Эпидемия коронавируса решительно повлияла на все стороны нашей жизни и ускорила перемены в них. Не обошла она стороной и политику. Первым последствием стал перенос общероссийского голосования по поправкам к Конституции на неопределённый срок. Так невидимый глазу вирус резко изменил планы Кремля.
Затем последовало введение режима видеоконференций на высшем государственном уровне — тоже весьма значительное новшество. Губернаторов и министров озадачили совершенно неожиданными для них поручениями в связи с экстренными мерами по борьбе с коронавирусом, и им пришлось перестраивать свою работу на ходу.
Теперь очередь дошла до процедуры голосования. Принятие Государственной думой поправок, предусматривающих возможность дистанционного голосования на выборах и референдумах всех уровней, прямо обусловлено вызовами, брошенными нынешней инфекцией, о чём и сказал один из их авторов — Дмитрий Вяткин. Актуальность не вызывает сомнений: 13 сентября пройдёт очередной общероссийский день голосования, включая выборы 18 глав регионов, и кто может поручиться, что к тому времени ситуация с коронавирусом стабилизируется? А срывать или переносить такое важное мероприятие Кремлю явно бы не хотелось.
Поэтому необходимо подстраховаться, гарантировать, чтобы оно состоялось в любом случае. Сразу оговоримся, что, как поясняют юристы, поправки не распространяются на уже сорванное голосование по Конституции, поскольку оно вообще находится вне данного закона и представляет собой нечто вроде опроса.
Прежде чем обсудить возможные политические последствия данного решения, остановимся на его технических проблемах. 13 мая Владимир Путин подверг критике работу портала «Госуслуги», который захлебнулся под валом обращений, поступивших после объявления о выплате пособий на детей до 16 лет. Где гарантия, что избиркомы всех уровней, точнее, их компьютерные сети, справятся с запросом на электронное голосование, если вдруг в нём будет массовая необходимость? Ведь принятие поправок в соответствующий закон — ещё не гарантия успешной работы и его претворения в жизнь.
Разумеется, речь идёт и об обеспечении выхода всех заинтересованных граждан в Интернет, соблюдения тайны голосования, недопущения несанкционированного доступа к сведениям и базам данным. И дело тут даже не в манипуляциях, а в технической возможности срыва работы в результате действий хакеров, например.
Теперь — о вызовах для власти, равно как и для оппозиции. Разумеется, массового перехода на электронное голосование ожидать не приходится. Люди достаточно консервативны, а выборы — не их первейшая потребность, чтобы они озабочивались соответствующим подключением и т. д. Тем не менее нынешняя пандемия заставила очень многих россиян изменить свои привычки и принудила их то к переходу на дистанционную работу, то к покупкам онлайн — в том числе тех, кто этого никак не желал. Поэтому можно предположить, что число голосующих по Интернету медленно, но верно будет расти.
Поскольку было привычно слышать, что власть манипулирует общественным мнением, пользуется рычагами, насильно загоняя зависимых от неё людей (бюджетников и др.) на участки для голосования, то можно представить, что её электоральные позиции ослабнут. Но так ли это? Во-первых, административное воздействие никуда не денется, и новые технологические способы благоприятствуют ему никак не меньше. Если раньше голосующих заставляли фотографировать «правильно» заполненный бюллетень и отсылать куратору, то что мешает сегодня тех же людей вынуждать сканировать электронный бюллетень и так же отчитываться?
Во-вторых, не следует думать, что большинство граждан так уж мечтают воспользоваться ситуацией и начать голосовать назло власти. В массе своей они вообще не будут участвовать в избирательном процессе. Та же молодежь — наиболее компьютерно продвинутая часть населения — отличается аполитичностью и живёт в своём параллельном мире.
Это чем-то напоминает ситуацию с альтернативной службой в армии: про неё много говорили и спорили в своё время, возмущались, что власти никак не принимают соответствующий закон. А когда он был принят, выяснилось, что альтернативой пользуются несколько сотен человек на всю страну.
В-третьих, не следует думать, что путинские лоялисты — это только пожилые люди и жители провинции, не искушённые в интернет-технологиях. Как уже было отмечено выше, потенциальные противники власти могут воздерживаться от голосования, а сторонники — поддерживать её посредством электронного волеизъявления, благо и пенсионеры, и провинциалы сегодня активно сидят, например, в тех же «Одноклассниках» либо рассылают друг другу мемы посредством мессенджеров.
Поэтому каких-то принципиальных перемен с введением электронного голосования ожидать не приходится. Власти только придётся несколько более активно агитировать за себя через социальные сети, вообще через Интернет, проводить курсы компьютерной грамотности (чем, кстати, она активно занимается в Москве в среде пенсионеров). Оппозиции — парламентской и внепарламентской — нужно будет учиться мобилизовывать своих сторонников для регистрации и голосования, мотивировать их, а с этим у неё имеются немалые проблемы.
