Нововведения в политике Twitter вызвали разноречивую реакцию российской политической элиты, свидетельством чему стала реплика председателя Государственной думы Вячеслава Володина. С одной стороны, он сказал, что «это ещё одно подтверждение того, что это не поддельные аккаунты, тиражирующие фейк-ньюз, а официальные источники, которым можно доверять» (интересно, председатель законодательного собрания какой страны Володин? Почему «фейк-ньюз», а не «лживые новости»? Или ему важно казаться почти американцем?) С другой, «выразил недоумение, почему не маркируется «Радио Свобода».
Что за практика двойных стандартов? Почему такой маркировки нет у аккаунта «Радио Свобода», которое финансируется из госбюджета и отражает официальную позицию Госдепа? — сказал он.
Российский МИД был более прямолинеен: «Это очередное проявление системной политики "двойных стандартов" и дискриминации по страновому признаку, которые идут в русле внешнеполитических установок Вашингтона и недобросовестной конкуренции американского новостного мейнстрима с альтернативными источниками информации. Видим в этих политизированных и тенденциозных действиях американских IT-гигантов стремление вытеснить медиаконтент российских СМИ из международного информационного пространства, сократив его цитируемость». Также мидовцы обратили внимание на «Немецкую волну» и Би-Би-Си, которых Twitter не отмечает как государственные СМИ.
Итак, чем конкретно грозит российскому политикуму введение новых маркировок? Но, прежде чем ответить на этот вопрос, поинтересуемся — а зачем вообще Twitter затеял эту кампанию? Ведь понимания контекста будет трудно осознать его действия.
Сама компания объясняет это так — «мы считаем, что политическое влияние нужно зарабатывать, а не покупать». На Западе с самого начала формирования современного общества существует традиция сильнейшего недоверия к правительству, идущая, прежде всего от англо-саксонской политической системы. Государство уподобляется неизбежному злу, которое надо терпеть. Идеалом же является свободная жизнь свободных людей с минимальным вмешательством правительства в их дела.
Соответственно, власть всегда подозревают в худших намерениях. Как следствие, информации, идущей от неё, не слишком доверяют, перепроверяют, и долг журналиста сводится к нахождению неправды в словах или действиях чиновников и политиков. Как сформулировал гуру американской журналистики И. Ф. Стоун, отвечая на вопрос — какой бы он дал совет коллегами? — «правительство всегда лжет».
По этой же причине в США власть располагает собственными СМИ в минимальном объёме, только для продвижения образа Америки в мире, а вещание вовнутрь страны прямо запрещено законом. Считается, что свободные СМИ сделают это честнее и лучше.
В России иная традиция взаимоотношений СМИ, власти и общества. Тридцать с лишним лет после начала перестройки приучили людей к мысли, что и частные медиа могут врать и манипулировать не хуже государственных, а то и лучше. Все девяностые прошли под знаком информационных войн, когда разного рода олигархи скупали газеты и телекомпании, которые затем использовали как дубинку в войне со своими конкурентами и для воздействия на власть, шантажируя её либо оказывая медийные услуги, а также для одурачивания общества в своих интересах. Достаточно вспомнить президентскую кампанию Ельцина 1996 года или «разборки» 1997–1999 годов внутри элиты с активным привлечением ведущих медийных «проституток» с НТВ, ОРТ и РТР с ТВЦ. Одни промывали мозги согражданам за Березовского, другие за Гусинского, которые, в свою очередь, выражали либо интересы ельцинской семьи, либо лужковского клана. Считалось, что это и есть плюрализм и демократия — мол, гражданам предлагают различные варианты новостной повестки дня, а они уже могут выбирать. О том, что выбирать россиянам предлагалось между двумя видами лжи, как-то умалчивалось.
Поэтому в России к настоящему времени не сложилось того пиетета к частным СМИ, как на Западе, равно как и того недоверия. Грубо говоря, люди привыкли, что врут и те и другие. Поэтому выделение особым значком аккаунтов в Twitter государственных медиа кажется либо чем-то совсем ненужным, либо подыгрыванием одной стороне, в данном случае — оппозиции. Мол, маркировка госСМИ — это удар по их репутации и престижу.
Думается, наши политики преувеличивают проблему. Мало кто вообще обращает внимание на эту маркировку. Также, все прекрасно знают, кто в России выражает точку зрения государства. Оттого что аккаунт Первого канала, например, пометят соответствующим флажком, его популярность не снизится и не возрастёт. Всем всё равно. В ещё большей степени это касается страничек в Twitter политиков и чиновников. Возьмем, к примеру, твиттер Трампа. Ну кто не знает, что это президент США? Какой смысл его дополнительно помечать? Кажется, сам Twitter понимает глупость этой затеи в данном случае, и до сих пор марки соответствующей не поставил.
Любопытно, что в последнее время Трамп подвергся «репрессиям» в Twitter и Facebook в связи с его постами о коронавирусе. И вот этого — цензуры сообщений — и следует политикам бояться куда больше,чем каких-то значков. Кстати, Трамп в мае подписал указ о соцсетях, который должен ограничить свободу для их редакторов модерировать и цензурировать сообщения. И — вот он, парадокс, — соцсети запротестовали против покушения на свое право на цензуру неугодных мнений. У нас в России уже происходят подобные инциденты. То у Рамзана Кадырова заблокируют Instagram, то у компании «Царьград» блокируют YouTube-канал и т. д. Вот такая практика — давление на неугодных, затыкание им рта — действительно опасна по сравнению с выставляемыми ярлычками.
В наше время социальные сети превратились в грозное оружие пропаганды и самопродвижения. Жалобы российской оппозиции начала 2000-х на то, что ей не дают доступ к телеэкрану, сегодня смешны. Есть YouTube, есть Facebook, Instagram, Twitter наконец. Пиши, снимай, передавай что хочешь, и тебя увидят, услышат и прочитают миллионы. Если, конечно, ты будешь им интересен. Трамп, хоть и в Америке, понял это первым и сделал из своего твиттера мощнейший инструмент влияния, обращаясь с помощью него через голову СМИ напрямую к согражданам. А вот тот же Медведев, первым в России из больших политиков заведший «блох в свитере», не смог раскрутить свой аккаунт, ему нечего сказать, и если его теперь промаркируют, ему от этого будет ни тепло, ни холодно.
