«Хезболла» продолжает стирать грань между линией партии и политикой официального Бейрута. Для выхода из-под международного давления шиитская организация и её союзник Иран научились успешно использовать ресурсы государственных институтов Ливана и способны играть на противоречиях, которые возникают у оппонентов.
На 252-й день политических споров и закулисных переговоров в Ливане сформировано правительство — вечером 31 января премьер-министр Ливана Саад Харири сообщил президенту Мишелю Ауну о достижении компромисса по формированию коалиционного кабинета. Он также обратился к ливанцам и попросил у них прощения за долгую задержку в формировании правительства, причём сделал это на ливанском диалекте, а не на литературном арабском языке.
Первое заседание нового кабинета министров состоится уже 2 февраля. Состав отражает систему разделения власти с учётом этноконфессионального фактора и результаты последних парламентских выборов, которые прошли ещё в мае. Глава правительства Ливана — лидер суннитского большинства, поэтому Харири сохранил пост, хотя на майских выборах его блок серьёзно сдал позиции «Хезболле» и её союзникам по коалиции (они выиграли более 70 из 128 мест).
Состав правительства приносит мало сюрпризов, но, по крайней мере, заканчивает месяцы политического тупика. Треть министерских постов (10 из 30) досталась христианскому блоку «Свободного патриотического движения» во главе с зятем президента Джебраном Басилем, пять мест — суннитскому движению Харири «Тайяр аль-Мустакбаль» («Движение за будущее»), четыре — «Ливанским силами». Шиитские «Хезболла» и «Амаль» имеют формально по три министерских поста, друзы — три, армянская община — два. Остальные депутатские блоки представлены одним министром.
В кабинете четыре женщины: министр административного развития — Мая Шедьяк, потерявшая ногу и руку в результате покушения в 2005-м, министр по делам женщин (ранее должность занимал мужчина) — Виолет Сафади, министр энергетики (от фракции президента) — Нада Бустани, министр МВД (впервые в истории) — Рая аль-Хасан.
Посты министров иностранных дел и финансов сохранили за собой Джебран Басиль и Хасан Халиль («Амаль). Министром обороны назначен Ильяс Бу Сааб (блок президента).
Харири ещё в октябре сообщал об успехе в формировании правительства, однако коалиционные переговоры всякий раз заходили в тупик из-за требований «Хезболлы» — генсек Хасан Насралла прямо выдвигал требование выделить министерский портфель одному из своих суннитских союзников. В ноябре президент Ливана Мишель Аун даже выступил с телевизионным обращением, в котором фактически возложил ответственность за провал коалиционных переговоров на шиитскую партию. «И это даже не партия, а несколько человек, собравшиеся вместе, чтобы получить портфель», — отмечал он.
Это был достаточно беспрецедентный шаг, поскольку Аун — давний союзник «Хезболлы». Раньше разногласия между ними не афишировались, хотя и проявлялись: незадолго до избрания Ауна президентом его «Свободное патриотическое движение» (Аун — основатель, после избрания президентом во главе стал Басиль) сформировало альянс с последовательными критиками «Хезболлы» — партией «Ливанские силы». Кроме того, Аун в 2017-м посетил Саудовскую Аравию при игнорировании многочисленных приглашений приехать в Иран.
Прогресс на переговорах был достигнут после того, как «Хезболла» получила в новом правительстве желанные три позиции — в Министерстве здравоохранения, сельского хозяйства и Министерстве по делам молодёжи. При этом глава Минздрава Джамиль Джабак формально не входит в партию, но, по слухам, является личным врачом генсека партии Насраллы.
Контроль Минздрава был ключевой целью «Хезболлы». Ведомство имеет один из самых больших бюджетов (четвёртый — $338 млн), средства из которого выделяются непосредственно населению. Доступ к этому денежному потоку важен для партии в условиях сокращения финансирования из Ирана и для выделения компенсаций боевикам, убитым или раненным в войне в Сирии.
Харири назвал новое правительство «отражением имиджа Ливана» 2019 года и отметил, что «основным вызовом нового правительства станут экономические проблемы».
«Это не популистский кабинет, мы займёмся серьёзными реформами и будем делать инвестиции в производственный сектор и социальную сферу, чтобы вернуть доверие граждан и обеспечить их благосостояние», — сказал он.
За прошедший год госдолг Ливана вырос до 84 миллиардов долларов, или 155 процентов валового внутреннего продукта, а безработица — на 36 процентов. Инфраструктура Ливана также ослаблена из-за наплыва сирийских беженцев — по данным ООН, около 1,5 миллиона сирийских беженцев остаётся в стране на начало 2019 года.
