Допекло. Давно президент не употреблял таких крепких выражений, как «сволочь» и «антисемитская свинья». Эти слова прозвучали в адрес польского посла Юзефа Липского, который с восторгом воспринял в Берлине озвученный самим фюрером план переселения евреев в Африку.
Африка, конечно, не газовая камера в концлагере, но и там в предвоенные годы насильственные переселенцы были бы обречены на полное уничтожение. На окончательное решение «еврейского вопроса». Более того, дипломат настолько был буквально заворожён идеей нацистов, что обещал, в случае её реализации, поставить Гитлеру памятник в Варшаве. Собственно, о своём диалоге с главным военным преступником XX века он и отписал своему министру иностранных дел Беку.
Такие пикантные исторические детали, которые президент излагает ныне публично, довольно долго были скрыты в архивах. Ни в СССР, ни в новой России как-то было не принято поминать вину восточноевропейских стран ни в развязывании Второй мировой, ни в участии в прямой агрессии против Советского Союза. Говорят, что Воронежу не присвоили звание города-героя только потому, что пришлось бы вскрыть информацию о зверствах венгерских дивизий на этом фронте. Более того, наоборот, в Москве предпочитали каяться и за пакт Молотова — Риббентропа, и за секретные протоколы к этому документу, и за смутную историю катынских захоронений. Но ни благодарности, ни сочувствия, ни даже просто констатации реальных фактов мы так и не дождались.
И уж тем более, учитывая сложность исторических отношений с панской Польшей, в Кремле старались обходить даже известные детали секретных соглашений ещё правительства Юзефа Пилсудского с нацистами. А ведь на этой кривой дорожке поляки даже опередили Чемберлена с его Мюнхенским сговором с Гитлером. Москва долго надеялась на ответное здравомыслие и прагматизм. Достаточно напомнить, что ещё в августе 2009 года, в год семидесятилетия начала Второй мировой войны, Владимир Путин писал, что отношения Москвы и Варшавы надо строить, исходя из факта их военного союза в те роковые годы. И что к тому же крайне вредно и безответственно спекулировать на прошлом, искать в нём поводы для взаимных претензий. Естественно, тогда ещё премьер Путин призывал не искажать историю. Не препарировать её, вместо того, чтобы преклонить голову в память о мужественной борьбе стран против фашизма. А главное — не выдёргивать из истории отдельные эпизоды и рассматривать предвоенную историю фрагментарно. Фактически Польше была протянута рука. К ней был обращён призыв перевернуть страницу, не будить демонов минувшего.
В тот год, кстати, Путина пригласили в Польшу отметить 70-летие начала Второй мировой. А вот спустя десять лет — нет. Равно как наша делегация была проигнорирована и на праздновании юбилея высадки союзников в Нормандии, и на скорбной церемонии на территории концлагеря Бухенвальд. Видимо, в современной Европе с навязываемой ей откровенной русофобией, которую уже называют аналогом антисемитизма ХХI века, примирительная историческая позиция Москвы была принята за слабость. И началось: общим местом стал знак равенства между нацизмом и коммунизмом, Сталиным и Гитлером. А последняя резолюция Евросоюза, которая на обоих вождей возложила фактически равную ответственность за развязывание мировой бойни, переполнила чашу нашего терпения. Время примирительных жестов, дипломатических демаршей, сдержанных нот протеста прошло. Их просто уже не слышно за грохотом отбойных молотков, уничтожающих очередной памятник в честь советских солдат, кровью заплативших за освобождение Европы.
Притом, что некоторое время Владимир Путин был сдержан и излагал факты без эмоциональных оценок. Он напоминал, что, например, советская армия вступила на землю западных частей Украины и Белоруссии, аннексированных Польшей в начале 20-х годов, тогда, когда центральной власти в Варшаве де-факта уже не было. И, более того, Брест был уже занят немцами. И только под давлением Москвы они оттуда ушли. Зато ещё в 1938 году Польша активно приняла участие в разделе Чехословакии, отчекрыжив под сурдинку себе кусок её территории. И действовала Варшава параллельно с аннексией немцами части земли соседней страны, выдав и от себя фашистам фактически индульгенцию на дальнейшие захваты. Во многом Польша стала жертвой ситуации, которую сама и выстраивала.
Теперь надо ждать новых документальных свидетельств деятельности истинных виновников вскармливания Гитлера в надежде отправить его на Восток. Не просто же так даже Черчилль назвал Польшу «гиеной Европы». При всей своей претенциозности он был великий реалист и прагматик.
