Решение столичных властей из-за распространения коронавируса временно запретить в Москве проведение массовых мероприятий вплоть до 10 апреля стало одновременно подарком как для оппозиции, так и для Кремля.
Последнему, озабоченному проведением общероссийского голосования по конституционным поправкам, первого за 27 лет после знаменитого «да-да-нет-да» апреля 1993 года, вовсе не с руки иметь пусть и не очень многочисленные, но потенциально шумные и скандальные акции противников. Непарламентской оппозиции это также очень удобно, поскольку ей остаётся формат только одиночных пикетов, который она может оправдывать административным запретом на нечто более крупное и тем самым сохранять лицо.
Но способна ли тема конституционных изменений вывести людей на улицу? Как показывает практика последних лет, к подобным инициативам Кремля население относится по принципу «начальству виднее». Если даже неожиданное повышение пенсионного возраста, о котором президент Владимир Путин ни разу не обмолвился во время своей избирательной кампании, не смогло подтолкнуть россиян к активным действиям, хотя и касается практически каждого, то почему абстрактная тема второ- и третьестепенных поправок в Конституцию, текста которой никто и не читал, должна кого-то сильно взволновать?
В этом смысле оппозиция, не сумев разыграть даже пенсионную карту, подброшенную ей властью, вряд ли сможет использовать в виде козыря голосование по Конституции. Другой вопрос — а что сама власть? Для чего она затевает всенародное голосование, прежде отлично обходясь без него во время конституционных поправок 2008 и 2012 годов?
Само по себе голосование может иметь целью вовсе не то, для чего оно формально проводится. Так, в 2000 году на Украине прошёл референдум об изменении системы государственного управления. На все четыре вопроса, поставленные тогдашним президентом Леонидом Кучмой, он получил положительные ответы — более 80%. Однако никаких легальных последствий итоги референдума не имели, и изменений в конституцию внесено не было. Украинский президент и сам не настаивал на них — ему было важно просто припугнуть депутатов, с которым у него к тому времени произошёл конфликт. Последние, увидев возможности исполнительной власти, продемонстрированные при организации голосования, пошли на попятную — что Кучме и было нужно.
Кремлю же пугать некого и незачем, с депутатами у него отличное взаимопонимание. Один из них, Евгений Примаков из «Единой России», в Facebook попытался одним словом объяснить происходящее. Он использовал для этого понятие «мобилизация». Думается, во многом парламентарий прав. И дело не столько в том, чтобы россияне продемонстрировали лояльность власти, придя 22 апреля на избирательные участки, и обеспечили нужный результат как по явке, так и по проценту ответивших «за». Это, конечно, важно для имиджевых соображений в условиях международного давления, а ситуация ухудшается — санкции продляются и продляются, на носу выплата 50 млрд по решению гаагского суда по «ЮКОСу», теперь в тех же Нидерландах начинается суд по сбитому «Боингу» с предсказуемым результатом.
Для действующей власти организация голосования — это своего рода проверка готовности административной машины. По его итогам будут сделаны выводы — где она работает эффективно, а где требуются изменения. Это важно для последующих кампаний — и думской, и, главное, президентской, к которой лучше подготовиться заранее. Возможно, результаты народного референдума повлияют на перестановки в системе нынешней власти, станут поводом для кадровых решений. В первую очередь это будет тестом для губернаторского корпуса, его способности организовать людей. Среди глав регионов много новичков, важно посмотреть на них с точки зрения способности решать подобные задачи, а также расширить их опыт.
Кроме того, не стоит забывать, что наверху не всегда действуют целесообразно. Немало решений принимается субъективно, просто потому, что так в данный момент легли карты или что-то показалось, а затем уже поздно отступать. Как бы там ни было, маховик машины референдума начинает уже раскручиваться. То, что после 10 апреля Москва откроется для публичных акций (но, может, и нет), — менее чем за две недели до 22 апреля, дня голосования, принципиально уже ничего не решит. Мэрия столицы может согласовать для оппозиции места для проведения митингов, и Кремль скажет, что все демократические нормы были соблюдены. Если же будут предприняты попытки провести несогласованные акции протеста, их пресекут во имя спасения населения от коронавируса.