На фоне политической турбулентности ливанцы снова начали выходить на акции протеста, которые стали самыми крупными после демонстраций 2015 года, когда Бейрут протестовал из-за «мусорного кризиса» — скопления отходов на столичных улицах. Кризис в стране затрагивает практически все сферы, включая медиа. Так, 31 января ливанская ежедневная газета Al-Mustaqbal, основанная в 1999 году отцом премьера, бывшим премьер-министром Рафиком Харири, выпустила последний печатный тираж. В сентябре из печати исчезла политическая газета Al-Anwar с 60-летней историей, а в июне ливанские офисы закрыла престижная панарабская газета Al-Hayat, которая до того, как стать саудовской, была основана в Ливане — в 1946 году.
Ожидается, что теперь сформированное правительство сможет провести реформы, которые позволят разблокировать около $11 млрд в виде льготных кредитов и грантов, обещанных Ливану международными донорами на конференции в Париже в прошлом году. Однако это идеальный сценарий — в реальности всё гораздо сложнее.
Несмотря на заверения в том, что следующее правительство решит тяжёлые экономические проблемы Ливана, кризис начался задолго до 8-месячного поствыборного вакуума и связан с широким набором факторов.
Региональная пресса небезосновательно скептически называет «правительство единства» «правительством „Хезболлы“», в котором победу одержал Джебран Басиль. Дело в том, что «Свободное патриотическое движение» довольно открыто поддерживает шиитов и просирийски настроенных политиков, чтобы, во-первых, занять лидирующие позиции в правительстве (это удалось), а, во-вторых, усилить институт президента, который закреплён за христианской общиной, поскольку Джебран Басиль не скрывает президентских амбиций.
Так, Басиль, в отличие от Харири, поддержал российскую инициативу по возвращению в Сирию беженцев. И хотя премьер вынужденно немного смягчил свою позицию в отношении Дамаска, прекрасно понимая, какое бремя несёт экономика из-за мигрантов, суннитские политики ранее рассматривали процесс возвращения сирийцев как усилия по легитимации сирийского режима и указывали на факты арестов сирийскими спецслужбами вновь прибывших.
В дополнение к ухудшающейся экономической ситуации правительство вынуждено решать серьёзные политические вопросы.
Первый — как выстраивать отношения с Сирией. Ливанский истеблишмент разделён на две группы: одна (союзники «Хезболлы») призывает к открытости с Дамаском, другая (сторона Харири) — отвергает диалог с режимом Асада.
Второй — как проводить политику в условиях расширяющегося влияния союзной Ирану «Хезболлы», когда США вводят санкции против Тегерана и представителей вооружённого крыла партии, а Харири является проводником интересов суннитских монархий Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии.
«Хезболла» давно и небезуспешно пытается проникать в госинституты и использовать их ресурсы. Вашингтон предупреждал, что контролирование «Хезболлой» кресла главы Минздрава — красная линия. И хотя партия формально провела на этот пост не своего члена, сути это не меняет — США демонстрировали, что могут заморозить военное сотрудничество и выделение гумпомощи, а также расширить санкции в отношении политиков за их поддержку «Хезболлы».
В день объявления о формировании правительства в американском посольстве в Бейруте состоялась встреча журналистов с помощником министра финансов США по вопросам борьбы с финансированием терроризма Маршаллом Биллингсли. Он отметил, что США не собираются вводить меры против банковского сектора Ливана и сокращать поддержку армии, но добавил, что приоритетом является ограничение доступа «Хезболлы» к финансовому сектору. При этом в среде экспертов всё чаще можно встретить мнение, что армия Ливана уже перестала быть противовесом «Хезболле» — из-за проникновения в армейские структуры ставленников шиитской группировки.
«Честно говоря, я не думаю, что ливанское правительство знает, что происходит на некоторых из его объектов, в аэропорту и в портах, и это очень важные вопросы, которые мы должны решить», — заметил Биллингсли.
Таким образом, в условиях поляризации ливанской политики особую актуальность приобретает маневрирование. Среди тех, кто не разделяет взгляды США и монархий Персидского залива или пытается выбить уступки, есть те, кто готов искать поддержку у других игроков. И если раньше инициатива по закупке вооружения и военной техники у России в ливанском правительстве блокировалась, то теперь вполне может найти отклик, если, конечно, льготные условия удовлетворят Москву.
Впрочем, вряд ли в России откажутся сыграть на противоречиях в стране, которая достаточно важна для закрепления присутствия в Сирии. Кроме того, есть потенциал для экономического сотрудничества. 25 января «Роснефть» и Министерство энергетики и водных ресурсов Ливана подписали соглашение о передаче российской компании в операционное управление терминала по хранению нефтепродуктов в порту Триполи. Ранее, в 2017 году, «Новатэк» получил право на совместную с французской нефтегазовой компанией Total и итальянской Eni разработку двух блоков в Ливане. Некоторые местные издания прямо связывают это с расширением влияния России в стране. Правда, не исключают, что интересы Москвы и Тегерана вскоре также могут войти в клинч, как это сейчас происходит в Сирии.
