида» предоставляла журналистам безопасный проход в свои «безопасные гавани» — чтобы донести свои радикальные сообщения до целевой аудитории.
Для понимания всей картины вспомним историю конфликта «Аль-Каиды» и ИГ. Первоначально сирийская «Нусра» была продолжением «Исламского государства Ирак», полностью финансировалась им и набирала силу и влияние в САР. Опасаясь потери контроля над ней, аль-Багдади, с одной стороны, провозгласил «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ) и отправил в Сирию дополнительные силы, с другой — потребовал от «Нусры» присягнуть ему. Вместо этого аль-Джулани, лидер «Нусры», дал присягу непосредственно аз-Завахири — в обход аль-Багдади. Это и породило их вражду.
Однако «Аль-Каида» не раз пыталась если не действовать сообща, то по крайней мере не воевать с «халифатом». Известный случай — саудовский шейх аль-Мухайсини ещё в январе 2014 года предложил план примирения под названием «Инициатива уммы», но в ИГИЛ его отвергли, хотя и пошли на переговоры с представителем филиала «Аль-Каиды» («Джебхат ан-Нусры»), причём через одного из лидеров ИГИЛ — Абу Али аль-Анбари. Аргументировали свой отказ они тем, что план аль-Мухайсини не разграничивал убеждённых сторонников шариата и сирийскую оппозицию. Это принципиальный момент: первые борются с «чужаками», вторые — конкретно против режима Асада, резонно получая международную поддержку и активно ею пользуясь.
Таким образом, ИГИЛ, в отличие от «Нусры», сразу дало понять всему миру, что готово использовать жёсткую, агрессивную тактику для быстрого захвата территорий, которой придерживался её отец-основатель — одиозный иорданец Абу Мусаб аз-Заркави, воевавший с американцами в Ираке. Показательна и его история: бен Ладен дал ему «начальный капитал», но аз-Заркави отказался присягнуть и присоединиться к «Аль-Каиде», поскольку разделял только некоторые из целей бен Ладена. Через несколько месяцев переговоров он всё-таки пообещал свою лояльность, после чего его группа в 2004 году стала называться «Аль-Каида в Ираке», а бен Ладен получил присутствие на важнейшем «театре джихада». Но между ними продолжались серьёзные расхождения.
Бен Ладен и на тот момент его ближайший соратник доктор аз-Завахири настаивали на атаках американских объектов и считали, что убийства на сектантской почве только вредят «джихаду» и отталкивают мусульман от организации. Аз-Заркави и его последователи наоборот делали всё для подчеркивания сектантского характера войны. Они нападали даже на суннитов, которые сотрудничали с властями, причём делали это с невероятной жестокостью, снимали видео обезглавливания противников. Ничего удивительного нет в том, что для угнетённых суннитов, противников конкретной власти и сторонников «чистой веры», простая и к тому же эффектная идеология ИГ оказалась близкой и понятной.
Важно, что идеологические расхождения не замыкаются на конкретных личностях: при полном обновлении руководящих составов противоречия между ними останутся — с точки зрения шариатских хукмов (положений) правления.
Руководители «Нусры» и «Аль-Каиды» не признали «халифа» аль-Багдади. Поэтому «шейхи ИГ» считают их «муртадами» — отступниками, которых в лоно их своеобразного ислама может вернуть исключительно покаяние. Иначе говоря: объединение этих двух самых известных террористических организаций возможно лишь в случае капитуляции одних перед другими. И здесь будет показателен феномен радикальной группировки «Джунд аль-Акса», которая сразу же после конфликта аз-Завахири и аль-Багдади отстранилась от «Нусры» и сохранила возможность присоединиться к ИГ. Фракция сирийской оппозиции «Ахрар аш-Шам», например, начала войну против неё в 2016 году как раз из-за того, что подозревала (и не зря) её членов в том, что они скрытые агенты ИГ.
Как ни странно, для объединения двух террористических структур нет даже реальных военных предпосылок. Во-первых, «победа ИГ» сопровождается новой активизацией организации в районах иракских провинций Анбар, Дияла, Салах-эд-Дин. Не затихают бои в Дейр эз-Зоре: боевики используют убежища в пустыне, подземных тоннелях и тростниковые заросли реки Евфрат.
Во-вторых, отсутствие предпосылок к объединению объясняется тем, что «Исламское государство» имеет филиалы в десятках стран мира — как формальные, так и реально действующие. Например, в Нигерии, Мали, Сомали, Египте, Пакистане, на Филиппинах они хорошо известны правительству, занимают определённые территории и способны самостоятельно снимать про себя видеоролики. Для функционирования бренда «халифат» этого вполне достаточно. К тому же, интерес к структуре постоянно будут подогревать действия законспирированных ячеек службы внешних операций «Амн аль-Харджи», террористов-одиночек, на которых долгое время отдельно была ориентирована пропаганда ИГ.
Страны — члены ШОС: Индия, Казахстан, Киргизия, КНР, Пакистан, Россия, Таджикистан, Узбекистан.
